Вдовы (сборник)

— Но это же твое имя, — заметил Клинг.

— Ты не шутишь?

— Послушай, а это, случайно, не ты писал все эти письма? Только вслушайся, — сказал Клинг и процитировал: —

"А потом я смажу лосьоном твои раскрасневшиеся щечки, и если немножко лосьона случайно попадет в твою..."

— Ну-ну, — произнес Браун.

— Богатое воображение у этого парня.

— И все-таки обыщи ящики стола, пожалуйста.

Клинг сложил письма, всунул каждое в конверт, снова обвязан стопку ленточкой и положил на кофейный столик. Письменный стол находился у противоположной стены. Нижний ящик был открыт. Клинг достал из него чековую книжку в зеленом пластиковом футлярчике.

— А что навело тебя на мысль, что его имя — Артур? — спросил Клинг.

— Я просматривал записи встреч в календаре, Артур так и прет оттуда: то он здесь, то — там. Например: Артур у меня в девять... Артур в ресторанчике "Суки'з"... позвонить Артуру... И все такое прочее.

— Это восточный ресторан такой, на набережной, — отметил Клинг. — "Суки'з". Этот "писатель", наверное, считал, что почва под ногами здесь у него будет тверже. Безопаснее.

— Что значит безопаснее?

— Не знаю, — пожал плечами Клинг. — Понимаешь, чувствую. — Его передернуло. — Он говорит, что его офис — з центре города. Так? Отсюда вывод — он там многих знает и его многие знают. А здесь для него безопаснее. Возможно, он даже живет где-то в центре. Откуда нам знать? Но здесь для него безопаснее и в смысле жены, меньше риска на нее нарваться. Мне кажется, он женат. А ты как думаешь?

— С чего ты взял?

— Не знаю. Но, если он холостяк и живет в центре...

— Нет никаких данных, что он живет в центре.

— А для чего же тогда ему брать такси, когда он едет отсюда поздно ночью?

— Но это не значит, что он едет именно в центр.

— Ну ладно, забудем о центре. Но, если он не женат, для чего ему вообще снимать апартаменты для любовницы? Почему просто не жить вместе?

— Послушай, а ведь в этом что-то есть.

— Таким образом, он — пожилой женатый мужчина, содержит молодую особу в шикарной квартире, причем до тех пор, пока не снимет более шикарную.

— Хм. А вот, скажем, "Фил" — это тоже ресторан?

— "Фил"? Не знаю ресторана с таким названием.

— Здесь говорится: "Артур у Фила, 8 часов".

— Это когда?

— В прошлый вторник, вечером.

— Может, это их общий друг. Ха!

— Может быть.

— А ты знаешь, какая здесь рента, у этой "малины", каждый месяц? — спросил Клинг, не отрывая взгляда от чековой книжки.

— Ну и какая?

— Две тысячи четыреста зеленых!

— Брось ты!

— Вполне серьезно. Вот и корешки. А чеки выписаны на особу, которую зовут Филлис Брэкетт. По две тысячи четыреста "за удар". И везде уточнено: арендная плата за март, арендная плата за апрель и так далее. Две тысячи четыреста — круглая сумма, Арти.

— И он еще старается подыскать более шикарное местечко?

— Должно быть, очень богатый старикашка.

— Ага, ага! Опять он! — воскликнул Браун, тыча пальцем в календарь. — "Артур — здесь, в 9 вечера".

— Когда?

— В понедельник.

— Значит, перед тем, как она это схлопотала.

— Интересно, провел ли он здесь ночь?

— Нет. Он ведь что делает? Берет такси и едет домой к любимой женушке.

— Мы не знаем с точностью, женат ли он, — сказал Браун.

— Должен быть женат, — возразил Клинг. — И очень богат. Доказательства? Пожалуйста: вот они, в этой чековой книжке — ежемесячные депозиты на сумму пять тысяч долларов. Посмотри сам. — Он передал Брауну книжку.

Тот принялся ее перелистывать. Действительно, пятитысячные переводы от первого числа ежемесячно. И каждый ровно на пять тысяч.

— Вряд ли это нам поможет, — сказал Браун.

— Я понимаю: наличные...

— Даже если бы депозиты были оформлены в виде чеков, и то потребуется решение суда, чтобы получить ордера, и тогда мы сможем снять копии чеков.

— Овчинка стоит выделки, надо потрудиться.

— Потребую свою долю добычи... Шучу, конечно. Кстати, повтори имя этой женщины.

— Брэкетт. Филлис Брэкетт. Два "т".

— А ну-ка, взгляни вот на это, — сказал Браун, передавая календарь Клингу.

На страничке, отведенной для понедельника 9 июля, Сьюзен нацарапала имя — "Томми!!!!".

— Вот так, именно с четырьмя восклицательными знаками, — отметил Клинг. — Должно быть, в большой спешке.

— Ну, а теперь посмотрим, что нам в целом удалось наскрести, — сказал Браун и взял алфавитную записную книжечку Сьюзен Брауэр, ее, так сказать, личный именной указатель.

Единственным подходящим именем, которое можно было соотнести с этим неизвестным Томми, было на букве "М", следующее: Томас Мотт, антиквариат... Браун записал в свой блокнот адрес и номер телефона, затем перелистал книжку в обратном порядке, возвратившись к букве "Б". Там действительно значилась Филлис Брэкетт, обитавшая на Саундер-авеню. Номер телефона значился под адресом. Браун записал и то, и другое, а затем он и Клинг еще раз внимательно просмотрели настольный календарь, а также чековую и записную книжки, делая пометки, выписывая имена, даты. Потом занесли в свои записи все места, которые Сьюзен Брауэр могла посетить с этим неброским, остающимся в тени Артуром Имярек в течение последних недель и дней перед убийством.

Они обшарили каждый ящик, затем опрокинули на ковер содержимое корзинки для бумаг, стоящей под столом, рассортировали все кусочки бумажек, все обрывки, стараясь восстановить хоть какие-нибудь слова. После этого они, расстелив газеты на полу в кухне, вывалили на них содержимое мусорного ведра, перебрав буквально все до последнего огрызка, задыхаясь от вони. И не нашли ничего, что помогло бы восстановить фамилию человека, платившего квартирную ренту.

В спальне, в стенном шкафу Сьюзен, было длиннополое норковое манто и лисий жакет...

— Смотри-ка, — хмыкнул Клинг, — она богатеет с каждой минутой.

...Три дюжины туфель...

— Просто какая-то Имельда Маркос! — сказал Браун.

...Восемнадцать платьев, да каких! А фирмы — Адольфо, Шанель, Калвин Клайн, Кристиан Диор...

— Интересно, в чем ходит его жена, — пробормотал Клинг.

...Три чемодана фирмы Луи Вюиттона...

— Планировали какую-то поездку? — хмыкнул Браун.

...И один несгораемый ящик с сейфовым замком.

Браун взломал его ровно за полминуты.

Внутри сейфа лежали пачки денег: двенадцать тысяч стодолларовыми банкнотами.

Привратник оказался человеком с шевелюрой какого-то странного, то ли песочного, то ли пыльного, цвета. Под носом у него были тонкие усики. Одет он был в серую ливрею с красными полосками и серую фуражку с красной окантовкой. А говорил с неподдающимся определению акцентом. Сыщики предположили, что он выходец из Среднего Востока. У них ушло минут десять только на выяснение того факта, что за прошлые сутки привратник находился на дежурстве с четырех пополудни до двенадцати ночи.