ВДВ. Как выжить и победить в Афгане

Напоследок мы захотели отблагодарить местных жителей. Некоторые из них все же сослужили нам хорошую службу. Наши солдаты отдали местным жителям один трофейный джип, немного простреленный, но на ходу, и два мотоцикла, чтобы помнили русских. Те упирались и не хотели принимать такой дорогой подарок. Мы понимали, больше всего они боялись мести со стороны душманов.

– Берите, а если что, скажите: «Русские бросили и ушли. Вот мы и пользуемся».

– А раз это ваше, то ради бога забирайте!

Один мотоцикл мы загрузили на боевую машину для себя, для боевой службы, но довезти не смогли. Машина наехала на какую-то колдобину, мотоцикл свалился и, к сожалению, задним колесом угодил под гусеницу. Такой трофей нам больше не понадобился!

В связи с поздним подлетом вертолетов за раненым выход батальона на свою базу был отложен до утра. В Лашкаргах мы возвращались по другому маршруту – вдоль реки Гильменд. Да и сам маршрут нам был немного знаком. После того что десантники натворили с перевалочной базой, по-старому маршруту возвращаться смысла не было. Об этой трагедии уже к концу дня стало известно в Пакистане. Деньги, и немалые, которые выделялись на закупку вооружения, боеприпасов и другого снаряжения, в одно мгновение стали прахом. Еще одна из перевалочных баз на юге Афганистана перестала существовать. Если бы группировка возвращалась старым путем, то мятежники предприняли бы все возможное, чтобы терзать колонну на марше, как бы оправдываясь перед лидерами оппозиции Хекматиаром и тем же самым Гульбеддином. Но десантники изменили маршрут, и душманы теперь будут метаться по пустыне в поисках колонны, а пока они остались «с носом». Вечером, обсуждая ход и результаты боя, офицеры высказывали свое личное мнение по этому поводу. Мнений было много: одни говорили, что базу можно было раздолбать с воздуха, а потом высадить десант с вертолетов и довершить дело авиации до конца. Другие с этим не соглашались, указывая на возможные потери.

– Да, разбомбить с воздуха проще. Наземная операция намного затратнее, но более результативна. Нам давно известно, что когда нога солдата ступила на объект, тогда он считается захваченным. А сейчас давайте заканчивайте свои полководческие дебаты, идите отдыхать, – распорядился начштаба. – Товарищ комбат, я правильно поступил?

– Конечно, – поддержал я своего зама. – Надо немного отдохнуть перед маршем.

Подъем был ранний: позавтракали на скорую руку, и вперед. Объехали Заранж и взяли направление к реке. Несмотря на ранний час, местных на крышах было полно. Возможно, многие из жителей с горечью отнеслись к нашему уходу – по крайней мере нам так думалось. Ведь за все время, которое мы находились рядом с ними, их никто не беспокоил.

Вскоре показались деревья, камыши. В реке камыши были толстые и высокие. Жители использовали их в строительстве. А еще в камышах этой реки было несметное количество кабанов. Прошло какое-то время, и охранение доложило о том, что за нами ведет наблюдение мотоциклист. Никто и не сомневался в том, что нас будут «пасти». Правда, он держится на приличном расстоянии: въедет на холм и смотрит на нашу колонну, которую и так видно издалека. Из пулемета постреляем – он спрячется и появляется в другом месте. В это же время нас догнали вертолеты и прошлись над колонной. По нашей просьбе, они отвернули в ту сторону, где был замечен назойливый мотоциклист. Километрах в двух от нас они стали кружиться в поиске мотоциклиста. Сделав еще несколько кругов, вертолеты стали резко снижаться и стрелять реактивными снарядами. Затем еще зашли и еще стрельнули. Потом они подошли к нам, снизились до предельно допустимой высоты, пару раз прошлись над колонной и улетели. Нам же стало интересно: а что сталось с мотоциклистом? Минут через тридцать старший бокового охранения доложил, что от мотоцикла осталась обгоревшая куча металла.

– А что с человеком?

– Трудно определить, но, наверно, и он в этой куче, – последовал ответ.

Спасибо вертолетчикам, от одного назойливого «глаза» нас избавили! Далее до самого вечера мы шли параллельно реке. Иногда приходилось от нее удаляться, а затем снова приближаться. Когда стало темнеть, мы отошли от реки немного подальше и на ровном месте организовали ночевку. Ночь прошла на редкость спокойно, хотя мы и ожидали нападения. Единственный раз, незадолго до рассвета, наблюдатели заметили далеко в барханах небольшой костер, который вскорости исчез. С утра мы продолжили движение. Солнце еще не встало, а разведывательный взвод уже вел разведку на маршруте движения батальона. Часа через два разведчики услышали звуки боя. Осторожно, на малых оборотах, они продолжали движение вперед и вскоре издалека заметили вооруженную группу людей, которая пыталась овладеть пограничным постом афганцев. Обычно банды переходят границу где хотят и когда хотят. Никто им не мешает: они делают вид, что не видят погранцов, а те делают вид, что не замечают банды. Так они и жили годами и не мешали друг другу делать свои дела. На этот раз, как ни странно, банда все же напала на пограничный пост. Что-то у них не заладилось: то ли не поделили что-то, то ли кто-то не поделился, вот и схватились за оружие.

Лейтенант прикинул, что к чему, взвод развернул в линию боевые машины и стремительно ринулся на дерущихся. Лишь по ходу атаки было определено, кто является бандитом, потому что именно они стали убегать от десантников. Но не все смогли убежать и спрятаться в камышах. Пять духов остались лежать на поле боя. Правда, нескольким все же удалось скрыться. Пограничники, видя такое дело, тоже стали стрелять в сторону мятежников, – как бы показывая, кто в этом районе хозяин. Для убедительности наши еще немного постреляли из пулеметов по камышам, а потом собрали трофейное оружие, боеприпасы и подъехали к зданию пограничного поста. Навстречу десантникам вышло около десятка афганских солдат: все до единого грязные, немытые и небритые. Им бы по чалме на голову, – ну вылитые душманы. Их капитан немного умел разговаривать по-нашему и сказал: «Если есть что-нибудь покушать, то не откажите нам в этом». Ну как им откажешь, все же союзники. Собрали им разведчики сухарей, разных консервов, да в придачу дали еще несколько банок сгущенки и трофейное оружие с патронами. Подарками афганцы остались вполне довольны. Лейтенант спросил у них:

– А что вы здесь делаете?

– Как что? Границу охраняем, – ответил капитан.

Наши парни, услышав такой ответ, засмеялись. Оказывается, про них просто забыли, потому что с началом боевых действий пограничные подразделения упразднили, ввиду их бесполезности на границе в военное время. Жили они на подножном корму: что раздобудут, то все их. Знались с бандами, и те их не трогали. А по-другому им бы и не выжить, иногда им даже что-то и перепадало от щедрот главарей.

– Ладно, союзнички, оставайтесь охранять свою границу, на которой уже давно нет замков, а мы поедем дальше душманов ловить, – сказал лейтенант.

И поехало охранение дальше. Солнце стало подниматься выше. Духота стала невыносимой. Боковой дозор доложил, что нас снова сопровождает мотоциклист, который держится на приличном расстоянии и не подпускает к себе на выстрел. С такого расстояния попасть в цель проблема, даже из пулемета. Однако как только «наездник» услышит свист пуль, он тут же скатывался вниз, – чтобы показаться в другом месте и на таком же безопасном расстоянии. Так он и игрался с нами в кошки-мышки. Его мотоцикл по барханам разгонялся под семьдесят, – где там нашим боевым машинам! По повадке чувствовалось, что в тактическом плане он умнее своего вчерашнего собрата. Охоту за ним устраивать не стали, но «зуб» на него затаили. Часам к десяти над нами прошлась пара боевых вертолетов. Летчики спросили: «Как дела?» – «Пока у нас порядок, но посмотрите на барханы правее от нас. За нами с утра увязался еще один мотоциклист. Маячит и маячит вдалеке, погоняйте его в барханах». Вертолеты сделали несколько кругов над тем районам, который мы им указали, но стрелять не стали. «Почему не стреляют?» – подумали мы и запросили «вертушки». «Внизу никого не наблюдаем», – передают нам сверху. Тогда домысливать пришлось уже нам. Полагаем, что, увидев вертолеты, «пастух» не стал рисковать и быстро переместился в другой район и притаился. «Вертушки» еще раз прошлись над колонной, затем еще раз – и улетели. Пилоты спешили до жары попасть на аэродром, а до него почти час лету. Через несколько часов движения уже стали попадаться знакомые места.

– Помнишь, командир, вот в этом районе весной мы окружили банду, которая оказала нам упорное сопротивление, – сказал начальник штаба.

– Помню-помню. И еще помню, что она никак не хотела сдаваться. Тогда для подавления сопротивления пришлось применить артиллерию. Старую полуразрушенную крепость, в которой мятежники засели, стерли с лица земли. А всего-то там было уничтожено девять душманов.

– И в плен взяли двух человек с главарем вместе, – уточнил начальник связи.

По знакомым местам движение проходило как-то спокойнее, и к концу второго дня батальон в полном составе, за исключением геройски погибшего при ликвидации банды сержанта Рыбко, вернулся на свою базу. Солдаты, которые оставались в лагере для его охраны, шумно приветствовали наше появление. Пока ротные возились с техникой, а солдаты приводили себя в порядок, мне пришлось продумать порядок доклада руководству о выполнении задачи и прибытии в пункт дислокации. В армию докладывать было проще, – нам немного посочувствуют, и все. А вот докладывать в дивизию я никак не решался… Просто я заранее знал, какая будет реакция на доклад о потере сержанта. На смерть военнослужащего реакция в штабе дивизии была неоднозначной, – немедленно следовал нелицеприятный и резкий разговор. «Почему погиб человек? Почему слабо использовали огонь боевых машин и артиллерии при подавлении огневых точек противника? Почему не провели доразведку объекта? Ведь тебя комбат предупреждал!» – скажет Петряков. Может назначить служебное расследование по случаю гибели военнослужащего. Командование всегда делало ударение на то, что «они ведь заранее предупреждали». Вот и старались командиры всех рангов в бою беречь солдат. Но правда и то, что нет солдата, нет и боя. Иногда бой проходит совсем непредсказуемо, не по правилам и не тем планам, которые утверждены начальниками. И все равно, спрос за гибель солдата должен присутствовать всегда, и над командиром в боевой обстановке висеть, как дамоклов меч…

В тот вечер мне пришлось выслушать кучу всевозможных упреков от Петрякова. Долго он меня отчитывал за гибель сержанта. Даже за тысячу километров от штаба дивизии я стоял и слушал его нравоучения по стойке «смирно». Но все же в самом конце нашей беседы он похвалил нас за успешно спланированную и результативную операцию. Конечно, если бы вертолеты вылетели вовремя, жизнь сержанта была бы сохранена. Комдив это прекрасно понимал, но как командир все равно обязан был строго спросить с меня. И еще он напомнил, что в самом батальоне жизнь несмотря ни на что должна продолжаться. Но она и без подсказки командира продолжалась с утра до самого вечера. Техники и механики, вечно грязные, в мазуте, проверяли и готовили боевые машины к выходу. Наводчики-операторы обслуживали вооружение боевых машин и заодно вспоминали правила стрельбы. Бойцы не стеснялись спрашивать у товарищей, если что-то подзабыто в вопросах теории. Личный состав занимался по плану командиров, и все это происходило в пятидесятиградусную жару. Загорелые солдаты уже мало чем отличались от местных жителей. Разведчики занимались разведкой и вели наблюдение за местностью как днем, так и ночью. Ночью даже лучше было находиться в разведке, так как не было палящего солнца. Офицеры штаба батальона занимались планированием и изучением агентурных данных и своевременно наносили изменение обстановки на рабочую карту. Почти еженедельно подразделения батальона, – то одна рота, то другая, – а иногда и весь батальон привлекался в своей зоне ответственности к уничтожению мелких банд. И сегодня, после нескольких дней «блаженства» на базе, вечером к нам на огонек заглянул один из знакомых старейшин. Это был самый уважаемый старейшина среди старейшин селения. Он выглядел моложаво, был прямолинеен и, как нам казалось, порядочен в отношении сотрудничества. По крайней мере его слова с делом пока ни разу не расходились. По своему характеру он терпеть не мог чужаков, да еще тех, которые посягали на его власть. С ним считались и вожди кочевников, которые соседствовали с селением.

Солдаты к появлению старика отнеслись спокойно и сразу без всяких расспросов подвели его к штабной палатке. За долгие месяцы общения с «шурави» он и сам заучил с десяток слов, необходимых для общения. Дружить с десантниками он начал, еще когда комбатом был Маслов. Они часто встречались и даже без переводчика как-то могли запросто между собой общаться. Он очень уважал Александра и всегда интересовался, как там у него дела в Союзе. Маслов передал нам своего надежного человека, который владел обширной информацией об округе. Мы тоже старались относиться к нему доброжелательно, и от этого не были внакладе. С комбатом даже вожди кочевников всегда согласовывали мероприятия, которые были связаны со стрельбой. Дикие люди! Им только бы пострелять – а стрелять они умеют. Он заставил вождей вести учет оружия. И не дай бог ослушаться, – сразу появятся проблемы. Вожди это крепко запомнили и смирились. Однажды один из вождей, с которым Александр был более дружен, даже предложил жениться на его дочке: уж очень он хотел породниться с русским начальником. По их понятиям это можно, а по нашим законам нет. Вождю пришлось объяснять, что у нас на всю жизнь одна жена полагается, а то еще обидится. Всякое там бывало…