ВДВ. С неба — в бой

Вечером мы отогнали технику на станцию погрузки Горчаково, это окраина Ферганы, и загрузили на железнодорожные платформы. Ближе к полуночи она укатила под Ташкент, в район учения. А через день рано утром мы и сами были на аэродроме в готовности к взлету и десантированию. Разведчики были в списке первого корабля, то есть передового отряда. В этом же корабле находились командир дивизии генерал Калинин и наш шеф разведки подполковник Пантюшенко, а также несколько офицеров оперативной группы штаба дивизии. Через несколько минут полета внизу появились белоснежные шапки горных вершин. Раньше горы я видел только в кино. А здесь вот они, под нами, в своем великолепии, складывается такое впечатление, что до них можно дотянуться рукой. Все, кто был рядом с иллюминаторами, прильнули к ним. Далее снежные вершины сменились серым пейзажем предгорья. Высокие сопки, поросшие редким кустарником и прошлогодней травой. Дальнейшее наше наблюдение за всем происходящим под крылом самолета прервала команда выпускающего: «Приготовиться!» Десантники встали и через несколько секунд под вой сирены друг за другом сначала пошли шагом, а затем побежали, несмотря на чины и ранги, в бездну. Плотный поток воздуха бил под колени, заставляя кувыркаться. В небе было очень много куполов и среди них разноцветный купол командира дивизии. А снизу казалось, что полнеба занято парашютистами. Мы одни из первых коснулись ногами земли. Собрали парашюты и припустились бегом в сторону, где была наша техника, заранее сосредоточенная на направлении действий. Механики-водители подсказывали нам путь, на небольшой сопке жгли красный дым. Вот на этот дым мы и перли что есть духу. Быстро загрузились в боевые разведывательные машины и, не теряя ни минуты, стали выходить на свои направления разведки. Ротный, когда мы еще только подбегали к технике, шумел, мол, давай быстрее, а то не успеем разведать противника.

Условным противником для нас были десантники чирчикского полка нашей дивизии, которые на сутки раньше в район учения десантировались. К моменту нашего приземления полк занял выгодный рубеж и перешел к обороне. Вот нам, разведчикам, и надо было своевременно обнаружить и вскрыть все элементы боевого порядка полка. Это не так важно, что мы воюем друг с другом. Сегодня мы друг другу показываем то, что мы умеем и чему научились. Вот на этих учениях высокие начальники и оценят, кто из нас круче. Моему взводу разведки здорово повезло. Несмотря на абсолютно незнакомую, да еще пересеченную местность и высокие сопки, мы обнаружили «противника» относительно быстро. Правда, для этого нам пришлось в расщелине спрятать машины, а разведку продолжать пешком, но район обороны «противника» вскрыли. По радио передали координаты районов обороны батальонов и артиллерии условного противника. Нам пришлось подниматься высоко в горы, соблюдая меры маскировки. Сверху все окопчики казались темными пятнышками, которые тянулись тонкой ниточкой по высотам, они просматривались хорошо. На одной продолговатой высоте были видны позиции артиллерии. Конечно, подниматься в горы очень тяжело, тем более ты впервые в горах, но это было оправдано результатом. В бинокль я рассмотрел на одной из высоток под маскировочной сетью КП полка. Оборону противника нанес на свою рабочую карту. Дополнительно нарисовал схему местности, на которой более подробно отразил передний край обороны. На схеме так же нарисовал позиции двенадцати гаубиц. Почему-то на местности их было одно количество, а поданным разведки, здесь должен находиться артиллерийский дивизион и восемнадцать гаубиц. Опять внимательно изучали местность, но, к сожалению, их не обнаружили. Чуть подальше на обратных склонах высоты стоят «ЗИЛ-131», гаубичные тягачи. Назад мы также спускались, соблюдая осторожность, а иногда даже вжимались в землю, когда находились на открытой местности. Иногда не так далеко от нас проезжали грузовики и штабные машины, вот и приходилось прятаться от них. Там могли находиться посредники учений, от которых во многом зависел наш успех. Вскроют разведку, доложат в штаб руководства, и все пропало. Хотя все и проходило условно в тылу противника, но послаблений никому не делали. Через некоторое время не без труда отыскали свои машины. Сопки были так похожи одна на другую, что пришлось некоторое время пометаться, пока нашли нужную. Вечером в штаб руководства всех офицеров вызвал шеф. Заслушал каждого командира группы, свою карту сверял с картой офицера, который рассказывал, что видел, что разведал ну и так далее. Вот когда я к своей рабочей карте при докладе приложил рисунок, у шефа появилось любопытство, заметно улучшилось настроение. К концу учения эту схему в штабе руководства увеличили, и она была вывешена на всеобщее обозрение. Задачи первого дня, которые шеф ставил перед разведкой, как нам казалось, были выполнены. Повоевали мы еще около двух суток. Вымотались прилично. Ближе к обеду нам сказали, чтобы мы готовили технику к погрузке, для нас учение закончилось. Ротный позволил немного всем отдохнуть. Лежа на земле и глядя на горы, я поневоле в памяти перебирал все этапы учения. Ведь работали не только днем, но и ночью. Лично я на этом первом для меня столь крупномасштабном учении приобрел большой опыт. И еще что немаловажно, на этом учении я в деле увидел своих солдат и сержантов и для себя, как командира, сделал определенные выводы. С кем можно идти в разведку, а с кем и подумаешь, стоит ли рисковать. В горах яснее определяются физические и моральные качества. Им самим стало понятным, что они открыли душу командиру. И некоторым было над чем задуматься. Ближе к вечеру мы отогнали свои БРДМ на станцию погрузки в Чирчик, а сами пешком выдвинулись к аэродрому. Когда стемнело, дали команду загружаться в самолеты. Менее чем через час мы уже выходили из самолета на аэродроме в Фергане. На этот раз не повезло Николаю — его назначили ответственным. С чем мы его и поздравили. До дома дошли вместе, а дальше он пошел, как пастух, за ротой. Дома меня встретила Людмила, родителей не было. Она обрадовалась моему приходу и стала рассказывать новости, какие произошли в наше отсутствие. «Есть будешь?» — спросила она. — «Буду, если накормишь».

Николая почему-то не вспоминала. Похвасталась, что из института прислали программу, и она, не откладывая на завтра, начала готовиться. «Я обязательно поступлю. Вот увидишь. Ну давай будем есть», — и поставила на стол тарелку с пельменями. «Николаю оставь немного», — сказал ей. — «Перебьется». Меня это несколько удивило, но полтарелки пельменей я все же оставил. «Спасибо, было очень вкусно!» Убрав лишнее со стола, пригласила смотреть телевизор, который стоял в большой комнате на их половине. Я впервые был на этой территории. Люда неожиданно выпалила: хочешь познакомлю с соседкой? Мы сидели рядом на диване, я ее чуть-чуть прижал к себе и тихонько спросил: «Мне от ворот поворот?» Она смутилась: «Да это я просто так сказала». Нашему разговору помешал приход Николая. Чтобы у друга не возникли вопросы, мы с ней вышли в коридор. В коридоре ей сказал: «Людмила, уезжаю на полевой выход на целых две недели». — «Ой, как надолго», — воскликнула она. «Скучать будешь?» — «Буду». Такого ответа от нее не ожидал. «Люда, иди отдыхай!» Она послушно ушла на свою половину. Я вышел к Николаю и предложил оставшиеся пельмени. «Не хочу, вместе с ротой ужинал». — «Ну, тогда давай спать». — «Слушай, а где наши соседи?» — спросил он у меня. — «Сегодня оба в ночном дозоре. Людмила мне сказала, что парни в свободные вечера встречаются с девчатами». — «А у нас с тобой все служба да служба». — «А ты особо не горюй! Если есть желание, Людмила тебя познакомит. Соседских девчонок пруд пруди». — «Да нет уж, у меня есть любовь в Рязани. Со школы друг друга знаем». За разговором мы незаметно уснули.

После возвращения из района учений подготовка к полевому выходу пошла полным ходом. Естественно, в какой-то степени прошедшее учение было для меня неплохим пособием в подготовке к предстоящему разведывательному выходу. Морально к выходу я себя уже настроил, а вот практическая сторона впереди. По-доброму пришлось завидовать Череднику. До армии ему пришлось работать геодезистом именно в горах, которые окружали Фергану. Но надо отдать ему должное, зазнайства у него не было. Он всегда проводил с нами занятия по ориентированию в горной местности. Научил пользоваться единой системой географических и прямоугольных координат Варшавского Договора, а мы этой науке научили своих подчиненных. В дальнейшем на всех учениях или полевых занятиях мы всегда пользовались этой системой координат.

Наконец настало то утро, когда все разведывательные подразделения собрались на дивизионном учебном центре. Полевой лагерь оборудовали без проблем и быстро. Натянули палатки на каркас, и готово. Пока мы наводили порядок, между рядами палаток стал прохаживаться Пантюшенко, явно чем-то раздраженный. Потом выяснилось, что офицеры из чирчикского полка по пути на учебный центр заехали в аэропорт и зашли в ресторан. В данной ситуации они себя проявили не как разведчики, машину не спрятали, водителя не предупредили. Вот и погорели. В этом плохого вроде бы ничего и нет, никто офицерам не запрещает посещать рестораны, но поскольку собрались на полевой сбор, все должно выполняться только по команде. Вот поэтому шеф и ходил раздраженный. Кстати, на то время в полках не было штатных разведрот. Задачи разведки выполняли первые роты. В эти роты подбирали лучших офицеров. Они были полностью укомплектованы, но по духу оставались парашютно-десантными ротами, и кое-какая развязность все-таки присутствовала.

Ближе к вечеру Пантюшенко собрал на служебное совещание всех офицеров. В его речи, обычно ровной и лаконичной, стали проявляться строгие командирские нотки. Мы сидели с Герасимовым рядом, и он мне шепнул: «Шеф не в духах». В целом он высказал нам давно известные, общие специфические требования, предъявляемые к офицерам, но в несколько непривычной для нас форме.

«Запомните! — на этом слове он сделал ударение и выдержал небольшую паузу. — Офицер — эго настоящий специалист военного дела, умелый организатор, способный на практике применять принципы военной науки. Он должен глубоко мыслить в тактическом плане. Вы, еще и как воспитатели, должны дополнительно владеть методами работы с людьми. И не забывайте про личную дисциплину и исполнительность. — Этим высказыванием он намекнул на сегодняшнее, по его мнению, безобразие. — Пока мы находимся в поле, не забывайте о порядке в ваших подразделениях. Нам не хватало здесь подцепить какую-нибудь заразу и принести ее в полк». Потом всех отпустил, оставил одного майора Завирухина. Майор исполнял обязанности начальника разведки чирчикского полка. Шеф вломил ему как положено. Оказалось, Завирухин сам организовал посещение ресторана. Через пару дней об этом больше никто не вспоминал.

Утром с подъема личный состав отправился в спортивный городок, чтобы немного размяться, а командиры рот явились к начальнику разведки на жеребьевку, чтобы определиться с очередью проведения соревнования. Соревнования среди разведчиков проходили всегда жестко. Каждый хотел быть первым, но первое место было только одно, вот за него и боролись разведчики. Оно достанется, конечно же, только достойному подразделению. Соревнования проводились по следующим видам: подъем переворотом на количество раз, бег на сто метров, кросс на три тысячи метров, стрельба, марш-бросок с ведением разведки, а также была отдельная точка, где разведчики проверялись на зрительную память. На солдатской плащ-палатке выкладывалось около тридцати мелких предметов. По команде судьи палатка, которой эти предметы были закрыты, на несколько секунд убиралась, а затем предметы снова закрывались. Разведчику отводилась всего одна минута, за это время боец должен записать максимальное количество предметов, которые ему удалось запомнить. Без определенных тренировок это сделать очень трудно. Судьи все в погонах. Главный судья, конечно же, Пантюшенко, а судьи его помощники и начальники разведки полков. Вот эта компания и определяла, какому подразделению быть первым. В то время первое место можно было предугадать заранее. Оно будет завоевано в жесткой борьбе дивизионной разведывательной ротой. Почему такая самоуверенность? Да очень просто! Профессионал работает намного лучше.

Два дня соревнований пролетели незаметно. Первый этап полевого выхода закончился. Завтра начнется отработка вопросов разведывательной подготовки. Все это будет происходить в динамике и на незнакомой местности. На маршруте предусмотрена отработка тем по организации засад, налетов и баз отдыха для личного состава. Вообще в поле все проходило напряженно, интересно и поучительно. Мы «воевали» друг с другом. Одни разведывательные группы организовывали засады на маршрутах движения других групп. Одни старались лучше замаскироваться, а другие стремились во что бы то ни стало вскрыть эти позиции. Далее разведорганы вели разведку объектов противника, которыми были командные пункты, пусковые установки и даже «ядерные». А вот качество ведения разведки определялось командой судей во главе с Пантюшенко. Были моменты, казалось, до объекта рукой подать. Оставалось определить точные координаты, передать их радиограммой, и конец работы. Но не тут-то было. Как будто бы из-под земли на маршруте могла в любой момент появиться фигура одного из помощников шефа. И тогда капут, все пропало, а вдобавок к большим физическим нагрузкам, затрате времени и острая с военным юмором критика. Однажды в подобную ситуацию и моя разведгруппа чуть было не попала. Дозорный вовремя заметил самого Пантюшенко. Лежали в грязи около часа и ждали, пока он сменит позицию. На этот раз мы за ним проследили и задачу выполнили успешно. Когда задача выполнена успешно, возвращаешься на базу всегда в приподнятом настроении, а это лучше, чем брести понурым в ожидании взбучки. Один раз у меня была даже возможность пленить шефа разведки. Помню, мы вели разведку пусковой установки ракеты «Найк-Геркулес». Это американское оружие, оно было на вооружении в армиях Ирана и Пакистана. Искали долго, но пока без результата. Малость уже и притомились. Во время отдыха личного состава с небольшого бугорка стал в бинокль рассматривать местность. Вдалеке среди высоток увидел небольшую рощу, мимо нее протекал арык. По обе стороны арыка со временем вырос земляной вал с высокой травой. И вот роща мне показалось наиболее удобным местом для расположения той самой пусковой установки. Перекур сразу прекратили, дозорных нацелил на эту рощу, и, прикрываясь заросшим травой насыпным валом, осторожно вдоль берега двинулись вперед. Прошли метров четыреста, дозорные подают команду: «Внимание!» На полусогнутых выдвигаюсь к дозорным. Они мне с ходу: «Наблюдаем пусковую установку». Точно, ее макушка просматривается над низкими деревьями. Осторожно маскируясь, продолжаем движение. С группой разведчиков подползаю к объекту вплотную. Метрах в тридцати от пусковой установки стоит БРДМ, а наверху Пантюшенко что-то рисует на карте. Часовыми на объекте было несколько наших связистов. Увидев меня, попытались дернуться, но я показал кулак, дав понять: игра есть игра, а раз проспали, так надо молчать. И мы без лишнего шума ушли в обратном направлении. Отошли метров на шестьсот. Развернули радиостанцию, пока связисты ее настраивали, составил текст радиограммы. Вдруг наблюдатели предупреждают о появлении группы людей. Спрашиваю связистов: «Радиограмму передали?» — «Да, и подтверждение получили, что все читается». — «Сворачивайте станцию!» — командую связистам. В первую очередь свернули мачту-антенну: она была высокой, ее могли заметить. Быстро перебежали за ближайшую высоту. Залегли, продолжаем наблюдать. На другом берегу арыка увидели группу разведчиков, которые шли верным путем по направлению к пусковой установке. Навел резкость у бинокля и узнал группу Дрыженко. Идите, идите, а мы посмотрим, что будет дальше. Вычислил я все правильно: охрана пусковой установки мою группу проспала, выводы соответствующие из этого сделала и постарается на одни и те же грабли больше не наступить. Минут через десять в стороне рощи началась стрельба, а через несколько минут мы наблюдали убегающую вдоль арыка разведгруппу. Посмотрел в сторону рощи, макушка пусковой установки оставалась на прежнем месте. По правилам военного времени в такой ситуации пусковая установка должна немедленно изменить место. Но в учебных целях она продолжала оставаться на прежнем месте. Ее перемещение дорого бы стоило по времени. Я принял решение: коль задачу выполнили, можно и отдохнуть. Мой заместитель Петров сообразил небольшую поляну. Когда себя чувствуешь утомленным да еще в пустынной местности, черный сухарь вприкуску с сахаром да вода из фляжки кажутся чудным деликатесом. После небольшого отдыха медленно двинулись в сторону базы. Старались идти по оврагам, вдоль барханов. Одним словом, иди домой, но соблюдай маскировку. В армии интересно получается, мы, взрослые парни, а ведем себя, как школьники, когда для них организуют пионерскую «зарницу». Разница в том, что мы играем серьезно и по-настоящему, как на войне. И даже с каким-то злым азартом. А как ползли к объекту, хоть в кино снимай. И не только мы так работали. Так действовали все разведчики. Только у одних получалось лучше, а у других были изъяны. Бывало, сотни метров ползешь на брюхе или часами лежишь, притаившись, ведешь наблюдение за объектом, чтобы улучить момент и броском приблизиться к нему. Вспомнить хотя бы кинофильм «Звезда» про разведчиков. Одна группа ушла на задание в тыл к немцам и не вернулась. Ушла другая группа, по составу такая же, но подготовка разведчиков была другой. Эта группа задание выполнила, конечно, были и у нее потери. Занятие по разведке проводились не только днем, но и ночью и с таким же азартом. Конечно, тон игры задавали командиры разведгрупп. И чем-то сегодняшняя разведка напомнила детство. Петрову крикнул на ходу: «Александр, следи, чтобы не было отстающих». Когда мы пришли на базу, стало смеркаться. Ротный нас уже дожидался. «Как прошли занятия?» — поинтересовался он. «Без потерь», — ответил я. «Петров, веди взвод на ужин, а ты зайди ко мне в палатку». В палатке был тусклый свет от маломощного двигателя, взводных еще не было, значит, первый вернулся. За столом были Чередник и Кулевич. Пидник наливает мне сто граммов водки: «На, выпей и быстро ужинать!» Командирскую сотку выпил и пошел на кухню закусывать. Вот великий конспиратор, подумал про ротного. Во время ужина подошла группа Сулимова, а за ним вскорости и Дрыженко. Их ротный по той же методике приглашал к себе в палатку, наливал сотку и отправлял на ужин. После ужина в палатке обсуждали дневное занятие и действия при разведке объекта. Оказывается, Николай мне уготовил засаду на пути движения в лагерь, но моя группа случайно обошла черное место. Сухой ручей уходил в сторону, и чтобы нас не было заметно, мы пошли по дну ручья. Оказывается, случайно улизнули от засады. Завтра своим разведчикам про этот случай расскажу. Утром после завтрака нас, каждого взводного, подробно о вчерашних занятиях расспрашивал Пантюшенко.

В целом он остался доволен и организацией, и проведением, одного взводного из ошского полка даже похвалил.

После разбора занятий шефом рванул к своим разведчикам, рассказал про засаду, которая вчера предназначалась для нас. Сержант Шкарупа, командир второго отделения, утверждал, что наблюдал нечто подозрительное в том самом месте, но, так как группа резко свернула в сторону, не стал заострять на этом внимание. Сегодня мы работали с топографической картой. Отошли на километр от лагеря и сразу же организовали занятие. Местность выбрали богатую ориентирами, и занятие прошло успешно. В разведке было общее требование: каждый разведчик обязан уметь читать карту, составлять радиограмму, работать на радиостанции и управлять автомобилем. После сытного обеда всем офицерам было приказано собраться около штабной палатки, при себе иметь командирскую сумку и обязательно офицерскую линейку. Через несколько минут все собрались и стали судачить, как женщины около колодца. Зачем нас собрали? Я оказался недалеко от ротного. Пидник таинственно подозвал меня и шепотом предупредил: «Шеф будет у вас принимать зачет познанию иностранных армий». — «Есть», — ответил я. И тут же «военную тайну» выдал своим, а те другим. Из палатки вышел майор Абрамкин, старший помощник Пантюшенко: «Ну что, соколики, все собрались? Как настроение?» — «Нормальное», — бодро ответили мы. «Тогда проверимся. Да, все в сборе. Продолжаем работать». Прокофьев каждому из нас раздал по два листа стандартной бумаги. «Не забудьте в верху листа написать свою фамилию. Записывайте первый вопрос, — при этом сделал загадочную паузу и обвел нас взглядом, — организация и вооружение пехотного батальона армий Ирана и Пакистана». Второй вопрос состоял в том, чтобы нарисовать около двух десятков условных тактических знаков, в том числе иностранных армий. «На все про все дается один час времени. Время пошло», — отчеканил майор. И сразу все офицеры полковых рот стали кучковаться около нас. В полках организацию иностранных армий, как правило, изучали во время занятий по командирской подготовке, а в ротах от случая к случаю. Поэтому полковые офицеры в этом вопросе были на несколько порядков ниже офицеров дивизионки. Мы стали чересчур громко консультироваться друг с другом. Это вывело Абрамкина из себя: «Прекратите разговоры, тем более шарить по карманам, как студенты». А ведь мы и правда недавние военные студенты. Без нее родимой, шпаргалки, даже в чистом поле не обойтись. У полковых, наверно, и шпаргалок нет, подумал я. Окрики следовали один за другим. Час, отведенный для написания ответа, закончился, а лейтенанты все пишут и пишут. Опять голос Абрамкина: «Стоп, сдать работу. Помните, что Петр Первый говорил?» — «Конечно, помним», — воскликнули лейтенанты. «Вот это мы и проверим. Пока мы будем разбираться с вашей писаниной, вы свободны». Через пару часов нас снова собрали около палатки, с волнением ожидали объявления оценки. Хотя я, в общем, был уверен в правильности ответа, но тем не менее немного переживал. Майор Абрамкин с большим юмором провел разбор полетов. Правда, некоторым было не до смеха. «Ну что, молодежь, в целом мы довольны вашей работой. Конечно, есть и неполные ответы, но это дело будущего. После завершения выхода мы за подписью командира дивизии подготовим документ для командиров полков с целью обратить более серьезное внимание на нештатные разведроты». В конце разбора занятия объявил оценки, мою работу начальник оценил на «хорошо». В роте единственная пятерка была у Дрыженко. Вечером ротный объявил, что завтрак будет сухим пайком, а подъем ранний. Оказывается, по плану занятий рано утром тыл с техникой перемещается в другой район и в каком-нибудь далеком ущелье или овраге она будет сосредоточена и замаскирована. Для нас, разведчиков, это будет новый объект, который мы должны найти, разведать и совершить налет.

Рано утром весь лагерь пришел в движение. Стали сворачивать палатки, цеплять полевые кухни к автомобилям, загружать продовольствие и дрова. Ко мне и Николаю подошел старшина Волков и протянул нам сухой паек, один на двоих, а ужин будет горячим. Когда тыл уехал в неизвестном для нас направлении, на площадке сразу стало неуютно, только группы солдат сидели прямо на земле по всей территории бывшего лагеря. Начальник разведки пригласил к себе командиров групп и довел новую задачу дня: «По агентурным данным, где-то в районе Чимионских гор на позиции развернута пусковая установка «Першинг». Надо провести разведку определенного района, а район нам Пантюшенко на карте указал, определить точные координаты пусковой установки, совершить налет и вывести ее из строя. Выход для выполнения задания, по моим расчетам, ровно через час. Я со взводом выхожу последним. Вопросы есть? — и сам себе шеф ответил: — Вопросов нет». Примерно такая же задача была поставлена и полковым группам. Только у них был несколько другой район разведки. Специально запланировали, чтобы мы не мешали друг другу.

Чимионские горы название получили, по всей видимости, от нефтепромыслового поселка Чимион. Горы были невысокие., метров шестьсот над уровнем моря. В основном пологие и каменистые, кроме травы, на них ничего не росло. Через эти горы по ущелью протекала не широкая, но очень бурная речка. Она была основной водоносной артерией кишлаков, которые ютились недалеко от нее. По обе стороны ущелья высокие и обрывистые берега. Высота в некоторых местах достигала двадцати и более метров. По берегам речки росли огромные пирамидальные тополя. Вдруг я услышал голос шефа: «Скрынников, следи за временем». Ну, вот настало время выхода и моей разведгруппы. В дозор ушел старшим сержант Росляков. Кстати, у меня взвод прошлой осенью наполовину обновился за счет нового призыва. А призыв был из Казахстана. Все русские парни в физическом отношении были подготовлены хорошо, все имели за плечами десятилетку. Одним словом, солдаты что надо. С такими в разведку можно идти смело. Они запросто могли разговаривать с узбеками. В глубинке местное население русский язык знало плохо. Толмачами в основном были те, кто отслужил в армии. Через пару часов ходу стало тепло, а затем и жарковато. Сделали небольшой привал. Кругом холмы и овраги. Шли в основном по компасу. Заметных ориентиров практически не было. Сменил дозорных. Старшим назначил Шкарупа. Петров был в замыкании группы. Прошли еще часа три. Маршрут был волнообразный. Поднимаемся вверх, затем спускаемся вниз. Такой маршрут физически здорово выматывал. Сделали еще один небольшой привал. Нутром чувствую, где-то недалеко от цели. Раз так, надо полосу разведки расширить. Выделил и боковых одиночных дозорных. Продвигаемся уже медленно, осторожно. Я с основной группой спускаюсь в овраг, а Шкарупа уже наверху. «Наблюдатель мне, товарищ лейтенант, Василий сигнал подает». Смотрю, и боковые дозорные залегли. Я карабкаюсь где бегом, а где на полусогнутых наверх, а по-другому и не подняться. Дозорные показывают рукой нужное направление. В бинокль рассмотрел ротный тыл и технику. Все это в конце ущелья на большой поляне, дальше начинались хлопковые поля. «А где же пусковая установка?» — сам себя спрашиваю. В хлопковых полях, рядом с тылом она располагаться не может. Значит, она может быть в ущелье или рядом с ним. Посоветовались, решил группу отправить на разведку вниз вдоль ущелья, а зама и несколько разведчиков оставить для наблюдения за ротным хозяйством. Впереди себя отправил двух парных дозорных. Старшими Курбанова и Рослякова. Буквально минут через двадцать хода Шухрат подводит ко мне пожилого узбека. Поприветствовали старика, разговариваем. Он, оказалось, давным-давно служил в конной армии Буденного. Поэтому наши занятия воспринял как должное. Узбек нам рассказал, что совсем недалеко за горкой стоят две военные машины с солдатами и рядом высокая труба. Получилось, как в настоящей разведке. Задержали местного жителя, допросили и получили нужную информацию. «Кузнецов, бегом к Петрову и всех быстро ко мне». Дождались прибытия зама с группой и продолжили осторожный путь вперед. Избегали подниматься на тактический гребень каменистых холмов. Овраг стал незаметно поворачивать к ущелью. Курбанов подает сигнал «Противник» и спешит ко мне. «Товарищ лейтенант, за изгибом следующей горы я видел две наши БРДМ и метрах в сорока от машин эту самую установку». Осторожно с группой выдвигаюсь к точке, с которой наблюдался «противник». Внимательно изучаю объект. Солнце уже припекало, и охрана, как всегда, бдительность потеряла. Одни друг с другом разговаривают, другие что-то читают, третий сидит на большом камне и клюет носом. Нормальная обстановка, то, что и надо для нас, думаю я. Что-то не видно Прокофьева с Чередником. Этих трудно обмануть. Обстановку изучал долго, пока не вычислил нужных мне офицеров. А вот и они медленно поднимаются со стороны ущелья. Наверно, были около речки.