Вдвое больше притворства
Шрифт:
Райкер вынимает один так неохотно, как будто я прошу его руку себе оторвать.
– Надеюсь, Уэстон, это что-то важное! Мне вот-вот собирались рассказать об этимологии слова «авокадо».
Закатываю глаза.
– Всем все понятно! У тебя большие мозги. Знаешь, что по этому поводу говорят?
– Да. Ученые доказали, что размер члена прямо пропорционален размеру мозга. Следовательно…
Я качаю головой:
– Не-а. Речь шла о чувстве юмора. Соотношение члена и чувства юмора. У меня и то и другое в отличной форме. И я собирался сказать, что… ты носишь большие шапки.
Смерив
– Короче, могу я надеть обратно наушник и дослушать свой подкаст? Потому что мне хотелось бы.
– Зацени сначала, – говорю, помахивая телефоном. Я поднимаюсь еще на один этаж – сердце скачет, ноги в огне – и сую ему под нос экран.
– Один популярный ветеринар на днях запостил видео. – Я делаю паузу и прокашливаюсь. – «День прошел замечательно. Я успешно заставил собаку выблевать пару трусов. Они, правда, принадлежали не хозяйке, так что у кого-то денек явно выдался похуже, чем у ее собаки».
Я вздыхаю и покачиваю головой.
– Представляешь, какое случается?
– Все люди сволочи, – раздраженно отвечает мой друг. Эти слова – его мантра с тех пор, как отец бросил их с матерью.
– Только некоторые, – говорю я. Мы не сходимся во взглядах на человечество, но поэтому-то мне и нравится его подбешивать.
Он щурится.
– Тебе еще есть что мне сказать или я могу наконец продолжить изучать слова и оставить тебя смотреть ролики про собак?
– Я люблю собак, – говорю я в свое оправдание. И добавляю, теперь уже нагло: – А еще я люблю побеждать. Чем я и планирую заняться сегодня, когда мы надерем вам задницу на льду!
Вставляю обратно наушники и продолжаю взбираться по ступенькам с ним наперегонки. Таков неписаный закон: когда двое спортсменов-профи тренируются вместе, другого парня необходимо поставить на место. Поднимать больше, подтягиваться выше, бежать быстрее.
Я всегда так и делаю.
Мой пульс скачет, и я взбираюсь к небесам, пока стая бордер-колли на экране моего телефона ловит фрисби. Однажды я смогу завести наикрутейшую собаку, такую, которая знает команды и все такое.
Но это случится нескоро, потому что сейчас для меня хоккей на первом, втором и третьем месте. Хоккей – это все для меня, и так я исполняю обещание, которое дал много лет назад. Я всегда буду верен ему.
Я уже заканчиваю с кардионагрузками, когда телефон гудит. Смотрю на всплывшее на экране сообщение. Оно от Джианны, агента «Си Догз».
Джианна: Не забудь про ВИП-встречу сегодня после игры! Веди себя хорошо.
Я фыркаю от ее комментария и пишу в ответ: «Я всегда хорошо себя веду». Прежде чем успеваю отправить сообщение, она снова пишет.
Джианна: Шучу. Я знаю, ты всегда хорошо себя ведешь, Чейз.
Это правда. Я горжусь своей репутацией хорошего парня. Она мне подходит, помогает оплачивать счета и заботиться о маме и младших братьях. Поэтому я изо всех сил поддерживаю свой образ. Я придумал календарь «Красавчики с клюшками», чтобы собрать деньги для поддержки молодежного спорта и помощи собакам в приютах, а еще у меня чертовски очаровательная улыбка. Просто сияющая. И я всегда разговариваю с журналистами, хотя по
себе знаю, что пресса бывает недружелюбна. Ничего страшного – это все часть игры.Чейз: Не переживай, Джи. Я не подведу.
Джианна: Ты лучший! P.S.: Передай Райкеру, чтобы улыбался. Сегодня без Короля-Ворчуна.
Ай! Такое прозвище дал моему приятелю ведущий одного популярного хоккейного подкаста, и не без оснований.
Чейз: Сейчас же ему передам. Мы вместе тренируемся.
Джианна: Я догадывалась! Но не забывай: на льду вы соперники.
Чейз: Мой Кубок Стэнли тоже об этом говорит.
Я закрываю переписку и жму «закончить» на панели тренажера.
Райкер следует за мной.
– А я прошел больше этажей!
Бросаю взгляд на его экран.
– Черт, – бормочу я.
Мы покидаем зал и выходим на Филмор-стрит, направляясь в кафе и чайную «У Доктора Бессонницы». После хорошей тренировки чашка отличного кофе – самое то. Я часто там бываю.
– Такое дело: тебе сегодня надо быть солнышком.
Он ворчит.
– Не-а! Никакого ворчания. Когда встретимся с гостем, используй сложные длинные слова, которыми забит твой большой мозг.
Он щурится, надевает «авиаторы» и снова ворчит, но теперь угрожающе.
Как будто может меня напугать.
– Да ладно тебе! Ты справишься. Пообещай, что сегодня будешь солнышком, словно ты хороший парень.
С убийственным взглядом – да, я вижу, что он мечет молнии, даже за зеркальными очками, – он говорит:
– Я сегодня буду солярным до невозможности.
Морщусь:
– Нет, давай без солярки! Просто будь милым.
Он хихикает.
– «Солярный» значит «солнечный». Как ты и просил.
Будто в замедленной съемке показываю ему средний палец:
– А это значит «иди к черту», словолюб занудный!
– Ой-ой-ой! Тебе больно, наверное, раз что-то новое узнал? Или ты с ума сошел от напряжения?
– Знаешь, от чего я схожу с ума? От того, что ты ведешь себя как сварливый урод, – говорю я, ввинчивая одно из его заумных слов.
Райкер позволяет себе редкую улыбку.
– Видишь? Мое занудное словолюбие заразно. Услышать такое от человека с энергетикой золотистого ретривера!
– Ты хотел сказать «от капитана команды»? Раз уж у меня на джерси так написано.
Он опять ворчит, но меня его напускным раздражением не проведешь! По-настоящему Райкер злился на меня только однажды: год назад, когда он подумал, что я увел у него девушку. Чувак со мной потом неделю не разговаривал! Но я не знал, что они с Эбби были вместе, и никогда больше такого не сделаю. В конце концов, мы же договорились.
– Кстати, так какая там этимология у авокадо? – спрашиваю я.
Он приободряется.
– Произошло от слова, означающего «яички».
Я морщусь.
– Вот поэтому я и не хочу ничего знать о твоих стремных словах!
Десять часов спустя я на арене, одет в форму и готов уничтожить «Эвенджерс». До игры остается двадцать минут. Наш вратарь дотрагивается клюшкой до моего колена.
– Слушай, – начинает Эрик. Он сидит рядом со мной на скамье. – Лизетт спрашивает: тебя в следующие выходные сажать с одиночками? Она говорит, там будет весело!