Вечер медведя

Самец был ненасытен, и спаривание с ним было познавательным. Иногда, будучи объектом его сильной страсти, она не могла видеть и чувствовать ничего, кроме желания. В другое время он был милым и нежным. Или игриво ласковым. Секс мог быть… забавным.

И она никогда не чувствовала себя такой защищенной и любимой, как тогда, когда он притянул ее к своему массивному телу, обнял и… просто прижал к себе.

О, она так сильно его любила. Слава Богине, она могла показать ему это физически, даже если ее язык не был готов это сказать.

А Райдер? Медленно, но верно она тонула под его чарами. Неужели она ему вообще безразлична? Он казался заинтересованным во время полнолуния, но… возможно, больше нет. Эта мысль вызвала у нее тупую боль, как будто она ранила ее сердце.

Братья часто делились своими женщинами, но, может… может, Бен и Райдер этого не делали. Она не должна делать предположений.

Возможно, Райдер не был заинтересован ею… в этом смысле.

Вздохнув, она взяла немного попкорна. Маслянистый запах заставил ее улыбнуться. Возможно, в один прекрасный день она объявит вечер кино и приготовит попкорн для Минетты.

Сегодня детеныш навещала детей Бонни и была в восторге от «традиции» навещать товарищей по играм по четвергам. После встречи с матерью во вторник она была подавлена, цеплялась за Эмму, Райдера или Бена и не хотела выходить из дома в среду. Слава Богу, она почти пришла в себя.

Эмма нахмурилась. Самцы никогда не обижали самок, но у самок не было таких ограничений. Женевьеве, безусловно, пошла бы на пользу хорошая взбучка.

Конечно, кто — то должен был указать на нее, поскольку Эмма никогда не встречалась с ней.

Мысль о мерзкой матери Минетты нарушила гармонию на кухне. Раздраженно фыркнув, Эмма допила вино и поднялась.

Взгляд на свои ноги поднял ее угрюмое настроение. Ранее ее навестил целитель и объявил, что она может отказаться от бандажа для ног и трости. Она могла даже совершать прогулки в горы. Конечно, Донал нахмурился и добавил:

— Короткие прогулки.

У него, вероятно, случился бы сердечный приступ, если бы она поцеловала его… хотя искушение было велико.

Усмехнувшись, она вошла в хаотичный, завораживающий бедлам, который слышала только в этой таверне. Люди за столиками разговаривали, перекрикивая музыку — и друг друга. Хриплый смех исходил от мужчин, стоявших в два ряда вокруг бара. Шары на бильярдном столе щелкали и глухо ударялись. Женщины хихикали, другие улюлюкали от смеха. Мужчины постарше добавляли баритональные нотки к хриплой песне.

В таверне пахло попкорном и жареным арахисом, древесным дымом и пивом, человеческими духами и одеколоном, и диким ароматом оборотней.

Возле ниши с бильярдным столом, за которым присматривала Рози, Райдер и Бен стояли с группой других мужчин. При звуке грохочущего смеха Бена сердце Эммы забилось тревожным, синкопированным барабанным боем.

В центре зала Вики принимала заказы. Крайняя правая треть зала ожидала официанта. Пора за работу. Эмма схватила поднос и подала знак, что накроет камин и все вокруг. Улыбнувшись, Вики слегка отсалютовала ей. Рози хрипло воскликнула «ура».

После нескольких походов в бар, Эмме оставалось обслуживать только секцию возле больших окон. Недолго думая, она оставила столик с молодыми женщинами — оборотнями напоследок. Когда — нибудь ей удастся преодолеть свою нервозность в присутствии женщин ее возраста.

Когда она приблизилась, путь ей преградил дородный мужчина — человек. Он с важным видом отошел от стола, застегивая кожаную куртку поверх запачканной майки.

— Привет, детка. — Он приветственно поднял руку, и свет от настенных бра отразился от ярких колец. Его взгляд опустился на ее грудь, и он ухмыльнулся. — Хочешь перепихнуться попозже вечером?

Перепихнуться. Он имел в виду спариться? Фу. Она предпочла бы спариться с мерзким, уродливым боггартом. Судя по его самоуверенной позе, он считал себя привлекательным… и, очевидно, не почувствовал отсутствия интереса с ее стороны.

— Нет, спасибо.

Обойдя его, она подошла к столику, за которым сидели женщины, все волчицы — оборотни.

— Могу я принести кому — нибудь выпить?

— Что ж, самое время. Мы ждали целую вечность, — огрызнулась Сара. Она, вероятно, все еще возмущалась песней, исполненной на обрядах Уэсли. — Мне пожалуйста бокал домашнего шардоне, если, конечно, ты сможешь принести его сюда до закрытия.

— О, не будь такой злой, — Кэндис перебросила свои красно — каштановые волосы через плечо. — Из — за того, как тесно стоят столики, трудно протиснуться, особенно кому — то… крупному.

— И медлительному, — сказал кто — то еще себе под нос.

Буть вежлива. Возможно, она должна быть благодарна матери за ее суровое воспитание — за исключением того, что мать заставляла ее чувствовать себя большой и медлительной.

— Кто — нибудь еще хочет выпить?

— Я слышала, ты живешь в доме Бена. — Брюнетка вздохнула. — Бен — кахир. А за Райдера можно умереть.

Совершенно верно.

— Хочешь чего — нибудь выпить? — спросила Эмма.

— Ты? Ты живешь с Беном и Райдером? — Потрясающе красивая рыжеволосая женщина окинула ее взглядом с головы до ног.

— Только потому, что ее ранили, а она — медведь. Калум не хотел, чтобы она кого — нибудь растерзала, если потеряет контроль, — сказала Кэндис.

— Ах ты, бедняжка. — В слащавом голосе рыжеволосой сочилось сочувствие. — Я так рада, что ты поправилась и теперь можешь работать.

— Хм, если ты работаешь, то можешь съехать из дома Бена. — Соблазнительная брюнетка приподняла губы в фальшивой улыбке. — И когда состоится этот знаменательный день?

На самом деле, они были правы. Пришло время найти свое собственное место. Эта мысль образовала пустоту рядом с ее сердцем.

— Мы это еще не обсуждали.

— О, дорогая, надеюсь, ты не тешишь себя надеждами привлечь их внимание? Я знаю Райдера. Он предпочитает женщин… ну, поменьше.

Оскорбление было резким и беззвучно скользнуло между ее ребер. Но оно достигло ее сердца. О, так оно и было. Эмма крепче сжала пальцы на подносе.

Рыжеволосая сочувственно цокнула.

— Он, вероятно, нашел тебе другое применение по дому, но мне бы не хотелось, чтобы он воспользовался тобой.