Вечерний круг

— А милиция всё равно знает, — пожал плечами Терентий Прокофьевич. — Доказать только не может. И никто этого не сможет, вот какой фокус.

— Та-ак, — протянул Игорь. — Ну, раз я к вам в доверие не вошёл, то и делов у нас никаких не будет, я так понимаю?

— Не совсем. Любовь ещё быть может. Доказывайте.

— Чего ж доказывать?

— А что вы не из конторы.

— Интересное кино. Как же мне доказывать? Первым толкнуть, что ли?

— Ну, хотя бы.

— Конечно, кое-чего я показать могу.

Игорь не спеша полез во внутренний карман пиджака и достал несколько цветных фотографий. Передавая их Терентию Прокофьевичу, он с лёгкой иронией сказал:

— Любоваться можете бесплатно.

Потом снова откинулся на спинку кресла и, задумчиво глядя в потолок, добавил:

— Вообще, пить надо с умом. Золотое правило. А у нас в Москве приезжим и вовсе пить не рекомендуется. Не ровён час…

— Это вы про кого? — рассеянно спросил Терентий Прокофьевич, разглядывая фотографии.

— Да про Махно вот и… про Директора.

— И с ним познакомились?

— Вроде бы познакомились.

— Что же в Москве случилось?

— Наследили больно сильно. Нельзя так у нас.

— Да? — насмешливо поинтересовался Терентий Прокофьевич.

— Именно вот.

— Что ж они там натворили, паскудники, интересно знать? — нахмурился Терентий Прокофьевич, не выпуская из рук фотографии.

— Хвалились под пьяную руку, что…

— Где пили? — резко оборвал его Терентий Прокофьевич, и глаза его под седыми бровями налились льдом, он, уже не отрываясь, смотрел на Откаленко.

— Точно вам сказать?

— Точно.

— В гостинице аэропорта Внуково. Набухарились. Себя потеряли.

— Похоже, — зло процедил сквозь зубы Терентий Прокофьевич. — Дальше что?

— А дальше я и говорю, хвалились под пьяную руку, что, мол, хорошую квартиру взяли, богатейшую. Да получилось, вроде не по их вине, что трупик нехороший там оставили.

Игорь фантазировал сейчас по какому-то наитию, словно нащупывая впотьмах мелькнувшую на миг щель.

— А вы, значит, и поверили? — криво усмехнулся Терентий Прокофьевич, сложив фотографии и продолжая вертеть их в руке.

— Зачем? Мы проверочку сделали.

— Что, что? — удивлённо и подозрительно переспросил Терентий Прокофьевич.

— То самое, что говорю. Так уж получилось.

— Как же это, скажите на милость, получилось?

Терентий Прокофьевич и в самом деле заинтересовался и даже отложил в сторону фотографии и поудобней устроился на своей тахте.

— Пока те наш коньяк жрали, мы адресок-то из них выпотрошили, — хвастливо сказал Откаленко. — Ну и утречком туда намылились. А там дочка дома. Я ей травлю, что, мол, сантехник, протечка в нижний этаж. Не пускает. «Пусть, — говорит, — домоуправ сам придёт. У нас позавчера кража была». Я — ах, ах! Как же так?

— Это всё через закрытую дверь? — подозрительно переспросил Терентий Прокофьевич.

— Зачем? Дверь на цепочке. Ну, я говорю: «Слава богу, что так. А то и убить могли». Тут она в рёв. И я, конечно, побыстрее мотанул.

— Странно, — помолчав, произнёс Терентий Прокофьевич. — Весьма странно. — И он испытующе посмотрел на Игоря.

— Чего странно-то?

— Что сунулись в такую горячую точку. Не побоялись ошпариться. Зачем совались-то?

— Был расчёт. Больно уж много в той квартире осталось. Ну, мы и решили на звонок проверить, пусто там с утра или нет. А тут дочка.

— Выходит, плохо подумали?

— Мы-то что, позвонили и ушли. Вот вы не подумали, я гляжу, это да.

— Вы думайте, что говорите! — строго произнёс Терентий Прокофьевич.

— А как же? Принимаете вещи с мокрого дела. Надо же? Звона не боитесь.

— Это кто же вам на хвосте принёс?

— Да хоть Махно. Он мне те рыжики ещё в Москве совал. Фартовая вещь, не спорю. И по бросовой цене. Но я лично обошёл её стороной, не запачкавшись. Мне свобода дороже. А вот вы, выходит, соблазнились. Да и Директор вас тут крупно подвёл.

— И он?

— И он.

— Так-так. Что дальше?

— А дальше не моё это дело. Теперь от вас я и те шмонки принять могу.

— Почему так?

— Через ваши руки прошли, — усмехнулся Откаленко. — Они меня от того мокрого дела отделяют, от трупа того, что пахнет.

— Грубо, Чёрный. Грубо! Где воспитывались? — поморщился Терентий Прокофьевич.

— Там меня уже нет.

— И всё-таки грубо. Вы меня на испуг хотите взять? Дешевле отдам, думаете?

— Что я думаю, то при мне. А что вы думаете, меня не касается. Я желаю кое-что толкнуть. — Игорь кивнул на фотографии. — И кое-что купить. И на всём заработать чистенько.

— И на тех часиках, от Махно, думаете заработать?

— Ясное дело.

— А я, знаете, сколько с вас за них потяну?

— У нас есть психи, которые от меня их за любую цену примут. Вот только те ли это рыжики, что я в Москве у Махно видел.

Терентий Прокофьевич по-прежнему пристально, с интересом рассматривал Игоря. Помолчав, он чуть загадочно произнёс:

— Это и показать можно. Только сначала хочу предупредить. У меня фотографий нет. У меня живой товар. И дела вести с вашим братом я умею. Поэтому шутки шутить не советую. Хоть вы молодой и красивый, мне вас жалко не будет.

— Ещё через один трупик не боитесь переступить?

— Если вы не побоитесь им стать. Впрочем, не тяните меня на глупый разговор. Я только предупредил. Хотя от вас… М-да… от вас я таких шуток не жду. Именно таких.

— А каких ждёте?

— Поглядим, поглядим. Может быть, вы вообще человек серьёзный. Тогда и разговор у нас будет серьёзный. А пока могу показать вам те часики. Это самое простое.

Он как-то по-змеиному соскользнул с тахты и подошёл к огромному буфету. Сначала он открыл одну дверцу, затем другую, пошарил там рукой и наконец из какого-то нижнего ящика вынул небольшую коробочку. После чего он вернулся на свою тахту, снова забрался на неё с ногами, скинув пушистые домашние туфли, и, только устроившись там поудобнее, протянул наконец коробочку Игорю, небрежно бросив:

— Прошу, взгляните.

Игорь открыл коробочку и с большим трудом сдержал охватившее его волнение. В коробочке лежали золотые часы «Павел Буре», украденные у гражданина Потехина. Да-да, те самые! Игорь мог поручиться за это. На это указывала хотя бы вон та щербинка на циферблате возле цифры «12» и ещё те две вмятинки, на корпусе. Игорь взял часы в руки, открыл одну заднюю крышку, за ней вторую. Ну конечно! Вот выцарапанный крест, вот ещё одна вмятинка, вот другая.

Руки у Игоря слегка вспотели. Он осторожно вложил часы в коробочку и положил на стол.