Вечерний круг

— И все его так?

— Ага.

— И Гошка?

— Этот больше всех. — Витька недобро усмехнулся.

— Почему?

— У него спроси.

— А всё-таки?

— Гошка всем заливал, что с дочкой Бороды крутит. А Володька-Дачник рассказал, что она его с лестницы спустила, когда полез. И Борода прогнать грозил. Гошка, понятно, хвост поджал, но сам кое-чего задумал.

— Чего же?

— Не знаю. Но при случае продаст он Бороду, точно тебе говорю.

— Так, сам же говоришь, он ничего не знает. Чем же торговать?

— Для такого случая узнает.

— А ты не считаешь, что Борода своё получить должен?

— С меня ему получать нечего…

— Плохо, если так думаешь. Выходит, если он тебе хрусты давал, то уже купил тебя со всеми потрохами, так, что ли?

— А больше он мне ничего не делал.

— А другим? Ведь на каком-то обмане его «станок» работает, верно?

— Кто его знает!

— Кто же знает, кроме тех троих?

— Кто? — Витька посмотрел на потолок. — Ты у Майки спроси, кассирши.

— А кто она такая, чтобы знать?

— Майка-то? — усмехнулся Витька. — Да ты на неё посмотри сначала.

— И что?

— А то. Борода её недавно Вадику, говорят, отдал. В карты проиграл.

— Да ты что?

— У них так, — широко улыбнулся Витька. — Феодализм. И потом, — многозначительно добавил он, — через неё все деньги идут. Касса. Понимать надо.

— Понимаю.

— Слушай, — неожиданно спросил Витька. — А ты все там фотографии у меня разглядел?

— Все.

— И Катьку видел?

— Видел. Чёрной рамке только удивился. Думал, умерла. Но Лялька сказала…

Разговор незаметно ушёл в сторону. И Виталий был даже этому рад. От той опасной темы следовало чуточку передохнуть. И кроме того, Витька вдруг открывался ему новой своей стороной.

— Я почему на ней крест поставил, — говорил он. — Потому что я во всём верность требую до последней точки. Вот у нас в команде так было, у Василия Павловича. Все, как один, друг за друга. И с девчонками я тоже так. Я тебе скажу, между нами, конечно. Любовь я уважаю. Во! — Он зацепил ногтем за передние зубы и громко щёлкнул, потом вдруг неожиданно заключил: — А Гошку за это убить мало.

— Скор ты больно насчёт убить. Я вот полагаю, когда дадим Гошке подумать, он тоже кое-что склеить захочет в своей жизни.

— Жди!

— Думаю, дождусь. Что Гошка! И не такие, как он, задумываться иной раз начинали. Вот, к примеру, возьми… Ну, скажем, тот же Горох разве не задумается, когда время придёт, когда подопрёт его?

— Ему Нинка задуматься не даст.

— Это кто такая?

— Жинка его. Он её тоже в кассирши определил. Ну, зверюга, я тебе скажу, — убеждённо тряхнул головой Витька. — Вообще-то бабы вроде потише мужиков, это факт. Но уж ежели какая из них звереет или бесстыжей становится, то любого мужика перешибёт.

— Так и эта Нинка?

— Во-во. Её даже Борода боится.

— И Вадик?

— И Вадик. Он даже побольше.

— Может, она и имеет больше их?

— Не. Дело в их руках.

— Что же всё-таки за дело, а, Витя?

Вопрос этот вырвался у Виталия невольно.

— Кто его знает! — сухо ответил Витька. — Меня не касается.

— Ну ладно. Хватит, пожалуй, на сегодня, — объявил Виталий и, вздохнув, добавил: — Эх, Витя, ничего ты мне под протокол не сообщил. Ну хотя бы обещай одно: не молчи ты, как пень, когда тебя следователь Фролов допрашивать будет. Не порть ты себе картину.

— Что тебе сказал, ему не скажу, — упрямо мотнул головой Витька.

— Да ты про себя, про одного себя говори. Какие тут секреты?

— Секреты не секреты, а выворачиваться не желаю.

— И не выворачивайся. Только по фактам говори.

— Ладно, — снисходительно кивнул Витька. — Для тебя уж так и быть.

Виталий сухо возразил:

— Ты одолжений не делай. Тебе это нужнее всех, запомни.

— Ладно, ладно, — поспешно и примирительно повторил Витька.

На этом они и расстались. Конвой увёл арестованного.

Виталий задумчиво прошёлся по комнате, на ходу с силой покрутив руками, и даже сделал несколько резких прыжков.

«Чёрт возьми, ну что за работа! — досадливо думал он, снова принимаясь шагать по комнате. — Ведь как у других? Суббота, воскресенье — их. Делай, что хочешь, и поезжай, куда хочешь. В другие дни свои восемь часов отработали — всё, домой до завтра. И спокойная ночь впереди. А тут? Хоть и ничего не случается, всё равно спишь вполуха, ведь в любой час тебя могут вызвать, если что. И ведь никто на аркане сюда не тянул, сам пошёл, дурацких книжек начитался, эдаким романтиком был. Ах, уголовный розыск — бух-бух-бух!.. А ведь мог бы после института вполне солидно распределиться. Ну, допустим…» И Виталий принялся досадливо перебирать в памяти все спокойные, достойные, сытные места, куда бы он мог устроиться, куда его даже звали. А если бы ещё знакомства подключить! У одного только отца какие связи! Кого он только не лечил, не консультировал! Сейчас для врачей чего хочешь сделают. Отцу только словечко бы сказать, кому надо… В конце концов Виталий домечтался до того, что самому стало противно. Устал он, здорово устал, вот и всё.

…Парк уже изрядно надоел Виталию со всеми своими фонтанами, лозунгами, аттракционами, танцплощадками и толпами гуляющих. В потемневшем небе вспыхивали, кружились, сияли разноцветные огни. Отовсюду доносилась музыка, казалось, ею был перенасыщен весь парк. Кругом слышались оживлённые возгласы, смех, чей-то свист. В толпе сновали стайки мальчишек.

Виталий прошёл знакомым путём на набережную.

Неожиданно из толпы выскочил Гошка и, подбежав, торопливо сказал:

— Айн момент — и я тут, понял? Можешь торчать пока спокойно, не тронут.

— А кому я нужен? — пожал плечами Виталий.

— Ха! Не смеши мои ботинки, детка! Ну, привет!

И Гошка снова исчез.

Виталий стал внимательно приглядываться к окружающим. Неужели он не сможет ничего заметить в этой людской круговерти? Ведь некий «станок» продолжает «печатать». И кассы, кстати, ещё работают. В одной из них — красавица Майка, которую даже проигрывают в карты, а в другой — зверюга Нинка. М-да.

А спустя несколько минут перед Виталием снова возник Гошка и возбуждённо спросил, бегая глазами по сторонам:

— Ну что, двинули?

— Слышь, — сказал Виталий. — Хороша тут одна девушка у вас.

— Майка-то? — безошибочно определил Гошка. — Хошь, познакомлю?

— А удобно?

— Ха! С ней чего хошь удобно. Только с собой её сейчас не брать. — Гошка многозначительно поднял палец. — Она с ума сойдёт, если я буду, учти.

— Ладно. Не возьмём.

Гошка огляделся. Кассы уже закрылись, возле них никого не было.

— Айн момент, — бросил Гошка и торопливо направился к одному из аттракционов.