Вечная иллюзия

Брук прислонился к дверному косяку. Откуда у него такая уверенность? За несколько дней вынужденною пребывания здесь Лин он многое узнал о ней. Например, она не могла и четырех часов прожить, чтобы не позвонить сестре. Она напевала, когда готовила, и что-то мурлыкала, когда завязывала эти красные банты для рождественских украшений. Она носила тяжелые грязные дрова без единой жалобы или неудовольствия и помогала ему спасать Оллкрафта, которого едва знала. Она почувствовала состояние Энтони тогда ночью и предложила разделить горе. Она беспокоится о старике и спит с приоткрытой дверью.

— Лин, — позвал Энтони, но девушка не просыпалась.

Брук тихо подошел и сел на край кровати. Лунный свет освещал ясные черты. Она выглядела такой умиротворенной и спокойной, что стало жалко ее будить. Но он знал, что Линда расстроится, если проспит свою «смену».

Энтони усмехнулся. Без сомнения, она найдет способ обвинить его в том, что будильник остановился. Судя по сегодняшним высказываниям, она готова обвинить его во всем, начиная с глобального потепления и кончая какой-нибудь занозой.

Хорошо. Возможно, в чем-то она права. Его повышенная требовательность к подчиненным дезориентировала руководителей служб и отделов. Голдмэну следовало знать, что босс никогда бы не отклонил просьбу работать дома, будь он в курсе всех обстоятельств. И он никогда бы не уволил Линду, даже в полубезумном от страха и горя состоянии того дня, если бы знал, в каком тяжелом положении она оказалась.

Думая об этом, Брук беспокойно задвигался. Только что осиротев, борясь за опеку над сестрой, оставшись без работы и без денег, все это за несколько дней до Рождества!.. Должно быть, девушка была на грани отчаяния.

Поменяв позу, Энтони не испытал облегчения. На него давило сознание вины за то, что он так с ней обошелся три года назад. К счастью, пока он сидел возле Тролля последние несколько часов, в голове сложился план, как очистить свою совесть. Надо, чтобы она проснулась и спустилась к нему в гостиную.

— Лин, — снова позвал он. Девушка во сне закинула руку за голову, и Брук легонько потрепал ее за локоть. — Лин, просыпайтесь.

Ее глаза открылись, и некоторое время она непонимающе смотрела на него.

— Энтони? — Затем замешательство сменилось испугом. — Энтони! — Обеими руками она схватилась за него. — Что случилось? Троллю хуже?

— Нет. — Брук успокаивающе взял ее за локти. — Ему лучше. Пару часов назад он пришел в себя, хотя еще в полузабытьи. Сейчас старик опять спит, но это очень хороший знак, что он пришел в сознание.

Она прикрыла глаза и, вздохнув с облегчением, тихо сказала:

— Слава Богу. Вы напугали меня.

Энтони сообразил, что виски подействовало на нее как снотворное. Она была полусонной, мягкой, расслабленной.

— Я только хотел сообщить, что уже половина четвертого, — сказал Брук. — Вы говорили, что хотите подежурить. Если Тролль проснется, ему будет приятно увидеть вас.

Линда повернула голову, чтобы глянуть на часы.

— Половина четвертого? — забеспокоилась она. — Как так? Я же ставила будильник. — Прищуривший, она перевела взгляд на Энтони. — Почему будильник не сработал?

— Он остановился. Отключили электричество.

Как будто ища подтверждения его словам, девушка выглянула в окно. Обычно фонари на улице освещали белый мягкий ковер снега, теперь же лишь голубоватый лунный свет пробивался сквозь деревья и отбрасывал на сугробы сложные рисунки черно-голубых теней.

— О, — воскликнула она хрипловато, еще не проснувшись окончательно. — Как красиво…

Действительно, было очень красиво. Он скользнул взглядом по верхушкам деревьев… Да, вот голубоватый круг луны с маленькой выщербинкой. К Рождеству, наверное, будет полнолуние. Рождественская луна, как, бывало, говорила Джейн.

Он перевел глаза на Линду. Ее ладони по-прежнему покоились на его руках. Девушка, казалось, была заворожена красотой ночного неба и забыла, где и с кем она находится.

Взглянув на нее, он почувствовал, как все внутри напряглось.

Реакция была столь неожиданной, что Брук пришел в изумление. Конечно, он понимал, что девушка красива. Он видел, как оживали тонкие черты в отблесках огня, отливавшего золотом в волосах, придававшего особый нежно-золотистый оттенок щекам. Но это ничего не значило. Он знал десятки горячих, чувственных женщин, от сверхопытной Изабелл до стыдливой последней партнерши, и давно научился получать требуемое без риска обжечься.

Но Линда была другая. Вместо пламени здесь присутствовала чистота, от которой перехватывало дыхание. Лунный свет серебрил спокойный профиль, отбрасывая на лицо голубоватые тени. Простыня, зажатая под мышками, скрывала фигуру, но он без труда мог дорисовать в воображении все впадинки, выпуклости и изгибы грациозного тела под этими складками.

Его пронзила дрожь острого желания. Неожиданно гостья напомнила ему ангела, окутанного голубым атласом с мерцающими блестками, которым он однажды украсил верхушку рождественской елки. Как он ни пытался, образ не покидал его. Ему представилось, что, если сейчас девушка поднимется с постели, за спиной у нее медленно раскроются белые мягкие крылья.

Он зажмурился, пытаясь избавиться от этого безумия, и так сильно, что глазам стало больно. Ангелы. Крылья… Чепуха! С чего бы ангелу оказывать такое живое, чисто человеческое воздействие? И все же, помоги ему Господь, она была похожа на ангела, и он хотел ее так, как не хотел еще ни одну земную женщину.

Он почувствовал, как его пальцы напряглись и против воли начали ласкать ее руки легкими поглаживаниями. Кожа девушки была прохладной и шелковистой. Он приказал себе остановиться, но пальцы не слушались. Ладони медленно скользили по ее плечам. Медленно и нежно, не переходя невидимой грани между дружеским жестом и приглашением к интимной близости. Глупости. Но он почувствовал, как по ее коже пробежали мурашки.

Линда медленно повернула голову, в широко раскрытых глазах, огромных и синих, застыл немой вопрос. Но рук она не убрала, только пальцы чуть задрожали.

— Энтони… — сказала она тихо и замолчала.

Тони ничего не говорил. Да и что он мог сказать? Ты похожа на ангела, малышка, я хочу, чтобы ты взяла меня на небо? Это прозвучало бы пошло, похоже на то, что обычно говорят холостяки, снимая девочек в барах.

Не нужно слов. Может быть, она тоже почувствовала волшебную искру, что принес лунный свет, мучительно трепетную и мимолетную. Слова могут спугнуть то, что едва зажглось между ними. По ее телу опять пробежала волна дрожи, губы раскрылись, и в сердце Брука зажглась надежда.