Вечная молодость

Рыжая /тоже раздражённо /: – Это не я лезу, меня что-то толкает!

Лысый /ободряюще/: – Ну, пан, живо на его место!

Брюнет /в отчаянии /: – Не могу, меня что-то держит!

Блондин: – Силой его, силой!… Подтолкните его, а я подамся назад… А вы, пани, тяните…

Седая /недовольно/: – Какой смысл? Ведь он не со мной в одной паре должен быть, а с той дамой. Будьте начеку, пани Рыженькая, помедленней идите. Вы толкнёте её, а вы, пан адвокат, потянетесь к ней. Ну!..

Платиновая: – Ангел смотрит!!!

Молчание и шелест шагов.

Блондин: – Ну, на одно место мы его все-таки пропихнули, какой-никакой, а прогресс.

* * *

Слышится ангельское пение и бешеное верещанье птиц.

Платиновая: – Ишь, раскаркались! Этак недолго в нервное расстройство впасть!

Ангел /звучно и величаво /: – На молитву! На молитву!

Лысый: – Тут не до молитв, впору башки этим чёртовым птицам поотрывать, ей-Богу… святой Каспар, моли Бога о нас…

Седая: – А не знаете, нельзя ли их как-нибудь перетравить? В-шестых, не прелюбодействуй, в-седьмых, не кради…

Блондин: – Какое там перетравить, это ж райские птички, они, небось, ничего не жрут… Святая Цецилия, моли Бога о нас…

Платиновая: – Святой Патрик… нас ведь кормят, может, этих чучел тоже… моли Бога о нас…

Брюнет: – Пошли им, Господи, царствие небесное… А если пращу смастерить? Нет у кого-нибудь кусочка резинки? Я неплохо стреляю…

Лысый: – А чтоб ты сдох, холера, чтоб у тебя клюв отвалился, во веки веков аминь…

Рыжая: – … и остави нам, Господи, долги наши, яко же и мы оставляем… вы меня только столкните возле ручейка с того склона…

Платиновая: – В воду свалитесь и насморк заработаете…

Рыжая: – Святая Анастасия… Нет, я с ним уже уговорилась: он меня поймает и обнимет…

Шелест шагов на прогулке.

Блондин /недовольно/: – Неужели не могли подольше пообниматься? Все ж таки греха побольше было бы…

Брюнет /с горечью/: – Её прямо вырвало у меня из рук. Черт побери эту сверхъестественную силу!

Седая: – Да ведь ангел как раз обернулся и все заметил.

Блондин: – Что бы тут такое придумать?.. Думайте, пани, думайте!

Седая: – Я все время голову ломаю! /растроганно/ Я бы им небо расстелила…

Брюнет /с ужасом /: – Только не небо, пожалуйста!

Седая: – Ну, землю расстелила бы! Подумать только, эти двое – наша единственная надежда, во веки веков, аминь! Вы ж сами видите, тут больше никто ни с кем грешить не хочет.

Платиновая /вполголоса/: – Я тоже им удивляюсь, и что они нашли друг в друге в этих балахонах… /с надеждой/ И хорошо, что нашли! Может, и нам какая польза перепадёт…

Лысый: – Дай-то Бог… У меня каждый день от этой паршивой воды зубы ломит. Попробовал было только вид сделать, будто полощу рот, так ангел тут как тут…

Седая: – Послушайте, один пан в конце колонны сказал, что нам хотят устроить курсы идеологического просвещения, а то мы вроде как мало похожи на счастливых…

Блондин: – Да пусть устраивают, мать честная, пусть хоть что-нибудь сделают! Может, что учить придётся? Неважно, чем заниматься, лишь бы дело какое было!

Брюнет /мрачно/: – Я бы даже посуду мыть согласился.

Седая /со вздохом/: – Полы бы натереть… Стирку устроить…

Лысый: – Ишь чего захотели! Хоть бы дров на костёр позволили наносить – так ведь нет!

Блондин: – Вся наша надежда – на этих двоих! Иначе нам хана.

Рыжая /с отчаянием/: – Страшно подумать, что так будет продолжаться до конца света!

Блондин: – До какого ещё конца света? Вы на небе, уважаемая, после конца света вас никуда больше не отправят. Так будет продолжаться бесконечно!

Лысый / в ужасе/: – Как это – бесконечно?

Блондин: – Есть такое понятие – бесконечность. Восьмёрка на боку. Вы что, в школе вообще математику не проходили?

Платиновая: – Восьмёрка на боку?.. Нет, это невозможно! Дорогие мои, вы обязаны постараться.

Седая: – Да вы же сами видите, что их какая-то сила друг от друга отталкивает.

Платиновая: – Отталкивает, потому что ангел смотрит. А если бы не смотрел…

Брюнет: – Вы правы, один раз он повернулся к нам спиной, и в тот момент нас ничего не отталкивало…

Звяканье ложек, шум трапезы. Слышно, как кто-то хлопает в ладоши.

Ангел: – Прошу внимания! Сегодня после ужина нас ждёт возвышенное переживание. Будем вслух вспоминать, как плохо нам жилось на земле и как хорошо теперь живётся на небесах.

Лысый /шёпотом/: – Наверное, это и есть те самые идеологические курсы, которые нам сулили…

Блондин /с ужасом/: – Я все понял. И партийных тоже сюда… Панове, мы же попали, чтоб я сдох, в социалистический рай! Такой, для совков…

* * *

Седая /мечтательным тоном/: – … в очередях стоять приходилось, рубашки мужу стирать, ванну за детьми отскабливать…

Лысый: – Я должен был трудиться в поте лица. Все время какие-то конференции, до поздней ночи. Боже мой, конференции!… /с умилением/ Кофеёк, коньячок, преферансик… /опомнившись, с неодобрением/ Сплошной разврат и эти, как их там… грехи…

Платиновая: – Мне без конца приходилось печатать на машинке, отвечать на письма, принимать инвесторов… Господи, приходилось бегать к парикмахеру…

Рыжая: – К парикмахеру! К косметичке! Я должна была примерять платья! Прекрасно выглядеть, иметь обожателей… Ах!..

Брюнет /страстно/: – Мне приходилось бриться два раза в день! А для вас… готов бриться двести раз на день! Я должен был грешить…

Рыжая /в упоении/: – Ах, грешить!.. Ангел осуждающе хлопает в ладоши.