Вечная тайна лабиринта
Шрифт:
Археолог Колин Ренфрю писал об интересном феномене: в доисторической архитектуре различных культур и в разных частях земного шара встречаются практически идентичные черты. Например, ступенчатый выступ, при котором каждый последующий горизонтальный ряд камней слегка выступает над предыдущим — до тех пор, пока не образует половину свода или, в более сложных конструкциях, часть купола, — широко использовалась строителями каменного века. Поскольку он встречается и в ирландском Ньюгрейндже, и на греческих островах, одно время была распространена теория о том, что будто бы один древний строитель, житель Микен или, может быть, ирландец, путешествовал по миру (той его части, которая была на тот момент открыта) и — совсем как Дедал — строил по дороге каменные чудеса. Доказательство этому видели в значке, который, как принято было считать, повторял изображение двустороннего топора, высеченного на одном из мегалитов Стоунхенджа. Возможно, топор — если это все-таки был топор — был даже автографом мастера. Ренфрю и другие предлагают намного более простое объяснение, утверждая, что
Куда сложнее объяснить универсальность образа лабиринта. Здесь общим строительным материалом выступают не плоские камни, а человеческое воображение. Что же кроется в его упорядоченных изгибах, которые на первый взгляд кажутся совершенно хаотичными? Что есть в лабиринте такого, что притягивало людей задолго до того, как он обзавелся мифом? Что сделало его одним из первых сложных «человеческих» узоров и бессмертной головоломкой, которая и по сей день мерцает на компьютерных мониторах? Очевидно только одно: как и в случае со ступенчатым сводом, лабиринт, похоже, возник естественным образом, а не в результате деятельности мистического Джонни Яблочное Зернышко или какого-нибудь странствующего евангелиста.
Способность набросать рисунок лабиринта могла быть всего-навсего детской игрой на ловкость рук — вроде той, когда дети плетут из веревки колыбель для кошки. Но возможно, умение создавать знак лабиринта воспринималось как проявление более глубокого, более мистического и более магического знания. Одним сложная симметрия лабиринта напоминает изгибы внутренностей жертв, которые древние гадатели изучали и прощупывали, чтобы предсказать будущее. Другие видят в нем мозговые извилины. Один средневековый индийский манускрипт о мозге и в самом деле иллюстрирован не анатомическим рисунком, а наброском лабиринта. Третьи видят в складках и проходах лабиринта символизм скорее гинекологического толка. Рисунки индейцев хопи, изображающие Мать-Землю, по-другому трактовать и не получится. В некоторых частях индуистской Индии беременным женщинам когда-то (а может, и до сих пор) давали изучать узор, почти идентичный классическому критскому лабиринту. Он назывался «чакра въюха» и нужен был для того, чтобы, следя за тропой лабиринта глазами или пальцами, женщина сосредотачивала на нем все свое внимание и легче переносила роды. Исследователь Люси Р. Липпард пишет о другом индуистском родильном ритуале, при котором на бронзовую тарелку насыпали дорожку шафрана в форме лабиринта, а потом этот рисунок смывали водой и давали роженице выпить эту воду. А еще существуют совсем уж маловероятные и не заслуживающие доверия свидетельства о том, что якобы и в некоторых частях Корнуолла, в Англии, беременные женщины изучали и, возможно, даже проводили пальцем по запутанной тропе лабиринта, вырезанной на грифельных досках вроде той, что выставлена в Музее колдовства в Боскасле. А в нити Ариадны, указавшей Тесею выход из мифического критского лабиринта, легко узнается образ пуповины. В своей неоднозначной универсальности образ лабиринта становится таким же, как однажды описал поэт Джерард Мэнли Хопкинс ночь: «всеместным, вседомным, вселонным» [5] .
5
Из стихотворения «Начитывая листья Сивиллы». Перевод В. Симанкова.
Согласно традиционной интерпретации критского лабиринта, он представляет собой запутанную ловушку, из которой практически невозможно выбраться. Это очень странно, поскольку найти «выход» из лабиринта ничего не стоит. Любая лабораторная обезьяна самых средних умственных способностей нашла бы дорогу к центру и обратно даже без обещанного в награду банана. В критском лабиринте нет и намека на неприступность. Высказывались предположения, что рисунок лабиринта — это на самом-то деле план выхода из ловушки, своего рода путеводитель по минойским дорогам, а сам лабиринт представляет собой по-настоящему коварную, но нигде не зафиксированную головоломку. Но и этой гипотезе тоже недостает логики.
Чтобы понять простоту критского лабиринта, достаточно вспомнить аккуратный симметричный значок, едва ли не всемирно признанный за символическое изображение человеческого сердца. Сердце, которое рисуют на открытках ко Дню святого Валентина, имеет очень мало общего с тем бесформенным, малопривлекательным органом, что пульсирует у нас под ребрами. И все же миллионы людей, которые никогда в жизни не опознали бы настоящее сердце, прекрасно знают, что означает этот романтический символ. В какой-то очень отдаленной точке человеческой истории, еще до v века до н. э., когда изображение критского лабиринта впервые появилось на монетах, отчеканенных в Кноссе, опрятный, элегантный и простой в исполнении дизайн был признан символом какого-то места и идеи, постичь которые куда труднее.
Легкость, с которой можно нарисовать классический семикруговой лабиринт, определенно помогла ему обрести всемирное признание. Это ведь настоящее исполнение мечты любителя граффити. О последовавшим за ним одиннадцатикруговом средневековом варианте такого уже не скажешь. Первый лабиринт — это продукт вдохновения, народное творчество. А средневековая версия — шедевр математического искусства. Хотя многие считают,
будто изображение лабиринта принесли с собой, возвращаясь со Святой земли, крестоносцы, на самом деле оно, вероятнее всего, было позаимствовано в конце XII века из иллюстраций на страницах рукописей в монастырских библиотеках. Увековеченный в камне на полах великих французских соборов, лабиринт — это произведение ученого-геометра, человека несомненно глубоко духовного, но в первую очередь все-таки сильного математика. Рука, начертившая лабиринт, пользовалась циркулем и линейкой.Средневековый лабиринт в нефе Шартрского собора
А возможно, автор средневекового лабиринта был картографом. На протяжении столетий — возможно, еще с XIII века, когда она была создана, — Марра Mundi, гигантская карта мира, содержалась в соборе города Херефорда, в Англии. Ее размеры — пять с небольшим футов в высоту и четыре фута в длину, а в центре — Иерусалим. Как и в случае большинства других средневековых карт, восток — наверху, а запад — внизу. Индия расположена на самом крайнем востоке, как раз под Эдемом и сценой Страшного суда, где Иисус отправляет грешников во в буквальном смысле разверстую пасть ада. Ирландия — самая западная граница. Марра Mundi отображает и локализирует все главные церкви христианского мира. Здесь есть также и библейские сцены (Ноев ковчег, Вавилонская башня), природные ориентиры (огненный вулканический конус Этны), экзотические животные (слон) и несколько мифологических героев, включая довольно чопорного Минотавра, элегантно накинувшего хвост себе на руку, — правда, стоит он почему-то у берегов Каспийского моря. Среди шрамов и царапин на этом необыкновенно большом листе пергамента видны две крошечные дырочки. И в отличие от остальных дефектов это вовсе не признаки времени, а следы острия циркуля картографа, которыми отмечены середины двух мест, представляющих собой идеальные окружности. Одно из этих мест — обнесенный стеной и укрепленный Иерусалим. А второе — почти такое же приметное на карте, как и Священный город, — критский лабиринт. Впрочем, это не традиционный критский лабиринт, а почти точная копия того, что по-прежнему можно встретить в Шартрском соборе, и детали этого узора невозможно было бы нарисовать без помощи циркуля. Эта густонаселенная карта с ее восхитительно мультяшными — на современный взгляд — набросками людей и животных едва ли может похвастать точностью. Она не ставит перед собой задачи правдиво воспроизвести географические очертания (за редкими исключениями — например, берега Сицилии имеют здесь отчетливо треугольную форму) или изобразить исторические постройки так, как они выглядели в действительности. Что же до лабиринта, то он поражает какой-то дотошной точностью воспроизведения. Наброском эту часть карты никак не назовешь.
Возможно, еще одно объяснение такому подчеркнутому использованию геометрии обнаруживается в нижнем левом углу этого исторического документа — за пределами края самой карты. Там изображен римский император Август, который дает распоряжение (картинку сопровождает подпись на латыни) троим землемерам — у каждого из них есть имя — идти вперед, «описать» каждый континент и вернуться с донесением. Геометрически точный лабиринт в работе, которая в остальном почти полностью нарисована от руки, может свидетельствовать о профессионализме землемеров и, если брать шире, — картографа. В конце концов, если верить легенде, и лабиринт, и компас были изобретениями Дедала.
Средневековый, или шартрский, лабиринт может похвастать просто невероятной точностью. В нем одиннадцать кругов, или колец, окружающих центр, и тропа по пути от входа к центру поворачивает тридцать четыре раза, чередуя повороты налево и направо. По мере приближения к центру тропа лабиринта проходит по половине или четверти доступной части окружности каждого круга, после чего сворачивает и проделывает то же самое в противоположном направлении. Рисунок смены четвертей и половин изменчивый, так же как и порядок чередования левых и правых поворотов, но определенный алгоритм в нем все же есть, а на полпути к центру рисунок разворачивается на 180 градусов, и последовательность четвертей и половин повторяется в обратном направлении. Заканчивается этот вывернутый наизнанку рисунок в центре лабиринта, и, чтобы вернуться обратно к выходу, следует конечно же снова повторить всю последовательность поворотов сначала в одном направлении, а с полпути лабиринта — в другом.
Этот рисунок (о котором подробно писал Крейг Райт) и даже ритм движения по тропе лабиринта может стать понятнее, если последовательность поворотов и отрезков записать на бумаге. И снова обратите внимание на то, что после поворота на полпути к центру последовательность повторяется в противоположном направлении.
Войдя в средневековый лабиринт, следует двигаться все время прямо, пока дорога не поравняется с пятым из одиннадцати кругов, после чего нужно резко (на 90 градусов) повернуть налево. И вот тут начинается рисунок:
Четверть пути по кругу, затем поворот по направлению к центру, смена направления и
Четверть пути обратно, затем резкий поворот влево, прямо до центра, четыре полных круга и поворот влево на пятом круге. Затем
Половина пути по следующему кругу, обратно, потом
Половина по следующему, обратно, потом
Четверть
Четверть
Половина
Четверть
Половина
Четверть
Половина
Четверть
Четверть
Половина
Четверть