Вечная Война 6. Бойня. Том 2

– Мухаммед Абу Мансур аль-МАТУРИДИ. Философ и государственный деятель. Влиятельный защитник фундаментального и традиционалистского ислама из Самарканда, автор многих «Опровержений» рационализма. – Выпалила она.

– А разве ему положен советник из другой страны и из более поздней эпохи? – задал я резонный вопрос.

– Обычно – нет, – помотала головой Фема. – Но многоуважаемый Спартак мог выполнить какое-нибудь особое задание от Мирового Закона и выбрать себе советника или воскресить кого-нибудь из живших на Земле государственных деятелей.

Эномай услышал ее слова, но судя по виду, не понял ни слова. Я же в очередной раз поразился вывертам истории. У освободителя рабов, проводника свободы и, по идее, равноправия, в советниках ортодоксальный исламист. М-да. Чудны твои дела, Мировой Закон…

– Кстати, сейчас мы идем на военный совет, там ты его увидишь… – обрадовал меня собеседник. – Но позволь и мне задать тебе вопрос?

– Конечно, задавай, – пожал я плечами.

– А это настоящий кентавр? – он не скрывал своего любопытства.

– Настоящий, – кивнул я. – И они – кентавриха, то бишь, женщина из рода кентавров. А у вас что, местные племена нелюдей не встречаются? Ну, отличные от людей.

– Нет, у нас только люди, – покачал тот головой. – А все эти сатиры, фавны и прочие твари – безмозглые создания, за которых мы получаем опыт. И как она? – он понизил голос. – В постели?

Ндаа, видать, серьезно у мужика подгорает в одном месте.

– Кхм, – я невольно закашлялся и весело посмотрел на немного смутившегося спутника.

Было забавно наблюдать за смущением этого гиганта. Мои спутники невольно тоже заулыбались.

– А как ты сумел получить этих женщин? Они же твои рабыни? – он понизил голос, чтобы идущие сзади девушки его не слышали.

Только он явно недооценил остроту слуха моих спутниц.

– Они не рабыни, – я покачал головой. – Они, можно сказать, мои телохранители и намного сильнее, чем кажутся.

– Странно… – покачал головой германец. – Такие девушки… и все же как?

– Вот как-то так само получилось, – улыбнулся я. – И да, предвосхищая твой вопрос по поводу рабовладения, и все такое. Я придерживаюсь немного иных взглядов на это чем твой повелитель. И в моем государстве у женщины имеются права наравне с мужчинами. И право на труд, и право на военную службу, и право на выбор спутника жизни. Но с уважением отношусь к вашему укладу. Просто, насколько я знаю, вы же всегда были за свободу и равноправие? Почему же вы держите рабынь и, скажем так, дискриминируете женщин? И как вы таким образом зарабатываете эрос для войны? Разве никто не подсчитал, что в постели с женщиной, вступившей в добровольную интимную связь, зарабатывается больше эроса? Да, и как ваши военачальники сводят концы с концами? Чтобы зарабатывать больше эроса, нужно больше пар, занимающихся сексом одновременно, а не последовательно? Если каждому мужчине в стране раздать по женщине, разве не меньше, кхм… работы будет у Спартака и других представителей верховной власти, разве не больше страна будет получать денег?

Уж я то знал, о чем говорил. У меня в этом плане дело поставлено было на поток. Не только на Святой Земле, но и в Олимпе и в других моих деревнях. Регулярно проводились различные игры и смотрины среди молодых, где специально обученные люди находили понравившихся друг другу парня и девушку и на месте женили. Среди тех, кто не определился со своим спутником или спутницей проводили агитационную и психологическую работу, чтобы подобрать хорошие пары. И только после второго этапа оставшихся отправляли по домам, чтобы призвать в следующем месяце. Если у кого-то не находилось пары за два месяца, его или ее отправляли в другую деревню на подобное мероприятие. И так гоняли из деревни в деревню, пока человек не уставал и не выбирал себе хоть кого-нибудь. И в плане семейных законов у меня все было более чем либерально. Гулять на стороне не воспрещалось, только нужно было нести деньги в семью, иначе можно было нарваться на штраф или на исправительные работы. Ну, и по всему моему маленькому королевству был принят «тихий час», когда на улице не должно было быть праздно шатающихся подданных, кроме тех, кто нес службу. А если и были, то обязательно в парах, которые были настолько восхищены друг другом, что не успели дойти до дома. После введения обязательного тихого часа и проведения агитационной работы в этом плане ежедневный приход эроса с налогов увеличился значительно больше, чем на десять процентов. В принципе, некий потенциальный гарем у меня был, помимо четырех спутниц, постоянно пребывающих со мной. Но Маня и Клара были с психологическими травмами, а Фу Сяотун казалась мне еще молодой и незрелой.

– Дискри….что? – не понял Эномай

– Ну, унижаете…

– Разве это унижение? – удивился он. – Это наоборот уважение к женщине, как к хозяйке домашнего очага. Мы защищаем наших женщин. А если ты имеешь ввиду лупанарии, то там либо захваченные во время войны девушки, которые по всем законам становятся собственностью победителей. Есть, конечно, и свободные девушки, но они сами выбираю этот путь. И, кстати, он весьма щедро оплачивается. Свобода и равноправие? Да, это хорошие слова, и мы стараемся следовать им… но, увы, люди слабы. Тот же Крикс…

– А что Крикс? – не удержался я от вопроса

– Крикс наказан, – коротко отрезал германец, видимо, решив прекратить нашу дискуссию. – И мы уже пришли.

Действительно, я сам не заметил, что уже оказался перед дворцом. На этот раз мы не пошли в тронный зал, а, войдя в него, свернули направо и, поплутав по анфиладам мимо суровых легионеров, замерших на страже, оказались в небольшом, но просторном зале. В центре зала стоял длинный стол, на котором лежала карта. Около стола стояли человек пять в богатых одеждах. Шестым был Спартак, который стоял во главе стола. Кстати, местный правитель был одет гораздо скромнее своих подчиненных. Но, несмотря на это, сразу чувствовалось, кто тут правитель. Увидел я и того самого араба с длинным именем. Внешне ничего особенного, невысокий рыхлый человечек, одетый в пестрые восточные одежды.

– Рад тебя видеть, Арес! – громогласно заявил Спартак, подходя ко мне и энергично пожимая локоть в традиционном римском приветствии. – Сальве!

– Сальве! – кивнул я, и только сейчас он заметил моих спутниц. И все взгляды присутствующих были обращены к Харонии, которая, как обычно, приняла совершенно невозмутимый вид.

– Это кто с тобой, Арес? – наконец, нарушил тишину Спартак.

– Знакомьтесь! – улыбнулся я. – Одна их моих телохранительниц. Харония.

– Кентавр? – уточнил гладиатор, умело скрывая свое изумление.

– Я кентавриха! – гордо заявила молчавшая до это девушка.

– Хорошо, – кивнул Спартак и строго оглядел своих подчиненных, которые пожирали глазами существо, которое видели только видимо на картинках мифических преданий. Лишь араб смотрел равнодушно на все это, каким-то устало-пресыщенным взглядом. Кстати, он мне сразу не понравился, но если верить словам Эномая, этот человек пользовался большим авторитетом у Спартака. Так что, надо было держать ухо востро, и засунуть свою неприязнь как можно дальше.

– Давайте вернемся к обсуждению наших планов, – приказал Спартак, и все вновь обратили свое внимание на карту.

Я же вместе с Спартаком подошел к столу.

– Позволь представить мне теперешнего своего главного советника, – сообщил гладиатор. – Мухаммед. Имя у него очень длинное, и мы решили, что будем обращаться к нему именно так.

– Рад познакомится с нашим уважаемым союзником. Мое имя Мухаммед Абу Мансур аль-МАТУРИДИ, – поклонился мне араб. – Но, как и говорит наш уважаемый повелитель. Можете звать меня просто Мухаммед.

На последних предложениях он церемонно поклонился Спартаку. А потом повернулся и поклонился мне. Я поклонился в ответ. Все равно, мое имя можно было прочесть над моей головой, да, и думаю Спартак уже посвятил свое советника в наши отношения. Следом я представил своих спутников и, естественно, Мухаммеда заинтересовал Вардан. Как и Вардана Мухаммед. Они обменялись многозначительными взглядами. Надо будет поручить персу проверить этого советника. В последний год моя «чуйка» обострилась и теперь редко подводит по вопросу потенциальной опасности людей. И сейчас она явно считала того, если не опасным, то точно подозрительным.