Вечный дом. Мир ноль-А. Пешки ноль-А

Игольчатый луч!

Стивенс похолодел от волнения. Остаток дня он потратил, чтобы еще раз просмотреть адреса, которые он переписал из книги счетов «Мексиканской торговой компании». У него вырисовывалась целая группа имен местных финансовых воротил. И как никогда, он чувствовал, какие непомерные трудности испытывает одиночка, который сталкивается с огромной силой.

Он пообедал и уже около девяти часов отправился домой, надел старые брюки, толстую рубашку и свитер. Ночь была облачная, поэтому ему было легко въехать на кладбище и подъехать к участку Таннахиллов незамеченным. Он подождал некоторое время, чтобы проверить, не следит ли кто-нибудь за ним. Но кругом стояла мертвая тишина, такая же, как предыдущей ночью. Видимо, местная полиция не считала, что кому-то вздумается вскрывать могилы, поэтому никакие меры предосторожности против этого не предпринимались.

Стивенс вышел из машины. Он собирался вскрыть две могилы. Первую — Франсиско Танекилы, который умер в 1770 году, а вторую он хотел выбрать наугад. После часа работы он с ужасом думал о том, что ему удалось вырыть лишь небольшую яму в первой могиле: земля казалась твердой, как кирпич. Когда прошел еще час, он начал серьезно подумывать о том, что нужно все это бросить. Но чернота ночи склонила его к тому, чтобы остаться. И вскоре он с облегчением почувствовал, что земля стала мягче. Уже через полчаса после этого лопата наткнулась на кусок сгнившего дерева, а потом попала в гроб, в котором лежали камни.

Их там было с десяток, и весили они примерно столько, сколько должен весить человек. Стивенс удостоверился в том, что больше там ничего не было, закопал могилу и присел отдохнуть. Он знал, что ему еще предстоит раскапывать вторую могилу.

Он ткнул лопату в некоторые из них. И вскоре он уже раскапывал могилу с самой податливой почвой. Он раскопал, наверное, около полуметра, когда наткнулся на что-то твердое. Что-то было странное в препятствии, встретившимся лопате, он нагнулся, осветив землю фонарем, и нащупал руками то, на что наткнулась лопата. Одежда!

Он еще несколько минут разгребал руками землю, затем появилась голова. Лицо было изуродовано до неузнаваемости. Стивенса даже передернуло, пока он рассматривал его, потом он раскопал руку и вынул из футляра солнечные очки. Он осторожно снял отпечаток с одного из пальцев на внутреннюю сторону одной линзы, а на вторую — отпечаток большого пальца. Очки он положил обратно в футляр и сунул в карман.

Ощущая тошноту, Стивенс очень осторожно и тщательно закопал могилу и отправился домой. Он доехал без происшествий, позвонил в аэропорт и попросил пилота, которого нанял, подождать его. Затем он принял душ и переоделся.

Около часа ночи самолет взлетел и примерно через полчаса приземлился в Лос-Анджелесе на отдаленной южной площадке у Западной авеню. Он добрался в такси до Полосы Заката, где в здании суда, построенного в испанском стиле, находился офис Пили. Опустевшие офисы и магазины вырисовывались в ночной мгле.

Он был готов к тому, что ему придется взломать дверь, но один из ключей из сумочки Мистры подошел. Потом уже не представляло труда найти подписанное Таннахиллом письмо, которое давало Пили право «продолжать» выплаты, которые Таннахилл предназначал «членам Пан-Американского клуба».

Большую часть пути в Альмирант Стивенс проспал, и как только добрался домой, тут же лег спать.

Уже к полудню он был в городе.

Он проверил отпечатки пальцев, которые он снял на кладбище на свои солнечные очки, они были очень четкие.

Сейчас при свете дня он снова достал их. Сомнений не было — отпечатки были отличные.

Стивенс внимательно их рассмотрел, потом вынул носовой платок и немного стер отпечаток указательного пальца. Ему казалось сомнительным, нужно ли, чтобы оба отпечатка были такими четкими. Приняв эти меры предосторожности, он отправился в полицию и, отдав очки полицейскому, который руководил отделом по отпечаткам пальцев, сказал:

— Несколько дней назад я сообщил вам, что хулиганы обрезали телефонные провода у моего дома. Сегодня утром в траве, рядом с домом, я обнаружил эти очки. Я подумал, что может быть нужно спросить, можете ли вы сфотографировать и проверить отпечатки пальцев с них.

Лейтенант с интересом осмотрел очки:

— Конечно, мы сфотографируем их. Мы вам еще позвоним, мистер Стивенс.

Стивенс уже было повернулся, чтобы уйти, но потом медленно развернулся. То, что могло произойти, никак не могло ждать, а исследование отпечатков могло затянуться. Он спросил:

— Я полагаю, что вам, вероятно, придется сверять их либо с картотекой в Вашингтоне, либо с отделом водительских прав в Сакраменто. Сколько времени это займет?

Офицер небрежно бросил:

— Если мы ничего не найдем в нашей картотеке, то у нас, возможно, уйдет неделя.

Стивенс про себя подумал, что это скорее займет две, поколебался немного, потом сказал:

— Я думаю, вы бы могли телеграфировать.

— Из-за хулигана? — тот был изумлен.

Стивенс сказал:

— Мне просто очень интересно, и потом я не думаю, что это такое малозначительное происшествие. И поэтому я оплачу расходы проверки по телеграфу. Разрешите, я подпишу бланк?

Потом Стивенс заехал в химическую лабораторию. Старик вышел из задней комнаты:

— Ну, вы и даете — предложить дополнительную плату за работу, которую нужно сделать к десяти, и не прийти.

— Но я все равно плачу сверху, — успокоил его Стивенс.

Старик облегченно вздохнул и начал:

— Химический анализ не показал ничего особенного. Обычный карбонат кальция в виде мрамора.

— А, черт! — вырвалось у Стивенса.

— Не так быстро, — ухмыльнулся старик, — я еще не закончил.

Стивенс с нетерпением ждал.

— Совсем недавно, в связи с тем, что появились урановые смолки, мы начали проводить исследования с помощью электроскопа, и, самое удивительное, что ваши образцы оказались радиоактивными. — Он торжествующе посмотрел на Стивенса и повторил: — Радиоактивными… В очень незначительной степени. Я не смог обнаружить какие-либо остаточные следы. Когда я разделил материал образца на составляющие, то кальций, углерод и кислород сами по себе радиоактивными не были. Это очень интересно. Если вам потребуются дальнейшие исследования, как насчет того, чтобы этим занялись мы?

— Если вы пока будете помалкивать об этом, — сказал Стивенс.

— А я по-вашему что делал все это время? — последовал ответ.

Выйдя на улицу, Стивенс подумал: радиоактивность. Это объясняло все и ничего. Это явление природы человек исследовал еще очень мало.

Неожиданно он представил себе людей, которые живут в домах, в которых радиоактивность присутствует в той разумной степени, чтобы люди могли стать бессмертными.

Он подумал о том, существовал ли какой-то предел в функциях робота. Или процесс можно было бы расширить, чтобы не только несколько привилегированных людей могли воспользоваться этим благом. А может быть в это число можно было бы включить и все человечество?