Вечный лед

– Господин Лим-Дул мудр. Ее предыдущий владелец больше в ней не нуждается, – сказал Чаеска, опуская топор рукой в красном рукаве и изысканной рукавице. Джайя попыталась отбить удар в сторону, и от усилия ее рука едва не выскочила из сустава.

– Угу, – выдохнула она, отступая еще на несколько шагов. Теперь она знала, где раньше видела эту рукавицу. В тумане жаровни на кровском складе – прилагавшейся к человеку из кьелдорских легенд.

– Это же рука Мартона Стромгальда, правда? – сообразив, спросила она.

– Лим-Дул наградил меня, когда перестал нуждаться в Стромгальде, – улыбнулся в ответ Чаеска. Жир на его лице раздвинулся в стороны, открывая кривые, похожие на колышки зубы. – У меня есть боевая рука искусного воина.

Он снова нанес удар, и Джайя отскочила. Не назад, а скорее вбок, и немедленно снова бросилась вперед, погружая клинок в мясо рядом с суставом.

Чаеска заревел и выронил свою алебарду.

– У тебя и нервные окончания как у искусного воина, – поддразнила она.

Ее слова внезапно оборвались, когда хранитель потянулся вперед и своей здоровой рукой схватил Джайю спереди за рубаху. Джайя задергалась, но не могла вырваться из его хватки. Он поднес ее к своему лицу.

Чаеска засмеялся и прикоснулся к красному камню у себя на груди кровоточащей рукой в красном рукаве.

– Я весь день планировал это. Твои обычные горные заклинания не действуют на меня.

– Тогда я не буду использовать свои обычные заклинания, – сказала она, успокаивая себя и быстро вытягивая из памяти воспоминания об островах Лат-Нама. Прохладная, бодрящая, покрытая небольшим снежным налетом, мана той земли казалась чистой. Она была освежающей и укрепляющей. Джайя сама сделала выпад, схватив хранителя за перекошенный нос. – Теперь убирайся, – сказала она и использовала заклинание, которому Джодах научил ее в качестве платы за спасение своей жизни. То самое заклинание, которым он прогнал прислужника Лешрака. Она рычала, когда мана возникала между ее пальцами и перетекала в его плоть. – Уходи. Прочь!

У Чаески было время закричать до того момента, когда он пропал из вида, оставив за собой лишь хлопья черной пыли. Хранитель продолжал кричать и добравшись до Трессерхорна, будучи отправленным в место своего происхождения.

Джайя, в свою очередь, чувствовала себя ослабленной и уязвимой. – И, к твоему сведению, – пробормотала она тому месту, где перед этим стоял Чаеска, – он не мой любовник. Он мой друг.

Ее память была истощена, и с этим ничего нельзя было поделать. Впереди неясно вырисовывалась черная пирамида.

Это последнее место, где ей следовало быть без заклинаний, сообразила Джайя, при этом именно там ее присутствие может понадобиться Джодаху.

Она отправилась к пирамиде, на этот раз по широкой дуге, разыскивая кого-нибудь или что-нибудь, чтобы поднять свои шансы.

* * * * *

Джодах ненавидел случайности. Он произносил заклинания во время большeй части битвы, и у него осталось примерно половина того, чем он обладал бы в другом случае. Кроме того, сила его противника была, в общем-то, неизвестна. С этого места заклинания произносились, но Джодах не представлял, кто это делал ­– Лим-Дул или его помощник, а может быть – какое-нибудь устройство. Вдобавок, было похоже, что уцелевшие существа Лим-Дула доберутся до них до того времени, когда они закончат. Несожженные тела на поле боя уже начали дергаться и извиваться.

Хуже всего было то, что это был не салонный поединок, не дружеский спор или простое улаживание конфликта. После этого поединка останется живым только один из них.

Лим-Дул сделал первый шаг, выпустив бурю заклинаний, которые изогнулись дугой в сторону Джодаха по своим черным траекториям. Во время полета от них пахло гниением, и Джодах отразил все по очереди до того, как заклинания обрели свой окончательный облик. Пока он этим занимался, Лим-Дул продолжал улыбаться. Это были слабые заклинания, и их задачей было измотать Джодаха.

Джодах ответил загоревшимся на кончиках пальцев огнем, но его выстрелы в свою очередь были заблокированы изысканным рисунком, распустившимся перед Лим-Дулом. Некромант смеялся.

Лим-Дул сжал кулак, и перед архимагом начала пузыриться земля. На поверхность вырвались скелетообразные руки и схватили Джодаха, угрожая утянуть его в мягкую, глинистую землю.

С помощью мысли и выкрикнутого слова Джодах освободился, призвав ветер, чтобы тот помог ему совершить длинный изящный прыжок на вершину ступенчатой пирамиды. Летя в воздухе, он развернулся и снова выпустил свои стрелы, на этот раз в находившиеся под землей умертвия. Огонь опалил землю и оставил после себя осыпающиеся остатки скелетообразных рук, выступающих вверх словно почерневшие, злобные деревья.

Когда Джодах приземлился, то попал под новые, на этот раз более хитрые, заклинания Лим-Дула. На взгляд стороннего наблюдателя в момент приземления Джодах просто споткнулся. Но внутри мысленного особняка Джодаха проявилась огромная, черная тварь, наугад распахивавшая двери и разрушавшая лежащие за ними драгоценные заклинания.

Джодах сжал зубы и сам рванулся внутрь, проносясь по своему дому для заклинаний, пока не добрался до твари. У нее хватило времени бросить на него злой взгляд перед тем, как он разорвал ее покрытую бородавками шкуру на куски, но там, в его разуме, она уже успела причинить ущерб.

Во внешнем мире Джодах собрал вместе магические нити и придал им сходство с животными, как он уже делал в королевских апартаментах в Крове. Белые медведи и хищные волки выбрались из вертящегося снега и окружили некроманта. Со своими вывернутыми наружу рогами некромант походил на горную овцу, окруженную стаей волков.

Но Лим-Дул не был овцой, поэтому он быстро развернулся, вытянул руки, и созданные из маны существа от его нападения превратились в пыль. Он промахнулся по одному, и огромный волк прыгнул на него сзади. Лим-Дул закричал, когда зверь впился ему в мускулистое плечо. Некромант развернулся со сверхъестественной грацией и схватил нападавшего зверя за задние лапы. Еще одно, нечеловеческое слово, и жуткий волк рассыпался черными пятнышками среди снега.

Джодах не стал дожидаться, пока Лим-Дул придет в себя, и выпустил с кончиков пальцев множество крошечных дротиков. В этот момент Лим-Дул не был готов к атаке архимага, и попадания дротиков образовали линию у него на ребрах. От попаданий некромант завыл и развернулся, в его глазах отражались кровь и огонь.

Лим-Дул прищурился, и верхушка пирамиды исчезла в шаре пламени. Сама пирамида пропала от этого огненного нападения, и даже Лим-Дула задело огнем.

Но даже в то мгновение, пока желто-оранжевое пламя распространялось во все стороны, в центре взрыва оставалось холодное синее пространство. В центре этого пузыря стоял Джодах, не пострадавший от развернувшегося вокруг него ада. Он осторожно опустился на землю среди неровных остатков каменной стены.

Джодах начал насмехаться: – Ты обычно называл себя Радужным Магом, – сказал он. – Теперь, как я вижу, ты используешь только черный и красный цвет. Смерть и огонь.

– Надо использовать, что доступно, – ответил Лим-Дул хриплым голосом. – Личность Лим-Дула подходила для красного и черного. Я просто придерживался этого.

Лим-Дул выглядел опустошенным. Его лицо и голые плечи покрывали капли кровавого пота, смешивавшиеся с кровью из ран.

Джодах чувствовал себя лишь немногим лучше. Земля под ним, казалось, танцевала и волнообразно дергалась, у него сдавило грудь. Хуже всего было то, что его мысленный особняк практически опустел. Окна, выходившие на далекие земли, были плотно закрыты, а комнаты пусты.