Вечный: Шпаги над звездами. Восставший из пепла. И пришел многоликий… Последний рейд (сборник)

Ушкуи приземлились на поле столичного космопорта. Когда открылся люк шлюзовой камеры и гости шагнули на плиты посадочного поля, у всех перехватило дух, а боярин произнес как-то особенно ласково:

– Вот он, наш град Рюрик.

Город сиял золотыми маковками церквей и высокими башнями колоколен. Над крутыми зелеными крышами домов, утопающих в садах, плыл малиновый перезвон колоколов. Дон Киор восхищенно цокнул языком:

– Никогда не видел столь красивого города.

Перезвон набирал силу, на дороге, ведущей к городу, показалось несколько десятков всадников, нахлестывающих коней, а над садами, будто стаи вспугнутых птиц, взмывали вверх десятки флаеров. Путята усмехнулся:

– Ну, сейчас толпа привалит! Что ж, гости дорогие, придется потерпеть.

На следующее утро Ив оторвал голову от подушки и, с трудом, помогая себе руками, сел на огромной кровати. Голова раскалывалась. Во рту было сухо и противно. Он осторожно скосил глаза, разглядывая свой все еще раздутый от непомерного количества съеденного и выпитого живот, и застонал. Дверь в просторную светлицу тихонько приоткрылась, и на пороге появился Пип. Со страдальческим выражением лица он шагнул вперед и остановился, держась за стену. Ив тяжело вздохнул и, стараясь не двигать головой, спустил на пол ноги:

– Сколько же я спал?

Пип попытался пожать плечами, но охнул и схватился за голову. Ив вздохнул:

– Понятно. А времени сейчас сколько?

Пип осторожно поднял к глазам запястье руки и удивленно хлопнул глазами:

– Так ведь это, полдень уже.

Ив неосторожно присвистнул и вновь сморщился:

– А где Пивной Бочонок и Сивый Ус?

– Здесь. – Из-за двери раздался слабый, но бодрый голос, и на пороге возник дон Киор с каким-то жбаном в руке.

Ив взвыл:

– Нет, только не это!

Пивной Бочонок тихонько рассмеялся:

– Не бойся, это лекарство.

– Неужели от этого есть лекарство?

В проеме двери появился Сивый Ус:

– Не сказать, чтобы очень сильное, но немного полегчает. Рассол это.

Счастливчик прислушался к своим ощущениям и, тяжело вздохнув, согласился:

– Давайте.

* * *

Обед грозил стать столь же тяжким испытанием, но, к счастью, дон Шарлеман встал и, произнеся витиеватый тост, учтиво попросил хозяев сбавить обороты. Те переглянулись и, добродушно пробормотав: «Папские дети», – уже не так строго смотрели за тем, чтобы кубки гостей снова наполнялись после каждого тоста. Наконец неспешный обед подошел к концу. Когда гости из местных бояр, вежливо откланявшись, покинули зал, Упрямый Бычок наклонился к уху боярина и нетерпеливо спросил:

– Благородный Путята, когда мы наконец займемся моим кораблем?

Тот хмыкнул, добродушно хрястнул дона Диаса по спине, чуть не сбив его с ног своей медвежьей лапищей, и успокоил:

– Уже занимаемся.

– Как? – не понял тот. Путята пожал плечами:

– А чего ж время-то терять, у меня набег был легким, ушкуи все в порядке, так что верфи свободны. Как вчера сели, так мои ребята сразу за работу и принялись. У нас, ушкуйников, закон – сначала корабль в порядок приведи, а уж потом и гулять. Бывает, две недели из доков не вылезаем, прежде чем пора пировать придет.

– Да, но…

– Вы – гости, – серьезно ответил боярин, потом улыбнулся: – Да и наши ушкуи в порядке, вот и гуляем.

На Новом Городе они пробыли долго. Все изрядно отъелись, даже у Сивого Уса, представлявшего до сих пор живую иллюстрацию к пособию по изучению анатомии человека, образовался заметный животик. Каждый день, после обеда, они совершали променад на лошадях. В центре Рюрика нельзя было пользоваться никаким транспортом кроме лошадей и собственных ног; все транспортные артерии заканчивались у окружного монорельса. Вообще-то сначала это было не слишком приятно. Доны держались в седле как мешки, только Пип действительно не соврал, когда говорил, что умеет ездить на лошади. – ездить он и вправду умел, но только шагом. Постепенно все втянулись, а Счастливчик – тот вообще стал выглядеть заправским наездником. Дон Диас дни и ночи пропадал на корабле, появляясь, только чтобы перекусить или о чем-то договориться с боярином Путятой. При этом вид у него был лихорадочно-восхищенный, а глаза возбужденно блестели. Когда дон Киор встретил его однажды в коридоре, Упрямый Бычок вцепился в его рукав и восторженно зашептал:

– Слушай, Пивной Бочонок, что они тут творят с кораблями, это что-то невероятное! Конечно, линкор или даже крейсер им не построить, доки у них маловаты. Но если бы они поставили на поток свои ушкуи, то верфи «Мэйл Годдарт компани», да и, пожалуй, «Самсунг шипбилдинг» вылетели бы в трубу. На их корветы и эсминцы никто бы и не взглянул. – От полноты чувств дон Диас хрястнул правым кулаком по левой ладони: – У меня будет самый скоростной и вооруженный корабль среднего класса в обитаемом пространстве. То есть за исключением ушкуев, конечно, – поправился он и, довольно прищурившись, добавил: – Страшно подумать, какую цену я смогу заломить за найм в следующий раз.

Дон Киор усмехнулся:

– А кто сейчас заплатит за ремонт?

Капитан расплылся в широкой улыбке:

– В моем контракте указано, что в случае повреждения корабля во время миссии ремонт оплачивает курия, причем подрядчика определяю я сам.

Пивной Бочонок расхохотался:

– Значит, за все заплатит кардинал? Клянусь святой фунгильдой, это отличная шутка! Сперва ободрали как липку, оставив без всего найденного на Зовросе, а теперь еще и изрядно облегчат кошелек. Ведь, я так понял, ты не стесняешься в расходах? Хотел бы я видеть его лицо, когда он узнает, во что обошлась ему эта экспедиция…

– Я вижу его каждый вечер, – давясь от смеха, ответил Упрямый Бычок. – У него кредитная карта курии, так что он платит немедленно, как только новогородцы производят калькуляцию моего очередного заказа, он… – Договорить дон Диас не смог: оба захохотали как сумасшедшие.

Когда они отдышались, капитан хлопнул дона Киора по плечу и умчался к своему кораблю. А Пивной Бочонок побежал разыскивать Сивого Уса и Счастливчика, чтобы вместе заглянуть к кардиналу и полюбоваться на его кислую физиономию.

К исходу второго месяца боярин Путята куда-то пропал из поместья. Неделю он не появлялся за обедом, и гости поинтересовались у дородного и степенного ключника, куда делся хозяин. Тот несколько минут раздумывал, а потом неспешно ответил:

– А на вече он.

– Где?

Тот опять подумал:

– На Новой Ладоге, вестимо.

Все недоуменно переглянулись, но ключник так же степенно отвесил учтивый поклон, повернулся и неторопливо покинул залу, давая понять, что подобные расспросы не очень ему нравятся. Через пару дней хозяин объявился. Проснувшись утром, гости обнаружили, что тихое, уютное поместье наполнилось шумом и толпами народа. Дружинники боярина, ходившие с ним в прошлый набег, а потом разъехавшиеся по своим домам, прибыли еще до рассвета. По первому этажу, где располагались «деловые палаты», сновали какие-то люди, похожие на купеческих приказчиков, а к завтраку вышел и сам Путята.

Завтрак прошел в молчании. Гостей подмывало спросить, что произошло на Новой Ладоге, но хозяин сидел, глядя в тарелку, рот открывал, только чтобы положить в него очередной кусок. Однако когда подали пятую перемену, боярин поднял глаза на гостей и усмехнулся:

– Вижу, ерзаете от любопытства! – Он вздохнул. – Вече порешило послать дружину на Зоврос, уж больно много интересного вы там накопали, особенно о тех… Предтечах, что в начале времен с Врагом сцепились. – Он повернулся к кардиналу, который не выдержал и в это утро вышел к общей трапезе: – Добро твое тебе возвернем, не обижайся. А вы, гости дорогие, коль захотите, так домой возвращайтесь, а коль пожелаете – с нами.