Вечный Жид

К восьми утра проходы к месту церемонии надежно закрыли официальные кордоны. Теперь без специального пропуска никто не смог бы приблизиться к могиле Неизвестного солдата ближе километра.

Тайные агенты в штатском шныряли и по коридорам Университета, будто невзначай заглядывали в аудитории и преподавательские комнаты, только никому из них не было, так сказать, в д о м е к, что за невинной стенкой вьется наверх старинная винтовая лестница, о которой никто в университете и, тем более, в э м б э ш н о й службе, не ведал ни сном, ни духом.

Церемония возложения венков была назначена на десять утра. Около девяти часов, согласно инструкции, Гаврила Миныч собрался покинуть Первого. Последний час он проведет за пределами выгородки, прячась на чердаке, охраняя со стороны жестяную дверь.

Миссию Миныча боссы полагали ответственной.

…Наставник и боевой опекун убийцы торопливо сожрал сэндвич с бэконом, смачно запил сэндвич пивом, единым духом опорожнив в запрокинутую глотку банку «Гольдштайна», две полных жестянки сунул в карманы просторной куртки, добавил туда половину гранат Ф-I, вторую пару он оставил Первому, зарядил автомат обоймой, и ровно в девять отправился на пост.

Едва он уютно устроился среди балок, как в сознании Гаврилы Миныча возникла нежная музыка. Матерый профессионал-убийца не знал, что означает понятие н е ж н о с т ь, но музыка ему нравилась. Он ощутил вдруг небывалую легкость. Казалось, тело его напрочь лишилось веса, еще немножко — и Гаврила Миныч взлетит под стреху, выберется через слуховое окно на крышу, поднимется над нею и полетит в синее-синее небо.

Умильно улыбаясь, Гаврила Миныч заметил некое белое пятно на чердаке. Ему и в голову не пришло схватиться за автомат у з и, лежащий на коленях, потому как тревоги Миныч не испытывал, непонятное пятно не вызвало у него ни малейшего беспокойства.

Пятно приближалось, и террорист даже подался к нему в нетерпеливом порыве, бросился навстречу. Но сие только казалось ему, он по-прежнему, был неподвижен, а пятно, тем временем, превратилось в сознании Миныча в красивую молодую женщину, облаченную в подвенечное платье.

— Мама, — прошептал жестокий убийца. — Я так долго ждал тебя, мама…

Женщина подошла ближе, склонилась над маленьким Гавриком и н е ж н о погладила его непокорные вихры.

Существо Миныча наполнилось нестерпимым наслаждением, подобного которому не испытывал он в жизни.

Террорист так и умер, находясь в блаженном состоянии, не осознав, что покидает наш мир в последний раз облагодетельствованным Организацией, о существовании которой Гаврила Миныч и понятия не имел.

Испытанный на нем препарат н е о г е д о н и к сработал тютелька в тютельку, отправив Миныча на тот свет минута в минуту.

И страж, верный ц е р б е р Первого уже не увидел, как спустя час после его смерти, незаметно появились на чердаке двое неизвестных.

С опаской оглядываясь, они осторожно подошли к жестяной двери, резким рывком отворили ее и бросились стремглав туда, где лежал на тюфячке со снайперской винтовкой в руках его ученик и воспитанник по кличке Первый.

VI

Пророк Аллаха встретил Иисуса Христа и Станислава Гагарина на платформе Беговая.

Когда обменялись приветствиями, Магомет озабоченно посмотрел на часы.

— Поспешим, друзья, — сказал он. — До Кузнецкого моста, а там мимо «Детского мира» вниз, к Манежной площади.

Из большой спортивной сумки он достал две размером поменьше.

— Ваши к а л а ш н и к и, — негромко произнес Магомет. — А вот жетоны на метро. Двинули, парни. Надо успеть выйти на рубеж, пока его не отрезали от нас напрочь.

— Если Бог за нас, кто против нас? — ответил пророку словами апостола Павла из его Послания к римлянам Станислав Гагарин.

— Если вы имеете в виду Агасфера, — заметил уже на ходу Ал Амин, — то нам Вечный Жид в деле не помощник. Мы достанем того ублюдка собственными руками. Негоже Зодчему Мира даже прикасаться к столь дерьмовой заварушке.

И снова они ехали в метро, теперь уже два святых пророка и Станислав Гагарин, малоизвестный в России писатель и вовсе неизвестный за пределами Отечества, и те, кто сидели на дерматиновых продольных лавках или качались, ухватив рукою поручень из н е р ж а в е й к и, не догадывались о том, что едут соратники спасать их, замороченных радикальными реформами и лживыми лозунгами москвичей, и таких же, как они, русских людей на обширных землях Державы, а с русскими людьми и татар с якутами, карелов с бурятами, чукчей с калмыками, тофаларов с юкагирами — и многие-многие иные народы и я з ы ц и, спасать от п р а в о в о г о террора, который грядет и грянет разом, едва прозвучит трагический выстрел, которому во что бы то ни стало необходимо не дать прогреметь в это такое безмятежное морозное утро.

Но пророки и Станислав Гагарин опоздали.

…Первый довольно вытянулся на мягком и свежем матрасе, хрустнул суставами, подумал о том, что с удовольствием сбегает на десяток километров, когда вернется в лесной домик, такой им теперь обжитый, потом просмотрит с С. А. Тановичем очередную кассету со Шварцнеггером или Ван Дамом, которым и не снились те приключения, которые выпали ему не на целлулоидной ленте, а в подлинной, оченно таки реальной жизни.

Потом состоится умная беседа с Семеном Аркадьевичем по поводу фильма, хотя умного в этих пустышках не наберется и на пару б и т о в. Но Первому нравился интеллектуальный трёп с грамотным человеком, толковище с Тановичем импонировало не помнящему родства, забывшему собственное имя террористу.

Первый даже не догадывался о том, что вот уже около часа тому назад Семен Аркадьевич Танович, бывший преподаватель научного коммунизма, засекреченный эксперт-наставник в области социальной психологии, специалист по части философии зла был сбит бетономешалкой, украденной со стройплощадки неким лицом, оставшимся для милиции неизвестным.

Удар был достаточно сильным, и злополучный эксперт С. А. Танович скончался на месте.

…Первый приладил снайперскую винтовку к плечу, глянул на Александровский садик через оптику прицела. У могилы Неизвестного солдата было пока пустынно. Официальные б у г р ы еще только готовились к церемонии и не торопились покинуть Кремль.

Пустой была и Манежная площадь, в центре которой затеяли археологические раскопки, огражденные сейчас тяжёлыми блоками с решёткой наверху — хитрый ход м о р ж о в о г о мэра Лужкова и его унтеров пришибеевых.

Первому захотелось вдруг позвать, окликнуть Гаврилу Миныча, который бдил где-то рядом, некая тоска сдавила убийце левую часть груди. Но здраво рассудив, террорист решил, что опекун может его не расслышать, а кричать нельзя, внимание привлечешь, и вообще подобные намерения противоречат строгим инструкциям, которые они с Минычем получили.

А труп его наставника медленно остывал на чердаке Университета, и теперь Гаврила Миныч не смог бы отозваться на любой призыв, разве что разбудил бы бедолагу архангельский глас, объявляющий о том, что п р о ц е с с п о ш е л, Страшный Суд приблизился к грешникам, потому и трубят ангелы о его наступлении.

Первый снова заглянул в оптический прицел и увидел, как возле могилы стали собираться люди.

Он с удовлетворением хмыкнул и отложил винтовку. Объект а к ц и и пока не возник. С этим можно не торопиться… Глоток остывшего уже кофе показался ему горьким, и террорист запил кофейную горечь пивом голландской фирмы «Goldstein».