Ведите себя правильно

— А это точная карта? — усомнился я. — На ней и озера нет.

— Какого озера?

— Моя уборщица говорит, что ночами ходит купаться на озеро.

— Ночами?

— Она не любит компанию.

— В первый раз слышу об озере.

— Люди часто врут, — признал я, — но редко без мотива. У неё не было никакого резона что-то выдумывать. Впрочем…

Я пригляделся к карте.

— А где трасса? Мотель? Кафе?

— Они… не часть города. Это, как я понимаю, своеобразная традиция.

— В картографии? Оригинальный подход. Чего тут ещё нет? В силу традиции?

— Вы правы, я как-то не задумывался над этим. Да, видимо, карта может быть не вполне достоверной и в других деталях. Знаете, Роберт, а давайте прогуляемся и посмотрим сами?

— У меня не больше часа, — предупредил я, посмотрев на часы. — Дети придут отмечать окончание первого школьного дня. Ожидается ураганный спрос на газировку и намёки на то, что им почти восемнадцать, а значит, им почти можно пиво. Но «почти» не считается.

— Думаю, мы успеем, город небольшой… А впрочем… Хотите прокатиться?

— У вас есть машина? — удивился я.

— У полиции есть машина, — уточнил Депутатор. — Ещё у пожарных и у клиники. Работает мусоровоз. У завода грузовой трал, но он ездит только на перевалочный склад и обратно. И учебный автомобиль школы, чуть не забыл! Детишки получают права, хотя ездить тут не на чем и некуда. Кажется, этим городской автопарк ограничивается. Я не выписал ни одного штрафа за парковку.

***

— Какая древность! — восхитился я. — Он точно ездит?

В гараже участка стоит старый седан с длинным плоским капотом. Я такие только в кино видел.

— По регламенту техобслуживания я регулярно его завожу, — кивнул Депутатор. — И проверяю давление в шинах.

На улице на нас смотрели так, как будто мы ехали на цирковом слоне, сопровождаемые парадом-алле из клоунов-стриптизёров. Кажется, горожане отвыкли от автомобильного движения: о том, что это проезжая часть и автомобиль неплохо бы пропустить, вспоминали с трудом. Так что катились мы неспешно, чуть быстрее пешеходов, иначе просто передавили бы их к чертям. Но даже таким темпом до окраины оказалось пять минут.

— И где ваш лес? — спросил полицейский скептически.

Я вышел из машины, посмотрел на бескрайний, плоский, раскинувшийся до горизонта глиняный солончак с редкими островками какой-то живучей степной травы, и сел обратно.

— Давайте попробуем в другую сторону.

Мы неторопливо пересекли город, провожаемые удивлёнными взглядами жителей. На противоположной окраине ровно то же самое — уходящая в даль, плоская, как стол, пустошь. Улица кончается с последним домом, дороги дальше нет.

— Жаль, тут нет окружной, — сказал я. — Объехали бы по периметру.

— Ничего, — утешил меня Депутатор. — Сейчас прокатимся на юг и север.

В участок мы вернулись через полчаса после выезда, так что времени действительно хватило.

— Приходится констатировать, — признал я, — что карта верна. Там, где на ней ничего нет, действительно нет ничего. Я одного не понимаю…

— Чего?

— Чёрт с ними, с лесом и озером. Но трасса? Если задняя дверь кафе в центре города, то где же проходит шоссе?

— Очень уж тут рельеф… обманчивый.

— Да, врёт как дышит, — согласился я.

— Просто надо знать, куда смотреть, — вздохнул Депутатор. — И вести себя правильно.

***

Швабра вошла в бар молча. Глядя мимо меня, промаршировала в подсобку, вышла оттуда через две минуты в джинсах и рубашке, засовывая платье в пакет. Что-то в выражении её лица подсказало мне, что вопрос «Как прошёл первый учебный день?» лучше не задавать.

— Может, я их сам обслужу? — спросил я осторожно.

Боюсь, сегодня она может не ограничиться плевком в стакан.

— Я справлюсь, — отрезала девушка. — Не лезь ко мне!

Школьников, как назло, много. Сухость учебного материала вызвала у них жажду, и газировка течёт рекой. Мне не нравится, как они поглядывают, перешёптываясь, на Швабру, мелко и неприятно хихикая. Не все. Некоторые. Но этого хватает. Её ненакрашенные губы сжались в бледную ниточку, а глаза сверлят одноклассников злыми буравчиками. Девушка сдерживается с трудом.

— А мне пива, — развязно говорит один из подростков, подойдя к стойке.

— Детям не наливаем, — цедит Швабра сквозь сжатые зубы.

Я в подсобке, разбираю утренний завоз, но, слыша её тон, сдвигаюсь ближе к двери. Это один из тех хихикающих подошёл. Раньше ни его, ни его компании я тут не видел. Новенькие, значит.

— Да ладно тебе, две недели осталось!

— Вот через две недели и попросишь. Если доживёшь.

— Ты мне угрожаешь, что ли, коза драная?

— Спроси меня об этом через две недели.

— Так некого будет спросить-то. Отродья должны умереть!

— Лимонадику? — спросила она его ледяным тоном.

— Пива налей, отродье.

— В жопу иди, говнюк.

Так, кажется, сейчас кто-то получит шваброй в глаз. Не надо нам этого.

— Вопросы, молодой человек? Пожелания? Предложения? — вышел из подсобки я. — Администрация может отказать в обслуживании без объяснения причин.

— Ничего. Я газировочки просто выпью, — сказал тот, резко побледнев.

— Отличный выбор, молодой человек. Также настоятельно рекомендуется проявлять вежливость к персоналу заведения. Например, если вы невольно нагрубили, очень правильным шагом будет извиниться.

Он возмущённо поднял брови, открыл было рот, чтобы сказать глупость, но посмотрел мне в глаза и передумал.

— Извини, — буркнул он Швабре. — Один лимонад. Сдачи не надо.

— Нет уж, — сказала она зло, — вот твоя сдача.

И высыпала ему пригоршню мелочи в стакан с газировкой. Он взял его, покосился на меня, выдавил из себя «спасибо» и пошёл обратно к столику при гробовом молчании собравшихся подростков.

— Я и сама бы прекрасно справилась, босс, — прошипела девушка. – Тоже мне говнюк-лимонадик.