Ведьма Аглая
Шрифт:
Стоило Лехе нанести под глазами ведьмы два еле заметных штриха, как женщина в капоте глубоко и судорожно вздохнула. В недоумении осмотрев-шись по сторонам, осторожно встала и, словно испытывая ноги на прочность, медленно прошлась по избе. Выглянула в окно, понюхала воздух и, переведя взгляд на свою одежду, глубоко задумалась.
***
– Какой же ты, Леша, все-таки молодец! – глядя на портрет, Оля поправила загнувшийся уголок бумаги. Разгладила листок тыльной стороной ладони и до-бавила: – Не знаю, кого ты рисовал,
– Возможно. Не зря же ее прозвали ведьмой.
– Не зря… Еще бабушка говорила, что Аглая Револеновна хорошо рисует красками, громко поет и что у нее дома живет большой говорящий попугай.
– Предлагаешь и его нарисовать? – засмеялся Леха. – Пожалуйста! Как го-ворит мой друг Борька, мне не жалко. Смотри!
Он взял зеленый карандаш и, почти не отрывая его от бумаги, пририсовал к плечу ведьмы Аглаи большую размером с ворону птицу.
***
Увидев внезапно появившегося на плече попугая, женщина в капоте вздрог-нула. Осторожно двумя руками сняла его с себя, поставила на стол и, проглотив комок в горле, спросила:
– Как… – она поперхнулась, – как тебя зовут, птичка?
Попугай отряхнул сначала одну лапку, потом другую. Засунул голову под крыло и принялся с невозмутимым видом чистить перышки.
– Попка? – прислушиваясь к своему голосу, спросила женщина.
Попугай не отвечал.
– Гоша? Кокоша? Татоша? Как? – женщина вопросительно посмотрела на птицу. Не дождавшись ответа, хлопнула ладонью по столу.
Попугай нехотя вынул голову из-под крыла. Внимательно посмотрел куда-то в сторону печи и, зевнув, опять принялся чистить перышки.
– Хорошо, – злорадно произнесла женщина в капоте. – Не хочешь говорить – молчи. Но за это будешь у меня зваться Попка-дурак.
Попугай задумался.
– Кеша меня зовут, – прохрипел он. И чтобы хозяйка окончательно запом-нила это имя, добавил: – Кеша хочет есть.
***
Осмотрев нарисованную ведьму с попугаем на плече, Оля спросила: чем она занимается.
– Колдует, наверное, – зевнул Леха. – Чем еще может заниматься нормаль-ная ведьма?
– А как она это делает? У нее же, посмотри, в доме абсолютно пусто!
– Сейчас всё будет.
Леха взял с парты карандаш и нарисовал маленькое зеркальце на столе.
Оля спросила: что это.
– Волшебное зеркальце, – ответил Леха, – а это… – он пририсовал к стене полку, заставленную старыми книгами и глиняными горшками различного раз-мера, – справочная литература с химической лабораторией.
Подтерев ластиком широкий рукав капота, он аккуратно положил карандаш на место.
– Ну вот, теперь, кажется, всё… Колдуйте на здоровье, ведьма Аглая!
Глядя на то, с каким удовольствием Леха рассматривает свой рисунок, Оля рассмеялась.
– Да-да! Колдуйте!
***
С изумлением посмотрев на появившуюся в избе полку, женщина в капоте провела ладонью по корешкам книг. Осторожно взяла в руки один из горшков, открыла крышку и, понюхав
его содержимое, аккуратно поставила на место. Подвинула к себе стоявшее на столе зеркальце и, коснувшись пальцем царапин на носу, внимательно осмотрела себя со всех сторон.– Что тут происходит? – спросила свое отражение. – Я не понимаю.
В ответ отражение задрожало, затуманилось, после чего в зеркальце появи-лись фигуры мальчика, увлеченно рисующего карандашом, и девочки, внима-тельно наблюдающей за его работой.
– Сразу видно, что это – ведьма, – сказала девочка. – Именно такой, я виде-ла ее, когда она прогоняла тебя.
– Возможно, – пожал плечами мальчик.
– А как ты думаешь, чем она занимается?
– Колдует, наверное. Чем еще может заниматься нормальная ведь… Чем еще может заниматься нормальная ведь… Чем еще может заниматься…
Женщина в капоте осторожно щелкнула длинным кривым ногтем по краю зеркала.
– Ну вот, теперь, кажется, всё, – довольно произнес мальчик. – Колдуйте на здоровье ведьма Аглая!
– Спасибо, – ошеломленно ответила женщина в капоте.
Удивленно покачала головой и, не отрывая от зеркальца напряженного взгляда, принялась наблюдать за детьми дальше.
***
Взяв в руки рисунок, Оля спросила:
– Леша, скажи, а тебе не жалко?
– Чего?
– Кого. Ведьму Аглаю! Посмотри на нее. Сидит одна-одинешенька с попу-гаем на плече в маленькой избушке, словно в пустой темнице, и никого вокруг себя, бедная, не видит.
– Кого она, простите, должна видеть?
– Ну, не знаю. Людей, наверное. Она же хоть и ведьма, но всё-таки человек. Как ты думаешь?
Леха задумался.
– Предлагаешь нарисовать еще кого-нибудь?
– Если не трудно.
Немного поразмыслив, Леха ответил: не трудно. Взял в руки тетрадь, вырвал из середины двойной лист и, посмотрев на Олю, деловито спросил:
– Кого будем рисовать на этот раз?
– Кого хочешь. Хочешь, какой-нибудь сказочный город с людьми, хочешь, папу ведьмы Аглаи – несчастного старца Револена.
– Что у нас со старцем? – делая первые наброски, спросил Леха.
– Бабушка сказала, что ведьма Аглая… то есть, Аглая Револеновна сдала его в дом престарелых.
Леха огорченно покачал головой. Сказал, что называть ведьму по отчеству, в таком случае, излишне.
– Если отец ей не нужен – а он, как я понял из твоих слов, не нужен – то и отчество ей совершенно ни к чему… Готово!
Оля взяла портрет согнувшегося в три погибели благообразного старца Рево-лена, бородатое лицо которого выражало страдание, причиняемое болезнями и предательством любимой дочери, и недовольно поморщилась.
– Опять ты нарисовал человека в воздухе. Опусти его, пожалуйста, на зем-лю.
– Ладно. Будет тебе земля.
Взяв другой карандаш, Леха принялся за изображение города.
Сначала вокруг старца Револена появились люди. Одни из них были одеты в тяжелые овчинные тулупы, другие – в отороченные светлой каймой стеганые куртки, долгополые кафтаны и суконные сермяги. Над их головами возвыша-лись заснеженные крыши домов, золотые маковки церквей, сторожевые башни крепостных стен.