Ведьма и вампир
Шрифт:
И без прикосновений знала, чем кончатся эти игры, мне было плохо, хорошо, одновременно – расплата.
Но не жалею ни о чём – за знание нужна оплата.
Лишь солнца свет обжигающий напоминает мне: в чём дар мой и моя беда.
Любой вампир использовать меня так может и память мне стереть: теперь запрет висит печатью – игрушка одного я навсегда и буду я ему верна.
А как всё начиналось: «– Кто здесь?..»
– Зачем ты приходишь?
– Ты уже знаешь, чтобы у меня была возможность побыть человеком, хоть на время.
– Глупости, моя кровь не делает тебя человеком! Те не ешь человеческую еду, не спишь, не потеешь, как
– Если хочу. А если хочу днём, то погибну.
– Почему тебе не хватает ночи?
– За мои многочисленные сотни лет? Ночь мне просто надоела! Я люблю свет и цвет, люблю красоту и переливы! Да, у меня отличное зрение и я всё это вижу и в ночи, но… Если бы ты видела мой дом – видела бы эти светлые стены, огромные окна в которые я вижу только луну и множество светильников, какое счастье что они сейчас так безопасны!
– Не так уж они и безопасны. Но ты такой смешной с этими рассуждениями о свете! Тебе не режет глаза солнечный свет? – рассмеялась я.
– А тебя пугает тьма! Есть же тёмные очки, они вполне оберегают мои чувствительные глаза. – он обиделся и надулся.
– Меня пугает не тьма, а то, что она скрывает! Ещё скажи про солнцезащитный крем. И пожалуйста, не делай больше капризное лицо – я так хочу тебя поцеловать, сразу и без раздумий! – подсела я к нему ближе.
– Попробуй! – он навис надо мной.
Я мысленно представила кипящее на сковороде масло, лопающиеся волдыри, сукровица стекающая золотистыми каплями по коже и сразу услышала извиняющее:
– Ладно-ладно, я понял. Ведь и наша кровь действует только временно и потом наступает привыкание. – он поджал губы, договорив.
– Да, привыкание…
Я потёрла ладошку, которой погладила его при встрече по щеке – его кровь больше не спасала меня от ожогов его прикосновений, а моя не спасала его от солнца. Время волшебства кончилось, осталось только общение.
– Ты приходишь ко мне только летом, потому что любишь тепло? – решила я продолжить светские разговоры, раз всё равно мне не дадут сегодня спать.
– А ты представляешь меня, пьющего кровь через все эти многочисленные шарфы и подушки?
– Пуховики! – зашлась я от хохота, а картинка вампира кусающего подушку с перьями долго висела в воздухе между нами!
Хохотали мы уже вместе!
– Какая ты жестокая, у меня даже живот заболел от смеха. – прошептал он валясь рядом со мной поперёк кровати в своём изысканном бархатном костюме.
– У тебя не может ничего болеть. – вытирая слёзы пискнула я.
– Может. Только не долго. А вот помню я это очень долго…
– Прости. – и я в очередной раз подавила желание его потрогать.
Ну, нравится мне его белизна кожи и скульптурное совершенство лица!
– Я не хочу уходить сейчас, потому что не всё ещё понял об этом времени… – «или о тебе», мысленно закончил он, скрывая свои мысли.
– Заведи дневник в интернете и спрашивай там. Это интересно! И потом я же не все технические моменты могу тебе объяснить. – я изобразила в мыслях паровой двигатель и размытую картинку карбюратора.
– Ты себя всегда недооцениваешь. – ответил вампир.
– А ты не первый это говоришь. – вздохнула я.
– Ты особенная, дочки
у тебя особенные, мне просто придётся вернуться, или меня заставят это сделать! – пробормотал он тихо, но я услышала.– Поверил сказкам в инете: ДашкЯ повелительница вампиров? – рассмеялась я.
Он очень странно на меня посмотрел и промолчал, снова поджав губы.
– Тебе уже пора? Ты всегда злишься, когда тебе пора. – заключила по его виду я.
– Будешь скучать? – лукавая улыбка не разжимая губ его очень украшала.
– Уже скучаю… – на миг я очень посерьёзнела.
– Только не плачь. – смешно скривился он в гримасе.
– И ты. – грустно улыбнулась я в ответ, и сразу так захотелось плакать, и чтобы он утешал, и никуда не уходил, и всегда рядом – но нет, не в этой жизни.
Видеть его кровавые слёзы – то ещё удовольствие: Мертвенная неподвижность статуи, перламутровая кожа, переливающиеся всеми цветами радуги глаза и вдруг всё это заполняется кровью – затопляет просто и стекает в уголке глаза или срывается с ресницы при моргании и течёт по щеке впитываясь, но оставляя слабо заметные следы крови на перламутровой бледной коже. Я ненавижу его слёзы! Я бы никогда не хотела их видеть! Это самое эмоциональное, что я видела за общение с ним, несмотря на его неподвижность и силу – в глазах в этот момент отражается вся печаль и горечь…
Его уже не было рядом.
– Помни, ты обещала не плакать! – тихий и такой отчётливый голос. – Я вернусь через год или просто вернусь!
И я заплакала внутри себя. Я давно уже научилась не плакать вслух – жизнь и не такому научит.
Утром на подушке лежала записка с виньетками и старинными буквами:
* Ты обещала не плакать без меня!*
Я улыбнулась.
Он весь в этом – придётся не плакать!
ВЕНЕЦИЯ
Берег реки – городская набережная. Лето. Другое лето. Тихо прогуливаются прохожие. Ещё и не вечер совсем, но жара летняя спала и лавочки почти все заняты пожилыми людьми и присевшими на них. Мы с дочками рисуем, кто что хочет. Даша акварель: быстро схватывает суть и быстро выдаёт результат. Катя какую-то абстракцию: сама не знает что хочет, я вижу на её рисунке даму сидящую на скамье – другие увидят просто штрихи. Меня привлек узор решётки, красивый, не старинный, но с претензией.
Сзади волнуются люди – они что-то жарко обсуждают, но стараются не привлекать внимание. Наверняка им Дашина работа так понравилась – Даша у нас звезда!
Нет, они обсуждают даму на скамье.
Пригляделась я внимательнее, а дама то мерцает – опять Катя духа вызвала!
Люди сильно расшумелись и подошли ко мне.
– Кто у вашей дочки нарисован?
– Женщина, она на скамье сидит, смотрит на воду. А что?
Я не выдержала и рядом со своей незаконченной узорчатой решёткой нарисовала свой вариант женщины на скамье, более понятный людям.
– Это она! – воскликнула пожилая женщина и тихо сползла на руки явно родственников.
– Уходите! – мужчина, который со мной разговаривал, махнул на них рукой, и снова обратился ко мне.
– А вы знаете, что там никого нет?
– Если вы не видите, это не значит, что там никого нет. Вот вы её расстроили и дама ушла!
Дочка залилась слезами и кинулась ко мне, я по памяти заштриховала свой набросок тенями и отдала ей – пусть заканчивает.
– Спасибо мама! Ты всегда знаешь, как помочь! – и кинулась рисовать своё видение на бумаге.