Ведьма и волк

— А у нее должны только одетые ночевать? — спросил Даймар, все же посмотрев на девушку.

Та от неожиданности замерла.

— Это ты, в каком смысле спрашиваешь?

— Иди набрось что-нибудь, — вместо ответа бросил Даймар и снова посмотрел вдаль.

Ему не хотелось что-то пояснять, и Кристина, не спрашивая, все же скрылась в комнате, а потом вернулась со штанами. На коротенькую майку она натянула длинную футболку, что прикрывала теперь шорты и, казалось, что на девушке ничего кроме этой футболки и не было вовсе.

— Одень, а то и правда кто увидит, — сказала она.

Даймар вздохнул, но охотно подчинился, радуясь тому, что его не заставляют обуваться.

— Когда ты в штанах люди могут заметить уши, — со вздохом прошептала Кристина.

— А без штанов не могут? — не понимал Даймар.

— Не могут, — хохотнула девушка и коснулась волчьего уха.

Пальцем она невольно нащупала дырку от кольца, к которому крепилась рабская бирка.

— Не хочешь вдеть сюда сережку? — спросила она, поглаживая ухо, которое довольно подрагивало в ее руке.

— Кого? — спросил Даймар, не понимая, о чем речь.

— Сережку, — повторила девушка и с опозданием поняла, что это слово просто ничего не значит для собеседника.

Она сняла серебреное колечко со своего правого уха, посмотрела на Даймара и показала его ему.

— Смотри. Я очень хочу подарить тебе это. У тебя будет одна, а у меня другая на память о той ошибке, что совершил тот магический портал.

— Магия не человек, она не ошибается, — строго ответил Даймар, но вещицу из рук девушки взял.

Она была маленькая и аккуратная, просто колечко с застежкой, по которому шла зигзагом борозда.

— Это что-то значит? — спросил он.

— Нет, это просто узор, но я верю, что любая вещь, подаренная с любовью, может что-то значить, — ответила Кристина. — Можно я ее тебе надену. Я буду очень аккуратна.

Даймар подал ей серьгу, вспоминая невольно, как он мальчишкой плакал, когда в волчьем ухе сделали дырку. Тогда казалось, что ничего ужаснее случиться просто не могло, в действительности же ужасы только начинались, а теперь таяли, словно вся его прошлая жизнь не имела значения.

— Ты не подумай, это настоящее серебро, а не бижутерия какая-нибудь за три копейки, — прошептала Кристина, одевая серьгу волчонку.

— А для подарков это имеет значение? — искренне не понимая, спросил Даймар.

Он тронул ухо рукой, пытаясь понять свои странные ощущения от нового кольца в ухе. Кольца, у которого был совсем иной смысл.

— Разве ты не сказала, что это подарок с любовью?

Кристина смутилась. Ей вдруг показалось, что он услышал не то, что она хотела сказать, а то, что она думала, да и взгляд серых глаз показался ей очень выразительным и таким внимательным, что девушке стало неловко, и она поспешила перевести тему, не отвечая.

— Ты так и не сказал, почему не спишь, что-то не так? На полу неудобно?

Даймару стало смешно. Она так искренне беспокоилась из-за всяких глупостей, вроде удобства пола или стоимости своего подарка, в то время как он просто не верил в ее беспокойство. Никто кроме Роберта вообще не задавал ему подобного рода вопросов.

— Если что можешь лечь со мной на диван.

— Не могу.

— Почему?

Даймар не смог не улыбнуться.

— Потому что я мужчина, — ответил он, понимая теперь, что аргумент Урсулы был более чем уместен, — а ты мне нравишься.

Он отвернулся и посмотрел в сторону города. Порыв ветра растрепал белые длинноватые пряди. Это чуть остудило его разум, видимо совсем обезумивший от свободы.

— А как же Кристэль? — с невольной горечью прошептала Кристина.

— Кто? — переспросил Даймар, обернувшись.

— Кристэль. Ты говорил, что любишь ее, а она тебя, — почти зло напомнила Кристина, — или ты уже забыл об этом?

— Забыл, — прошептал Даймар, снова отворачиваясь и опечаленно опуская уши. — Прости, я просто слишком много думаю и слишком мало понимаю. Кристэль я совсем не помню, а тебя помню хорошо. Ты так испугалась, когда увидела меня в лесу, а я тогда подумал, что ты очень красивая. Но да, ты права, у меня есть Кристэль, кем бы она не была.

Говоря это, он хмурился, понимая, что имя Кристэль было где-то давно, задолго до всего этого, но где именно не мог вспомнить, как и саму великую ведьму.

— Вот именно, — бросила Кристина и вышла, чтобы обиженно спрятаться под одеялом.

Теперь она понимала, что оборотень ей нравится, действительно очень нравится.

Она слышала, как он вернулся в комнату, а потом ощутила, как на диван к ее ногам забрался волк и улегся, положив голову на скрещенные лапы так, чтобы уткнуться мокрым носом в голую щиколотку молодой обиженной ведьмы. Этого прикосновения Кристине хватило, чтобы выдохнуть и не расплакаться. Она вдруг вспомнила слова Нгаи.

«Вы уже связаны, но Кристэль заберет его у тебя» — напророчила она.

Значило ли это, что Даймар не выбирал Кристэль или это значило что-то еще? Правильных ответов девушка не знала, но приподнялась, перебросила подушку на другую сторону. Волк посмотрел на нее большими красными глазами. В них было что-то тревожное, но Кристина погладила мягкие уши, порадовалась тому, что ее сережка отлично смотрелась в ухе этого грозного существа, поцеловала его в нос и, пожелав доброй ночи, улеглась спать.

Даймар благодарно лизнул ее ладонь и стих. Спать ему не хотелось, он просто думал о том, что прошлое зачем-то перевернуло с ног на голову его настоящее.

«Я должен найти третью тетрадь» — решил для себя Даймар. Почему-то он был уверен, что она в этом мире, и что именно это поможет ему разгадать тайну случившегося.

«Слеза, сердце и волчье тело собрались в одном месте и нити сошлись, — рассуждал он, скорее догадываясь, чем понимая. — Значит ли это, что у Канхара есть шанс? И если есть, то причем здесь Кристэль? Да и она «причем» или это все только совпадение?»

Он закрывал волчьи глаза и напоминал себе, что таких совпадений не бывает, но разум был уверен, что Кристэль великая добрая ведьма, которую он любит всем своим сердцем.

— Хватит спать! — заявила Урсула так, словно она сама уже давно встала и устала ждать пробуждения ученицы.

В действительности же рыжая ведьма сама была растрепанная и заспанная. На шелковую сорочку она набросила полупрозрачный пеньюар и, зевая, шлепая мягкими тапками, пришла в гостиную. По привычке сорвав легкое одеяло с Кристины, женщина застыла и тут же проснулась окончательно.