Ведьма и зеркало

— Венчается раб Божий Кирилл рабе Божией Софье во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Венчается раб Божий Кирилл рабе Божией Софье во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Венчается раб Божий Кирилл рабе Божией Софье во имя Отца, и Сына, и Святого Духа.

Сам венец на мага не воздели, над головой Кирилла его пришлось держать Павлицкому. Другой же венец — надо мной — по моей просьбе держать должен был Вадим.

— Венчается раба Божия Софья рабу Божию Кириллу во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, — произнес первый раз отец Евгений, благословляя меня венцом, и мое тело пронзило болью.

— Венчается раба Божия Софья рабу Божию Кириллу во имя Отца, и Сына, и Святого Духа.

Голова закружилась так нещадно, что казалось, будто пол и потолок меняются местами.

— Венчается раба Божия Софья рабу Божию Кириллу во имя Отца, и Сына, и Святого Духа.

И ноги так задрожали, будто вот-вот подломятся.

Батюшка повернулся лицом к алтарю, и меня накрыл просто смертный ужас, нестерпимый. Будто я умираю прямо в этот момент.

— Господи Боже наш, славою и честью венчай их, — провозгласил отец Евгений.

К горлу подкатила тошнота.

— Господи Боже наш, славою и честью венчай их.

И перед глазами стало так черно, как не бывает самой глухой ночью.

— Господи Боже наш, славою и честью венчай их.

Как только отзвучали третий раз слова, которые делали нас с Кириллом мужем и женой, меня ослепило белым светом, сколь нестерпимо ярким, сколь и теплым, спустя одно лишь мгновение я вновь видела и видела так ясно, как никогда прежде. Подумалось мне, что всю жизнь я была слепа и только сейчас прозрела.

Я повернула голову к Кириллу и потрясенно поняла, что узнаю его, вспоминаю то самое лицо, которое на долю мгновения удалось разглядеть в зеркале. Я видела его, но никак не могла вспомнить. Он был прекрасен, суженый мой.

— Совершенно такой, — беззвучно, одними губами прошептала я, поймав взгляд Кирилла.

В одном я не обманула его: нельзя обмануть судьбу, как бы ни бежал от нее.

До конца обряда я пребывала словно во сне. Все слышала и понимала, но могла только беспомощно улыбаться, наслаждаясь своим тихим счастьем. Голова все еще кружилась, но теперь казалось, что только от радости и ничего больше. Кирилл, муж перед богом и перед людьми, поддерживал меня под локоть и просто сиял, даже несмотря на то, что вокруг нас были сплошь колдуны и ведьмы.

Когда отзвучали последние молитвы и нас благословили иконами, пришел черед поздравлений и пожеланий. Казалось, люди от всей души желали нам счастья, хотя половины приехавших я и по имени не знала, здесь были не мои друзья — мамины.

— Вот уж не думал, что в итоге доведется побывать на вашем венчании, Софья, — улыбнулся мне и Вадим, отдавший венец и устало разминающий руки. — Но я искренне рад за вас.

— Не могла не позвать вас, Вадим. Если бы не ваша помощь, сегодня бы я не венчалась. Спасибо, — от всей души поблагодарила я человека, которого искренне могла назвать другом.

Кирилл кивнул.

— Я вам жизнью обязан, Вадим. И всегда помогу, поверьте. Обращайтесь, маги на многое способны, на очень многое.

От заслуженных похвал Вадим совсем уж смутился и принялся бормотать что-то о собственном ничтожном вкладе.

Когда мы, наконец, покинули церковь, оказалось, что и Костик решил увидеть меня в этот радостный день. Вот только он стоял на парковке рядом со своим автомобилем, даже не пытаясь войти на территорию подворья. Обаятельным мне Стахович больше не казался: его лицо изуродовала с трудом сдерживаемая злоба.

— Жаль, убить нельзя гадину, — пробормотал Кирилл, не выпуская моей руки.

Я осторожно сжала его пальцы, надеясь так успокоить мужа. Кидаться сейчас на Костика, при свидетелях, значит, настроить против себя других членов Ковена. Все эти гости гарантировали нашу безопасность, однако и безопасность Костика тоже. Но оно и к лучшему, я не хотела, чтобы Кирилл взял грех на душу.

— Стоит поздравить? — сладко протянул Костя Стахович и нацепил на лицо самую обаятельную из возможных улыбок.

Взгляда я не отводила.

— Стоит. Поздравляй, — спокойно ответила я, чувствуя себя рядом с Кириллом едва ли не всесильной.

Муж издевательски хмыкнул и принялся молча буравить врага взглядом.

— Ну, что же молчишь? — поинтересовалась я как ни в чем не бывало у Стаховича. — Поздравляй.

Костя резко развернулся, сел в машину и так газанул с места, что снег в стороны выстрелил из-под колес. Будто осознал свою беспомощность или испугался чего-то.

Гости только озадаченно переглядывались, не понимая, что же такое странное происходит со Стаховичем, но слишком уж сильно поведение Костика никого не заинтересовало.

— Ты сказала "Совершенно такой", — произнес Кирилл, когда мы сидели с ним на заднем сидении машины Павлицкого. — Что ты имела в виду?

Я с улыбкою ответила:

— Ты мой суженый. Не Стахович. Это всегда был ты. Он просто что-то сделал, обманул меня, заколдовал. А когда нас обвенчали, я поняла все.

Павлицкий, увлеченно прислушивающийся к нашему разговору, удивленно присвистнул.

— Вот тебе и судьба. Уж не знаю, за какие грехи тебе ведьма досталась, но все, теперь неси крест.

Очень захотелось дать этому наглецу подзатыльник, вот только тянуться неудобно было, да и не стоило омрачать светлый праздник такой выходкой.

— Такая ведьма может достаться сугубо за благие дела, — ответил Кирилл тепло и с любовью.

Разумеется, праздновать венчание с размахом никто не собирался, однако пришлось пообещать, что регистрация брака уже пройдет с полным размахом. В итоге мама позвонила и заказала что-то по телефону, и в квартиру к Кириллу поехали вместе с нами мои родители, Яна, Никита и Вадим, которые теперь стали для нас самыми близкими людьми.

Стол, по мнению матери, все равно оказался чрезвычайно скромным, практически до неприличия, квартиру Кирилла при детальном осмотре признали маленькой, захламленной и совершенно неподходящей для семьи. Словом, мама, едва заполучив зятя, стала вести себя с ним так же, как привыкла вести себя со мной. То есть невыносимо и властно.

Спустя пятнадцать минут общения моей матери и моего мужа, я начала подозревать, что или осиротею, или овдовею, однако Кирилл совершенно равнодушно взирал на мою родительницу с высоты своего почти двухметрового роста с абсолютным спокойствием и все нападки игнорировал.