Ведьма из Ильмаса

— Не переходи грань, Клинт! — взбесился Арас. Он ощутил, как волна жгучего гнева опалила все внутри.

— Ты злишься, потому что я прав! — не менее яростно ответил друг, и Араса это задело. — Ты сам понимаешь, что Ария не знала, кого именно искал жнец, а когда поняла — безропотно последовала за ним! Разве такая, каковой ты ее считаешь, смогла бы так поступить? Обида ослепила тебя, и ты даже не захотел разобраться, а теперь, осознав это — рвешь и мечешь, вымещая на нас свою злость.

Они уже стояли близко друг к другу, напряжение между ними нарастало. Арасу это не нравилось. Никогда прежде друзья так не ссорились.

— Прошу прощения, господин наместник, — обратилась к нему Камилла. — если позволите, я поясню.

Арас развернулся к женщине и снова обратил внимание на то, как именно она разговаривала с ним, его отцом и даже с той, кого называла госпожой. Ее спина всегда была ровной, подбородок чуть задран кверху, голос ровный. Камилла источала достоинство и самоуважение.

— Извольте, — вместо него ответил отец.

— Вы не совсем верно понимаете, — сказала женщина, одаривая каждого из мужчин спокойным взглядом. — Ариэлла Тиверия Арамейн никогда не убегала от ответственности! Она убегала от Никаэласа — это разные вещи!

Арас пристально наблюдал за Камиллой, ощущая, что всем своим существом хочет, чтобы все, что она сейчас скажет в защиту своей госпожи — оказалось правдой. Или нет?! Ведь, если Ария не виновата, то он совершил самую огромную ошибку в жизни и исправить ее будет уже нельзя. А всему виной его гнев, не позволяющий мыслить трезво, рационально.

— Я немного рассказу вам об Ильмасе, — сказала женщина, — о моём доме. Даже после разрыва отношений с людьми, наша страна процветала, богатела и неустанно стремилась к развитию. Если вы помните, господин наместник, — она посмотрела в глаза Френсису Макгигону, — нами правил наимудрейший Равий Ледоуст. Он был справедлив, любил свой народ. Вы, кажется, застали его правление.

— Да, я был ребенком, когда Равий приезжал в Миранос, — ответил отец Араса. — Эта встреча навсегда оставила след в моих воспоминаниях.

— Несколько лет назад, а точнее шесть, Никаэлас ради трона убил Равия. Сам он без рода, без племени, даже знатной фамилии нет, просто хитростью, обманом завладел вниманием правителя и остался подле него на несколько лет. Узнал все, что требовалось: о нашей стране, ее ресурсах, отношениях с соседями, обрел связи и подло убил своего покровителя. — Камилла скривилась в презрении. — Щенок даже не стал скрывать этого.

— Хорошо, он получил трон, зачем ему Ария? — спросил Арас.

— Сейчас его власть подкрепляет лишь печать Равия, которой он завладел незаконно, но в день лунного плача, если печать не обновить — она растает и Никаэлас утратит власть.

Камилла заметила, что её все еще не понимают:

— Истинным правителем Ильмаса может стать лишь тот, кто получил благословение предков, получил дар. Это способность проникать в прошлое. Как только правитель Равий умер, дар отправился на поиски той, что предки сочтут достойной. Лишь она выбирает будущего короля. Лишь она способна вернуть этот дар на трон.

— И этим даром обладает…, Ария…, - задумчиво уточнил Клинт.

Арас уже не расхаживал по комнате, но и не был спокоен. Его сердце стучало нервно. В голове была лишь одна мысль: он отдал девушек этому человеку! Сам отдал!

— Ей было семнадцать, когда дар выбрал ее. Я стала тому свидетелем. В доме старейшины Арамейн был званый ужин, — лицо женщины сделалось печальным, когда она погрузилась в воспоминания. — Все, кто был там, тот час поняли, что происходит. Дедушка и бабушка Ариэллы страшно испугались, но панике не поддались. Дар не должен вот так переходить к избранной. Это целый ритуал, очень важный и очень красивый. Когда правитель слагает свою власть — он отрекается от дара. Это происходит на глазах всех жителей Ильмаса. Ближе всех к королю стоят незамужние девушки, из них- то и выбирают предки. Как только Ариэлла стала избранной — Канист Арамейн понял, что Равий пал от руки Никаэласа.

— И чтобы Никаэлас не получил дар, Ария бежала из Ильмаса? — спросил наместник.

— Именно так, — ответила Камилла. — Несколько дней Никаэлас тщетно разыскивал ту, кому перешел дар, но мы приняли решение скрывать от него девочку. Все, кто знал о том, что случилось, преданно молчали. Ну, или почти все. Кто выдал нас — мы до сих пор не знаем. Этот подлец вломился в дом старейшины Арамейн и жестоко убил его, пытаясь выяснить, где девочка. Ария все видела из сокрытой комнаты. Дальше вы уже знаете. Она бежала в Миранос, там познакомилась с Майей и со временем осела в Ностофе.

— Но чем так страшен этот дар? Лишь тем, что дарует власть Никаэласу?

— Не совсем так, — вздохнула женщина, — хотя и этого вполне достаточно. Все шесть лет Никаэлас мучил и унижал магов. Печать Равия дает ему превосходство над сородичами. Он не гнушается пыток, истязаний и морального давления. Я и все те, кто знал об Ариэлле бежали в Миранос, чтобы его длинные руки не достали нас. Я нашла девочку четыре года назад и ненавязчиво присматривала за ней.

— Она может и не отдавать ему дар? — Арас все больше нервничал.

— Может, но поверьте, Никаэлас сможет ее вынудить.

— Пытками? — сама мысль об этом выжигала огромную дыру в груди Араса.

— Нет, пытать ее он не будет, до тех пор, пока дар у нее, — уточнила женщина. — Самое важное — это то, что Ариэлла добровольно должна проститься с ним.

— Она уже не ребенок, — заметил наместник. — Не так просто ему будет убедить ее в этом.

— Вы его совсем не знаете, он найдет способ.

Арас чувствовал, что Камилла говорит не все. Было еще что-то, что очень тревожило ее, но она не хотела делиться с мужчинами этим.

Тем же вечером Арас стоял в своей спальне у окна и наблюдал за магами, которые прощались с его отцом. Он провел рукой по волосам, а потом ладонями растер лицо, словно все еще пытался прийти в себя от происходящего. Постоянно отгоняя мысли о девушке, которую не захотел понять, он возвращался к проблемам насущным. А точнее, к магам, примкнувшим к землям наместника Макгигона. Это огромный риск — позволить им остаться. Можно только надеяться, что они будут соблюдать условия договора. Арас потребовал, чтобы маги как можно меньше использовали свои силы, хотя бы до тех пор, пока эта ситуация не прояснится. Его отец собирался вынести этот вопрос на обсуждение, когда вновь окажется в столице. Его величество вряд ли одобрит, но Френсис Макгигон был не менее упрям. Он считал, что со временем сможет убедить короля. Сын не разделял уверенности отца, испытывая постоянную тревогу, словно сидел на пороховой бочке и играл с огнем.

— Знал, что найду тебя здесь, — тихо сказал отец, и Арас осознал, что уже давно смотрит в одну точку и не замечает ничего вокруг. Он развернулся, приветствуя родителя. — Ты места себе не находишь с тех пор, как она ушла.

— Отец, — устало ответил, Арас, — хоть ты не начинай, прошу!

— А что такого я сказал? — наместник опустился в кресло, и Арас вновь отметил, как постарел его отец, с тех пор как не стало матери. — Подойди ко мне и послушай своего старика.

Арас опустился к ногам отца, заглядывая в добрые глаза человека, которого уважал и почитал с самого детства.