Ведьма из прошлого

В углу на кровати кто-то заворочался. Анна и Катерина переглянулись, заключая временное перемирие. Болезненные стоны и звук рвотных позывов заставили Анну поежится, а Катерину тут же засуетиться вокруг мужа.

— Священника привела? — раздался слабый голос из угла комнаты, а Анна замялась в нерешительности, — Долго же ты, уж думал не дождусь, с тяжелой душой уходить буду.

Катерина присела у кровати, а Анна отступила туда, где под покровом ночи ее сложно было разглядеть. Она решила, что этим двоим стоит сначала между собой разобраться.

— Приведу, — быстро зашептала Катерина, низко наклонив голову, — обязательно приведу. Сейчас только давай еще одного человека послушаем, и сразу побегу.

И без того тяжелый воздух наполнился напряжением, от которого у Анны затряслись колени. Если бы не сходящий с ума от голода желудок, она бы сбежала прямо через распахнутое ею же окно. Пока не поздно, пока ее не видел никто, кроме Катерины.

— Ты кого приволокла, дура?! — взревел Герард, а Анна вжала голову в плечи и зажмурилась, — Говори, женщина!

— Ты успокойся, пожалуйста, — залепетала Катерина, удерживая рывком поднявшегося на кровати мужа за плечи, — лежи, тебе подниматься нель…

— Значит о теле моем ты позаботилась, а душу решила дьяволу скормить?! — рявкнул Герард, а Анна отступила, касаясь лопатками стены.

— Герард, — попыталась остановить мужа Катерина, но тот уже был на ногах.

Удерживаясь за стены, Герард медленно, но верно приближался к потерявшей все слова от страха Анне. Зубы девушки застучали, когда она открыла рот, грозясь прихватить кончик языка.

— Я…, - выдавила Анна инстинктивно прикрывая руками, — я могу помолиться с вами!

Герард остановился в жалком шаге от Анны, а Катерина, воспользовавшись ситуацией, тут же влезла между мужем и девушкой, закрывая ее своей широкой грудью.

— Ты чего на девчонку взъелся, а? — повысила голос Катерина, наполняю и саму Анну решительностью, — Она к тебе, дураку, шла, жизнью можно сказать рисковала, а ты тут ее не пойми в чем обвиняешь, да храни тебя Господь. Травница она, ясно? Как мать ее. Знает, какая трава от какой хвори, а ты, дубина, марш в постель! А то ишь, выздоровел смотри-ка, — подгоняя мужа чуть ли не пинками, Катерина вышагивала уверенно вперед.

Только Анна знала — все это сейчас не для нее. И хотя она и была благодарна Катерине за защиту, но не смела обманываться. Заступаются за нее сейчас только потому, что помощь нужна. А как нужна не станет, сами дрова на кострище соберут.

— А ты что замерла? Иди давай, плохо ему совсем, не видишь что ли, мерещится что-то, — бурчала Катерина, а Анна кивнула, тут же подбежав к кровати.

За теплую воду у кровати Анна тоже была благодарна. Видимо ни один раз лекарь приходил. Наспех ополоснув руки, Анны вытерла их, поворачиваясь к пациенту.

— Ты молитву то читай, — нахмурился Герард, — а то кто ж вас знает, травниц этих. Мне что ведьма, что травница, один черт.

Анна улыбнулась, справляясь с дрожью.

— Ave Maria, — осторожно наклоняясь и разглядывая белки глаз Герарда, без запинки начала она, — "aiti maan lapsien…

После непродолжительного осмотра Анна поняла, что оказалась права. Серая кожа, неоднократная рвота, режущая непрекращающаяся боль под ребрами, что стала отступать лишь несколько минут назад, учащенный пульс да и то, что все это началось сразу после активного “лечения” вином с пряностями, наводили Анну на определенные мысли. Болезнь, что еще не известна науке и не изучена, но Анна чувствовала ее в органе, который никогда и в глаза не видела. Мечтой Анны было хоть одним глазком взглянуть на вскрытие мертвого тела, но в их глуши таким никто не занимался. Осторожно ощупывая живот Герарда, Анна прислушалась к своим ощущениям. Этот орган стонал и задыхался уже давно, но ослабленный недавней простудой, что доктор и принял за лихорадку, да и нагруженный сверху “лекарствами”, он задыхался. К счастью Анны, похоже самое страшное осталось позади. По сути Герард, несмотря на то, что его же родные его чуть и не добили, справился с кризисом сам.*

Такого даже мать Анны в своей практике не встречала. Обычно болезнь забирала у нее много сил, заставляя денно и нощно носить с ключа воду, в ночной тишине заговаривая ее. Все же не обычные он травницы.

Удовлетворенная осмотром, Анна потянулась к пузырькам с отварами и сушеным пучкам трав.

— Три дня ничего не есть, пить только воду, — отчетливо проговорила она, привлекая внимание Катерины, — воды можно побольше. Совсем невмоготу будет — бульона слабого, шестой варки, остальное сами съедите, без него. Всю грязь убрать, держать комнату в прохладе, — Анна ухватила самый большой пучок и протянула его Катерина, — это шалфей. Отвар из него начнешь давать на третий день, вместе с пижмой и гибискусом. А из сухого другой отвар сделаешь. Чтобы Герард над паром дышал. У него от простуды еще тут осталось, — положив руку на грудь, Анна тут же приняла ее, — да и все вроде. Что где забудешь, приходи. Главное есть ему не давай, нельзя. А остальное организм сам сделает, сильный он.

Катерина кивнула, решительно принимая шалфей из рук Анны.

— Может это, — глядя куда-то в одну точку перед собой, Катерина замялась, — поешь со мной?

Желудок приветливо заурчал, но Анна посмотрела на светлеющее за окном небо. Герард проследил за ее взглядом и понимающе кивнул, поправляя старое одеяло.

— Ты с собой ей положи, — строго сказал он жене, — да не трепись никому, куда десяток яиц да молоко делись. Дела у нашей травницы еще, Катерина.

Забрав благодарности и распрощавшись с хозяевами, Анна быстро шмыгнула за дверь. Только пошла не в сторону дома, до которого идти было очень долго. Наоборот, прошлась к лесу, как мать учила, пока ночь еще скрывала ее лицо, а уже после зашагала домой. Тревога, что не давала покоя всю ночь, отступала на задний план, уступая место радости. Она смогла и человеку помочь, и себе еды заработать. Все получилось у Анны.

— И откуда это ты скачешь? — смешок, раздавшийся в спину, словно ведром ледяной воды окатил Анну, смывая такую короткую радость.

Покрепче перехватив угощение, Анна вздохнула, оборачиваясь легко и непринужденно, словно ее и не поймали с поличным. Да мало ли откуда она идет?

— Гилберт, — улыбнулась она стараясь справится с биением сердца, что так и норовило выскочить из груди, — а тебе смотрю ночью и прогуляться некуда, раз за мной следишь.

_____

*В тексте описан приступ острого панкреатита (воспаление поджелудочной железы), что чудесым образом отступил, не начавшись. Саму поджелудочную железу впервые описали в Талмуде, где она названа «пальцем бога», а панкреатит впервые появляется в истории в 1946-м году.

Основной принцип лечения панкреатита (конечно не учитывая все выписываемые лекарства) по сей день остается — холод, голод и покой.

**Интересный факт — в XIII–XV вв врачей больше заботила душа пациента, чем его тело. Поэтому приходя в дом к больному чумой, лекарь сначала спрашивал, исповедовался ли он. И если нет, то больной должен был сделать это немедленно. По сути развитие медицины в то время очень сильно тормозила инквизиция, т. к любой талантливый врач очень быстро мог оказаться на костре, а хирургия считалась грязным делом.