Ведьма Маруха

– Только не это, только не это, – умоляюще вымолвила Алена.

– Перестаньте, Алена Геннадьевна, разыгрывать из себя целочку! – фаллос начал погружаться в женскую попу. – Все вы знаете, все вы любите, все уже пробовали.

– Ах, да, да, да, – перестала претворяться клиентка, когда член Георгия заходил в ее анусе.

Слюсарев долго имел Алену в попу, потом снял презерватив и начал окучивать ее лоно, пока женщина не забилась в экстазе. Несколькими мощными толчками он довел и себя до кульминации, но не стал спускать семя внутрь клиентки, а, вскочив на ноги, принялся крупными каплями орошать лицо Алены.

Сидевшая в соседней комнате Полина, давно расстегнув джинсы, ковырялась пальчиком в своей расщелине, прикрытой трусами, пару раз она выгибалась, получая разрядку. В третий раз мощный оргазм накрыл ее, когда она увидела лицо клиентки в сперме. Пока она отходила от наслаждения, Гоша превратился в галантного кавалера. Он отстегнул Алену Геннадьевну, проводил в душ, оделся в костюм и подготовил документы.

– Изучите все хорошенько, – говорил он клиентке на прощание, передавая договор. – Пункт двадцать пятый и тридцать восьмой, в них и кроется вся казуистика. Деньги за скорость не нужны, я пошутил. Если все устроит, в пятницу ждем вас с женихом для подписания брачного договора. До свидания, Алена Геннадьевна, целоваться не будем.

Клиентка покинула квартиру, а Слюсарев вошел в комнату к Колбиной.

– Как тебе кино? – спросил он.

– Возбуждающее.

– Пять тысяч с тебя, за неверие в силу моего обаяния.

– Не преувеличивай, Гоша! Ты взял ее не обаянием, а шантажом!

– Шантаж был, не отрицаю, но совсем малюсенький. Главное в этом деле, Полиночка, напор. Некоторые всю жизнь тратят и не достигают, чтобы отыметь женщину во все дырки. У меня же, как видишь, двадцать минут и дело в шляпе.

Гоша попытался обнять девушку за талию, но та выскользнула из его рук.

– Вон на столе твоя пятера, а я пошла.

– Полина, ты что обиделась? Забери деньги, ты их честно заработала, когда помогала составлять договор после работы.

– Гоша, мы с тобой просто коллеги, – забирая деньги, произнесла Колбина. – Между нами ничего быть не может, никогда. Ты для меня теперь полнейший говнюк!

– Не отрицаю, я подлый, мерзкий тип, но, к сожалению, вы, женщины, таких любите, – сказал Гошан, милейше улыбаясь. – Пока, Полина! – крикнул он через уже закрывшуюся дверь и отправился просматривать записи с камер.

Особенно Слюсарева интересовала съемка из комнаты, где сидела Колбина. Он внимательно рассматривал ее лицо, потом, как она растирала пальцем свое лоно.

– А она та еще штучка, но очень скрытная, – произнес он вслух. – Придется за ней последить.

После этой показательной демонстрации Полина перестала вслух высказывать недоверие в мужской состоятельности Георгия, но разговоры на счет секса между ними не прекращались. Если в офисе не было посетителей, Гошан тут же подсаживался за стол к Колбиной.

– Полина, если бы ты мне отдалась, я бы бросил к твоим ногам все мое достояние.

Так обычно начинались эти диалоги.

– А какое у тебя есть, Гоша, достояние, кроме того, что болтается между ног? – смеялась женщина и тут же сама активно начинала давить на скабрезную тему.

– У меня достоинств масса, но мужское достоинство, ты правильно сказала, самое большое, свисает почти до колена.

– Мы вообще-то говорили об достоянии, а не о достоинстве, которого у тебя в принципе нет, а твоя писюлька и полпути до колена не дотягивает.

– Но она туда стремится, может, когда-нибудь дорастет.

– Ты по утрам гирю к ней привязывай и ходи так, – рассмеялась Колбина своим звонким смехом. – Может, тогда твоя писюлька и вытянется.

– Во-первых, у меня не писюлька, а настоящий, торчком стоящий фаллос, – обиженным голосом говорил Слюсарев.

– Эй, торчком стоящий, ты собираешься сегодня работать или нет? – вмешивался в их разговор Потапенко. – Кто будет составлять иск для Зиминой? – возмущенно говорил он. – Смотри, а то я тебя нагну, торчок.

– Никита, ты ничего не понимаешь, наше общение с Полиночкой повышает производительность работы нашего маленького, но дружного коллектива.

– На сколько процентов повышает?

– На двести, – вставила свое слово Колбина.

– У меня другая цифра получается. Минус десять процентов, а если еще я к вам подключусь, то будет все пятнадцать. Мне надо деньги на первый взнос по ипотеке собирать, а не тары-бары-растабары с вами разводить.

В голосе Никиты не было ни брюзжания, ни злости, и он действительно сам становился участником этих разговоров. И, как ни странно, работа в коллективе спорилась. Близилась последняя неделя года, план был выполнен досрочно. Можно было расслабиться, клиенты тоже начали уже думать не о тяжбах, а о праздничных столах. В юридической фирме решили организовать праздничный фуршет в центральном офисе.

Глава 3

Двадцать седьмого декабря вся троица из филиала северного округа прибыла в центр столицы на такси. Отказываться от алкоголя в этот вечер никто не собирался. Гоша, как знаток центрального офиса, был сегодня за проводника и предводителя.

– Конференц-зал сегодня переоборудован в банкетный, места там не так много, но мы постараемся найти укромное местечко. В длинные разговоры насчет работы ни с кем не вступать, тем более, вы не знаете все начальство в лицо. Подойдет к вам на вид полный скромняга, который на самом деле является членом правления, а вопросы начнет задавать, чтобы всю подноготную выведать. Как вы справляетесь? Да какой у вас план? А на сколько человек? А потом раз и в начале года ни с того ни с сего реорганизация и пол штата сократили.

– Как тебя два года назад? – задал вопрос Никита.

– Меня не сократили, а перевели.

– С понижением?

– С понижением.

– Расскажи, ты никогда не рассказывал.

– Это долгий разговор.

– А куда нам спешить? Пошли за свободный столик, вон там, на отшибе от всех. Там и поведаешь свою грустную историю.

Столик и вправду оказался очень маленьким и к нему больше никто не подходил. Глава фирмы с микрофоном открыл торжественную часть, потом скинул проведение мероприятия на одного из замов и скрылся насовсем.

– Это случилось два года назад на таком же корпоративе, только посвященному празднованию восьмого марта. Видите двух самочек за первым столиком, трутся возле верховного начальства? Блондинка – секретарша финансового директора, вон того толстого борова, а брюнетка – управляющего центрального офиса. Это тот мелкий старикашка, который бегает с бутылкой возле совета директоров.

– Хорошие тела, – произнесла Полина, оценив фигуры секретарш. – Конечно, тюнинг присутствует, но все к месту и не раздуто.