Ведьма на выданье

— Раз падре это говорит, значит так оно и есть. — хмыкнула я.

— Это хорошо. — изрек Гансик. — Я, когда вырасту, тоже тогда ведьмой стану.

Ну и что прикажете делать с эдакой непосредственностью? Лично я — поперхнулась и уколола иголкой палец. Ответить, впрочем, ничего не успела.

— Клархен, а зачем ведьмам сушеные жабы? — тут же переключился на другую тему Ганс. — В Меровенсе, говорят, жаб едят, но свежих…

— Бородавки сводить, зачем же еще? Ну, или насылать…

Мальчонка покосился на меня одним глазом.

— А ты умеешь?

— Будут бородавки — придешь, проверишь. — сухо ответила я.

Не хватало еще, чтоб такие шкеты в моем умении сомневались.

— Да не сводить. — прыснул Гансик. — Я же знаю, что ты Клауса-трубочиста от них вылечила. Насылать.

Мндя, герр Шорнстейнфегер и впрямь год назад напоминал жабу, вследствие чего жена собиралась давать ему полную отставку. Не могу сказать, что без бородавок он стал сильно красивее, но хотя бы похож на человека.

— Умею. — вздохнула я. — Даже все утро думала, не наслать ли этакое счастье на одного нехорошего человека.

— Знаю я этого нехорошего человека. — фыркнул мальчишка. — Не иначе тот Гейнц-гуртовщик из Альтенкирхе, что последнюю неделю поблизости крутился. Его молочница Элиза у тебя увела. Между прочим, так ей и надо! На улице говорят, что Гейнц часто пьет по черному, и девушек своих колотить начинает. Гнилой человек, чес слово! Даже нищий Йохан ему не доверяет.

Да уж, это аргумент, однако. У Йохана на людей чутье, как у собак на мясо. Интересно, и почему я про своих бывших ухажеров такие подробности последней узнаю? Предупреждал бы хоть кто, что ли… Ну, да, конечно — так я, дура, кого и послушала.

— Ты из-за него не расстраивайся. — продолжал меж тем Гансик. — Этот крендель тебе в женихи — ну никак.

— Ну, еще скажи, что вырастешь, и сам на мне женишься. — не то, чтобы я расстроилась, но съязвить сочла необходимым. Не хватало еще, чтоб мое разбитое сердце соседские малолетки склеивали.

— Я не успею. — вздохнул Ганс. — Ты раньше замуж выйдешь.

— Это за кого же интересно? — порой взрослая и безошибочная логика этого мелкого ехидины меня поражает. — Что-то не наблюдаю очереди из желающих.

— Это потому, что ты в лавке все время сидишь, и ничего-то не знаешь! — торжественно произнес мелкий. — А к нам в город, между прочим, приехал настоящий медикус и алхимик! Бургомистр предложил ему у нас поселиться, и тот, вроде как не отказался. Красивый, стройный, умный, холостой — хватай, пока не увели.

Вот откуда у восьмилетних пацанов такие познания берутся?

— Алхимик? — обречено переспросила я. — Невысокий, темноволосый, с глазами цветом аки василек?

— Ага. — кивнул Гансик. — Откуда знаешь?

— Встречались уже. — ох, ну что за невезуха-то такая? Конкурентов мне только в нашем городишке и не хватало. — Понимаешь ли, алхимики, они… Они всё свой философский камень ищут, так что на женщин им с высокой колокольни наплевать. Не интересно, ну конечно и некогда. Да и на кой оно мне? Была я уже замужем…

Елочки пушистые, да что у меня за день откровений такой сегодня?

* * *

Марко был самым молодым, и единственным симпатичным десятником в отряде ди Валетты. Высокий, статный, смуглокожий, с черными, словно ночь, глазами — по нему сохли девки везде, куда только не приходили кондотьеры. А приходили мы много куда.

Дела капитана в те времена шли превосходно. Удача сопутствовала старому лису, он ни разу не нанялся к проигравшей стороне, умело маневрируя умудрялся избегать серьезных столкновений, споро поспевал на грабеж, и смог позволить себе увеличить отряд до сотни копейщиков и трех десятков кавалерии. Он даже нанял гадалку и боевого мага. Маг был, прямо скажем, так себе. Слабенький. Пара мелких молний, да магический щит были пределом его возможностей. Еще он наколдовывал амулеты на все случаи жизни, но что-то я не замечала, чтоб они кому-то помогали. Впрочем, маг был скорее оружием психической атаки и показателем успешности капитана, чем серьезной боевой единицей.

Хельга, которая и сама была спецом по талисманам, пообщалась с магом, затащила разок его в постель, и больше он свои поделки не изготавливал. Для солдат нашего отряда, по крайней мере. А вот с гадалкой у моей наставницы вышла настоящая вражда, плавно переходящая во взаимную ненависть. Невозможно знать и уметь все, тем более — все хорошо. А вот фрау Хельга мнила себя во всех областях ведьмовского мастерства светочем и истиной в последней инстанции. Желающих поспорить, обычно, не имелось, хотя гадала, например, она прямо отмечу, погано.

Так что, если мага-мужчину она еще согласна была терпеть, появление гадалки расценила как плевок себе в лицо. Ума не цапаться с капитаном ей хватило, но вот на бедную старушку Франсуазу Хельга ополчилась со всей неистовостью своего пламенного сердца и вредного характера. Вражда доходила, порой, до смешного — так, например, мне было строжайше запрещено приближаться к палатке Франсуазы и разговаривать с ней, причем под предлогом того, что «порядочным девицам, особенно входящим в брачный возраст (было мне тогда уже тринадцать лет) никак невозможно общаться со всяким отребьем, проходимцами и шарлатанами, как эта…» — далее следовал такой набор эпитетов, каковой, как раз, порядочной девице-то слушать и не пристало.

Впрочем, надо отдать моей наставнице, прыщ ей на шею, должное: несмотря на то, что у кондотьеров в отряде царили достаточно вольные нравы, Хельга, гоняла от меня мужиков так, словно она была наседкой, я яйцом, а они — хищники повышенной прожорливости, так что того, кто рискнул бы распустить руки… Скажем так, ему вряд ли кто позавидовал бы. По молодости лет я предполагала банальную ревность старухи к молоденькой фрёкен, однако оброненная однажды Хельгой фраза, «мы тебя, детка, обязательно выдадим замуж за приличного мужчину», заставила призадуматься как над мотивацией ее поступков, так и над собственным будущим.

Собственно, о грядущем замужестве я даже и не помышляла. Кто, спрашивается, какой идиот, возьмет в жены девку из кондотьерского обоза? Да никто. Однако я знала свою, дай ей Вышний лишая, наставницу. У Хельги слово и дело расходились настолько редко, что можно сказать — никогда. Шутить на такую тему она бы тоже не стала.

Поразмыслить над словами Хельги, правда, мне удалось не сразу. Фраза была произнесена в непосредственно близости от Франсуазы, которая, поглядев на нас своими белесыми глазами выдала убойный ответ: «Это кондотьеры — приличные мужчины? Да ты с ума сошла, Хельга».