Ведьма придет за тобой

– Что уже?

– Уже нашли.

– И где она?

– В монастыре.

Маша сдвинула брови.

– Это шутка?

– Нет, – ответил Стас. – Она действительно в монастыре. Уже несколько лет. Там какая-то странная история… Слушай, Маш, тебе лучше подъехать сюда и самой все прочитать.

– Хорошо. Сейчас буду.

Маша отключила телефон и убрала его в сумочку.

– Ну? – выжидательно глядя на нее, спросил Глеб. – Какие новости?

– Помнишь прядь волос в кошельке, найденном на месте пепелища?

– Да.

– ДНК этих волос совпало с ДНК гражданки Украины по имени Светлана Паскевич. Она убила своего парня, отсидела за это шесть лет, а сейчас живет в монастыре. Это пока все.

– Гражданка Украины… Южнорусский тарантул… – Глеб поскреб ногтями горбинку на носу и задумчиво проговорил: – Странная вырисовывается картина. Тут не захочешь, а поверишь в ведьм.

– Ведьм не существует.

– Люди, жившие в Средневековье, с тобой бы не согласились.

– Средневековье давно закончилось, а с ним и вера в ведьм и колдунов.

– Ошибаешься, – сказал Глеб. – Ты, например, знаешь, что во время Первой мировой войны многие солдаты носили под гимнастерками рубашки-обереги с вышитыми на них лицами демонов?

– Нет, я про это не знала. – Маша не удержалась от мрачноватой улыбки. – И какая же ведьма засунула пауков в рот Ройзману?

– Ну, например, суккуб. Это демон в обличье прекрасной обнаженной женщины, приходит к мужчинам в эротических снах и развращает их. Есть еще Мара – она садится спящим мужчинам на грудь и душит их. Есть прекрасная и ненасытная Ламия. Совокупляясь с мужчиной, она одновременно пьет его кровь. – Глеб покосился на Машу и насмешливо прищурился. – Немного напоминает наши с тобой отношения, правда?

– Не говори ерунды. Все это доказывает, что мужчины испокон веков считали женщин опасными существами, раз напридумывали столько соблазнительных чудовищ.

Глеб вздохнул:

– И не говори. В Китае, например, есть женщины-оборотни, принимающие облик лисичек. Их называют хули-цзын…

Маша нахмурилась.

– Глеб, самое время остановиться, – с напускной строгостью сказала она.

– Прости, увлекся. Тема очень интересная.

– Еще бы, – фыркнула Маша. – Женщины всегда стояли у тебя на втором месте – после карт. Вот интересно, на каком месте у тебя была я?

– На шестом, – сказал Глеб. – Между газетой «Спорт-экспресс» и жареными свиными ребрышками.

– Я польщена.

Они посмотрели друг на друга и засмеялись.

– Как будто и не расставались, – сказала Маша.

– Да уж, – с улыбкой поддакнул Глеб. И осторожно добавил: – Может, и не стоило?

Улыбка испарилась с Машиных губ.

– Глеб, не начинай.

– Просто мысли вслух.

– Мы с тобой давно установили, что эти мысли глупые и никчемные. Не стоит снова выпускать их на волю.

– Да, ты права.

Маша помолчала. Посмотрела на замотанную бинтом голову Глеба и сочувственно спросила:

– Как ты себя чувствуешь?

– Как младенец, – ответил он. – Нежный череп, пульсирующий родничок.

– Мне нравится твоя самоирония. Пока она на месте – с тобой все в порядке. – Она подняла руку и глянула на циферблат наручных часов. – Мне пора уходить, Корсак. И, пожалуйста, проявляй поменьше активности. Ты все же болен.

– Я всегда болен, – сказал Глеб. – Жизнь – это болезнь с летальным исходом.

– Знаю. И все-таки побереги себя. Не ради меня, а ради Лешки. Кстати, вчера он произнес слово «папа».

– Да ну?

– Правда.

– Я его этому не учил.

– Знаю, что не учил. Он называет так телевизор. Приходи почаще, и однажды он поймет, что ты намного лучше телевизора.

Глеб улыбнулся и сказал:

– Я в этом не уверен.

– В том, что поймет?

– В том, что я лучше телевизора.

Маша засмеялась.

– Выздоравливай, Глеб!

Она поднялась со стула, быстро наклонилась и поцеловала его в щеку.

– Позвонишь мне потом? – спросил Глеб.

Она кивнула:

– Да. Буду держать тебя в курсе.

– Спасибо.

Маша вышла из палаты. Корсак закрыл глаза и задремал. Через двадцать минут он открыл глаза и стал подниматься с постели.

– Куда-то собрался? – услышал он насмешливый голос своего двойника.

– Не твое дело, – буркнул он, не оборачиваясь.

– Как знать. Я могу стать хорошим помощником!

– Убирайся к черту.

Двойник улыбнулся.

– Хамишь, – беззлобно констатировал он. – Но все равно приятно.

Глеб покачнулся и вынужден был схватиться за спинку кровати, чтобы не упасть.

– Чего тебе приятно? – неприязненно уточнил он.

– Что ты вступил со мной в диалог. Ты меня больше не игнорируешь. Может быть, это начало большой и крепкой дружбы?

– Заткнись.

Двойник рассмеялся.

– Ты забыл таблетки в машине, – сказал он. – Доберешься до нее не скоро, учитывая твое состояние. Значит, у нас впереди уйма времени.

Глеб подошел к шкафу, открыл его, медленно снял пижаму и взял с вешалки рубашку. Двойник некоторое время наблюдал, как Корсак переодевается, а затем спросил:

– Скажи, пожалуйста, какого дьявола ты связался с волчонком Гурамовым? Ведь ты же знал, что это опасно и неприятных последствий тебе не избежать.

Глеб не ответил. Он вернулся к кровати, сел на край и стал натягивать брюки. Двойник заговорил снова:

– Знаешь, что я обо всем этом думаю?

Глеб опять его проигнорировал.

– Я думаю, что у тебя появились суицидальные наклонности, – заявил двойник. – Ты сознательно ищешь приключений на свою голову. Суешь ее в пасть чудовищам и ждешь – откусят или нет.

– Хватит! – сухо оборвал его Глеб.

Двойник улыбнулся.

– Ты сердишься. Значит, я прав.

Корсак зашнуровал туфли, затем встал и потянулся за пиджаком.

– Кстати, – заговорил двойник, – ты все еще думаешь, что в этой истории ты всего лишь сторонний наблюдатель?

– В какой истории? – не понял Глеб и, обернувшись, хмуро посмотрел на двойника.

– Не придуривайся, что не понимаешь. Я имею в виду историю, которая произошла восемнадцать лет назад в лесу. На твоем месте я бы постарался вспомнить, что ты делал двадцать второго сентября тысяча девятьсот девяносто пятого года.