Ведьма с бобровой плотины

И Олеська ляпнула:

– Я скатиться хочу…

– Лесечка, – ласково заговорила с ней Ленка, – Тебе тут нельзя, ты еще маленькая. Пошли вон на у горку.

– Да не боись! – сказал вдруг Петька, – Я с ней скачусь, давай свою картонку.

И вот Олеська с замиранием души стоит на большой горке. А с горки так далеко все видно! И Петька усадил ее перед собой, залихватски свистнул, оттолкнулся, и они понеслись! Олеська завизжала и закрыла глаза. В животе у нее что-то поднялось, потом опустилось, и было так сладко и здорово.

Так Петька скатился с ней еще пару раз, потом кто-то из больших ребят вручил ей горящий бенгальский огонь. А потом ребята отправились куда-то всей гурьбой, а Олеська осталась возле горки. Она вытянула вперед руку с бенгальским огнем и смотрела, прищурив глаза, как вокруг рассыпаются искры. Но вот бенгальский огонь зашипел и погас, в руках у Олеськи осталась только обугленная проволока. Она поводила ей по снегу, нарисовала рожицу и написала «Новый гот» (только буква «в» была повернута в противоположную сторону). А потом направилась, было к ёлке. Но ей вдруг очень захотелось посмотреть, а что там, за сельпо, на другом конце площади. Она каждый раз просила маму пройти той дорогой, которая огибает магазин с обратной стороны, но мама постоянно отнекивалась. Сейчас Олеську никто не окликнул, и она решила быстренько сбегать, посмотреть и вернуться обратно, пока Ленка и Наташка гуляли со своими друзьями.

Олеська забежала за магазин, осмотрела его с другой – неизвестной – стороны, и отправилась обратно. Но почему-то обратно на площадь она не попала. Тропинка вела ее дальше, и привела на аллею с высаженными ёлочками. Олеська решила, что это уже лес и испугалась. Она села в сугроб и заревела во весь голос.

Тем временем Ленка хватилась ее.

– Петька! Ты куда ребенка дел? – наседала Ленка на своего одноклассника.

– Да вот только что тут была, – оправдывался он, – Сейчас найдем. Не могла она далеко убежать.

Олеську нашли через пять минут, сидящую в сугробе, и монотонно гудящую на одной ноте:

– Ммммммамммммаааааа….

Ленка схватила ее в охапку, прижала к себе и больше от себя не отпускала. А потом они все вместе – Ленка, Наташка, Ленкины одноклассники (и Олеська разумеется с ними), уселись в беседке за школой. Кто-то принёс термос с горячим чем, а Петька Сидоров достал из-за пазухи круг «Краковской» колбасы, которую стянул у родителей с новогоднего стола, и полбулки круглого каравая. Под одобрительные возгласы друзей колбасу и хлеб разделили поровну. Олеське отломили кусок наравне с остальными ребятами. Она жевала свой бутерброд и радовалась, что встречает Новый год «как большая». Она не заметила, как уснула, и ее спящую ребята принесли домой, раздели и уложили в кровать.

И когда солнечный луч заплясал на ее лице, Олеська знала, что ее ждёт что-то очень хорошее. Она отрыла глаза, и первое, что увидела, это старинный буфет. На его граненых стеклах играли солнечные зайчики. В доме стояла тишина. Олеська потянулась, и ее рука наткнулась на сотовый. Девушка взяла телефон в руки, и посмотрела который час. Начало одиннадцатого Она села на кровати и огляделась. Оказывается, спать она улеглась в дальней комнате Ленкиного дома. Впрочем, она всегда спала именно в этой комнате, когда оставалась ночевать у сестры. Олеська помотала головой, отгоняя остатки сна. Надо же, какой интересный сон, такой реалистичный – ей приснилось, что она совсем малышка, во сне пришло воспоминание о Новогоднем приключении двадцатилетгней давности

В доме все еще спали. Олеська накинула на себя халат, висевший на спинке кровати. Это оказался тот самый халат, в котором вчера дед Василий играл роль Деда Мороза. Ступая по скрипучим половицам, и стараясь произвести как можно меньше шума, Олеська вышла на кухню. В горле пересохло, и единственным желанием было глотнуть водички. Выпитое накануне шампанское, а перед этим своя собственная фирменная настойка вызвали пренеприятнейшее ощущение во рту, но голова оставалась ясная.

На кухне Олеска к своему удивлению обнаружила Машку. Ребенок был занят важным делом –девочка мастерила себе карнавальный костюм из… сосисок. Именно такая мысль (насчет карнавального костюма) пришла в голову Олеське, когда она увидел Машку, наматывающую огромную связку сосисок на свою талию и перекидывая их дальше, через плечо. Ленка видимо по акции купила эти сосиски, да специально взяла побольше, чтобы накормить ораву гостей. Но Машка решила распорядиться этим колбасным продуктом по своему усмотрению.

– Ты, голуба-дева, что тут творишь? – спросила ее Олеська.

Машка одарила ее очаровательной улыбкой и изрекла:

– Я буду жвица и подойду колдовать.

Олеське стоило большого труда и немалого списка наводящих вопросов, чтобы выяснить, что жвица, то есть жрица – это от слова «жрать», а колдовать – это колядовать. В Машиной голове перепутались все понятия и определения. Олеська посмеялась, сфотографировала племянницу, но посоветовала девочке снять с себя колбасный реквизит.

Машка возразила, что обязательно должна показать маме и папе свой костюм, и вышла из кухни. Олеська напилась воды из-под крана и поставила варить кофе. Через полчаса она уютно устроившись в кресле, пила из глиняной кружки деда Василия божественный напиток древних инков и рассматривала рекламную фотографию в Cosmopolitan. На фото сидела, подогнув под себя ноги девушка в короне из колбасок, в юбочке из сосисок, и из сосисок же, только поменьше размером у нее было нечто похожее на шарф – связка этих колбасных изделий небрежно обвивала шею манекенщицы и элегантно свисала за спиной. На обеих руках у девушки были браслеты из полукопченой колбасы, по всей видимости «Краковской». Скорее всего, эта фотография и побудила Машку соорудить себе похожий карнавальный костюм.

Немного погодя на кухню стал подтягиваться народ. Каждый из вошедших первым делом направлялся к водопроводному крану. Потом по своим вкусовым пристрастиям – кому кофе, кому чай, кому пиво, а кому минералку. Когда все из находящихся в доме проснулись и собрались на кухне, встал вопрос о завтраке. Ленка заявила, что на завтрак у нее предусмотрены вареные сосиски с горчицей, на что Олеська со смехом ответила, что с сосисками придётся подождать, рассказала о Машкином модном гастрономическом эксперименте, и показала фотку. Народ на эту фотографию отреагировал неоднозначно. Но тут Наташка спохватилась:

– Так, стоп! А Машка-то где?

– Так она собиралась вам с Димкой своим нарядом хвастаться, – ответила Олеська.

Наташка и Димка переглянулись.

– Она не подходила к нам…

– Даня! – нервно воскликнула Наталья, – Ты видел Машку?

– Нее, я спал, – ответил сонный Данила. Он отчаянно зевал, а на его лице подтверждением, что он не врет, алели рубцы, оставленные подушкой.

Стали выяснять, кто утром видел Машку, но как оказалось, видела девочку только Олеська. Потом ребенок изъявил желание похвастаться родителям своим костюмом, но до родителей так и не дошел. Наташка в панике схватилась за голову. Дед Василий принялся ее утешать:

– Да подожди ты переживать. Ну, куда она из дома да со двора денется?

У Олеськи перед глазами промелькнули точно кинокадры из своего сна-воспоминания, как она потерялась той давней новогодней ночью, и она снова ощутила страх пятилетнего заблудившегося ребенка. Народ засуетился – пробежались по комнатам, заглянули во все шкафы и под все кровати. Несколько человек выбежали во двор, кто налегке, кто накинув на себя верхнюю одежду. Машку нашли сидящей перед будкой Тобика и скармливающей ему сосиски из своего одеяния. Тобик ел с удовольствием, причем вместе с целлофановой оболочкой.