Ведьма с нашего района

Гроб с прадедом опустили в могилу. И с его исчезновением Анюта почувствовала, что снова впадает в странное оцепенение. Всё проходило мимо - все детали похорон. Она постепенно снова засыпала, и только руки родителей помогали ей, направляли. И не пускали к могиле - даже горсть земли, пахнувшей радостно и свежо по-весеннему, бросить на опущенный прадедов гроб. А потом её опять усадили в ту же машину с хмурым мужиком, который довёз её до дому.

В квартире прадеда родители вручили Анюте кипу бумаг. Сначала она смотрела на них с тусклым удивлением. Потом на последних силах сознания заставила себя вчитаться. Подняла глаза на родителей.

– Это правда?
– с недоумением спросила она.
– Квартира моя?

– Да, доченька, - торопливо сказала мать.
– Это документы на дедову квартиру. Но Лёлька пока у нас поживёт, хорошо?

– Хорошо, - с тем же недоумением согласилась она. Зачем повторять одно и то же множество раз, если всё было заранее оговорено?

– Теперь осталось тебя оформить опекуном твоей бабули, чтобы ты была официально работающей, - с облегчением сказала мать.
– Но ты не беспокойся. Это уж мы всё сами сделаем - без тебя. А ты… Иди отдохни.

– Спасибо, - сказала Анюта, не понимая, за что благодарит. И всё тяжелей воспринимая слова матери.

Наконец та, кажется, догадалась, в чём дело, и снова отвела дочь в ту же комнату, в которой Анюта спала целые сутки.

Что там дальше было с родителями, Анюта не знала. Едва она легла и закрыла глаза, она открыла их на тёмный сгусток, который тут же принялся опять впихивать в неё информацию, водя по призрачной квартире прадеда и объясняя, объясняя, а заодно прямо во сне заставляя тренироваться “практически”… Целыми днями и ночами. Порой Анюта как-то стороной понимала, что во второй половине дня приходит мать и помогает встать с постели, умыться, привести себя в порядок и поесть. А потом снова ведёт в комнату, где было спокойно, но где её учили так, что мозги кипели.

Иногда она открывала глаза и шептала неизвестно кого:

– Какой сегодня день?

“Тебя это не должно волновать”, - раздражённо откликался тёмный сгусток.

А однажды она открыла глаза, потому что руке, лежащей вытянутой, было тяжело, а боку - горячо. Открыла, и взгляд упёрся в полыхающие зеленью кошачьи глазища. Несмотря на тяжесть, кота сгонять с руки не хотелось. С ним было… спокойней. И Анюта снова закрыла глаза, погружаясь в уже привычную дремоту.

И наконец наступил день, когда она открыла глаза - и поняла: проснулась. Раз и навсегда. Другой - не той, что переступила порог прадедовой квартиры. Странное впечатление - из-за вторичности, что ли. Как будто переболела чем-то тяжёлым, как было однажды в детстве. Гнойную ангину, с её высоченной температурой, с невозможностью встать на неожиданно отяжелевшие ноги и удержать равновесие, она запомнила навсегда. Так и теперь вставала - очень осторожно, помня, как чуть не упала тогда, много лет назад. Очень уж схожие ощущения вернулись. Но тело, едва попробовала сделать несколько шагов, повиновалось так привычно, словно Анюта пролежала обычную ночь - не более. И тёмная комната перед глазами не плыла…

Первым делом она подошла к окну и раздвинула шторы. Вечер. Мягкий тёмно-жёлтый свет летнего солнца лёгкой тканью, узорчатой из-за деревьев перед окном, лёг к её ногам и на подоконник.

Анюта вышла из комнаты и услышала постукивание. Пошла на звук.

На кухне мама, приоткрыв крышку кастрюли, помешивала щи - судя по сытным капустно-мясным запахам.

– Мама…

– Ой, наконец-то!..
– выдохнула мама и, положив ложку, подошла к ней, взялась за плечи.

– Как себя чувствуешь, миленькая?

– Мам, а что со мной?

Прежде чем ответить, мама огляделась и кивнула на табуретку у кухонного стола.

– Садись. Много чего я тебе рассказать не смогу. Но коротко кое-что от отца знаю. По его линии колдуны у нас. Настоящие… Звучит… Понимаю, что звучит… ну… В общем, такие умереть не могут, пока силу не передадут. Вот и прадед сколько лет уже мучился, а силу передать не мог.

Удивлённая Анюта присела за стол, пока ещё плохо воспринимая информацию. Мама опустилась на табурет напротив.

– Уже и отец, и его папа, и другие наши родные - все приходили к прадеду Николаю, но у них того, что для передачи нужно, нет. А у тебя вот… Оказалось - есть. Правду скажу, дочь. Не хотела бы я тебе такой судьбы. Но тут уж от нас ничего не зависит. Отец говорит, не сейчас бы - потом всё равно бы тебе пришлось к Николаю идти. На роду у вас так написано. Что однажды потянетесь друг к другу. Знали мы, что и трудно это происходит - передача-то. Вот я за тобой и прихожу ухаживать, чтоб уж совсем одну не оставлять.

– Мама, а Лёлька как там?

– С Лёлькой всё отлично, - оживилась мать.
– Мы устроили её в детсад возле нашего дома. Ей там нравится. Спрашивает, конечно, как ты и почему не звонишь, но, пока у неё там новых знакомств много, не слишком сильно тревожится. И отец говорит - нельзя её пока к тебе. Ну, пока ты не освоишься. Ну, не станешь той, кем был прадед.

Анюта помотала головой, стараясь понять, мама ли это говорит.

– А когда?

– Что - когда?

– Когда я освоюсь?

– Ну-у… Этого никто не знает, Анюта. Сама должна узнать.

– Мам, а кто был на кладбище? Ну, тот старик? Ты ещё ругалась, что его не должно было быть, а он пришёл?

– Теперь можешь не думать о нём, - чуть не сквозь зубы процедила мать.
– Уж теперь-то он до тебя не доберётся - спустя время-то! Точно сказать тебе не могу. Дед Николай всё на него плевался да поговаривал, что на своих похоронах видеть его не хочет. Да что с ним сделаешь! Ладно хоть - на поминки не заявился. Да и, после того как ты отлежала эти дни, он с тобой ничего сделать не сможет!

Они посидели ещё с полчаса, а потом мама заторопилась - за Лёлькой в детсад пора. Анюта проводила её до двери и, закрыв за нею, оглянулась. Из событий, происходивших в полусне или в тяжёлой дремоте, она помнила, что эта квартира теперь принадлежит ей… Вернулась на кухню и приготовила себе чай, насторожённо разглядывая кухонную мебель. Надо бы посмотреть, какая здесь посуда и что из продуктов прикупить. Кстати, о птичках. А деньги-то у неё есть? И будут ли? Или она, став этой самой, колдунья которая, сама теперь зарабатывать должна? А… как?

– И всё-таки эта квартира слишком шикарна для меня, - прошептала она, лишь бы услышать собственный голос, не привычная к одиночеству в громадных хоромах.

Три огромные комнаты старой планировки с поразительно высоким потолком. Лёльке здесь, наверное, понравится. Будет куда приглашать друзей и подружек. Анюта представила, как в той комнате, где она спала, видя странные сны, будет расстелен ковёр, а на нём дочка будет играть с ровесниками в куклы или в какие-то другие игры…

Заглянула в холодильник. Мама не поскупилась. Так. И что дальше?