Ведьма самых вредных правил, или мачеха ведёт отбор

Звон, наполнивший все пространство, был таким ярким, словно хрусталь зазвенел. Мужчина покачнулся, ошалело посмотрел на окровавленную руку, которой вытер висок, и сделал несколько шагов назад, падая на задницу. Он недовольно что-то зарычал, но язык был явно не местный, ибо я его не поняла и не разобрала, зато поняла актриса, запустившая в того уже подсвечником с тяжёлой мраморной плитой в основании. Вот это я понимала: желание жить и заработать свои кровные. Надо будет ей потом за такое и накинуть.

Мужики быстро спеленали идиота и отобрали ножичек. Кто-то предложил ему врача, но зал лишь заскандировал частушки в поддержку немедленной смертной казни. Несчастный затравленно осматривался по сторонам и не понимал, откуда остальные узнали про его попытку отрезать спящей принцессе безымянный палец, дабы никто и никогда не смог надеть на него заветное колечко. Право слово, на его лице в этот момент мешалось в кучу все. Страх, паника, нервоз, агрессия, ярость и какая-то обречённость. Видать, за таким действом стояли не его желания и амбиции, а чей-то приказ.

Тряхнув головой, я с сожалением посмотрела на одиноко сидящую девушку. Слуги в очередной раз суетились вокруг неё, приводя комнату в порядок. Она же затравленным взглядом смотрела на дверь и прикидывала, чего ожидать от следующего вошедшего в комнату мужчины. И в этом томительном и горьком ожидании замерла и я вместе с ней. На душе скребли кошки, и хотелось выть. Да кого я обмануть пыталась, это не принцы, а сборище каких-то моральных уродов, которые вообще не представляли, что значило быть элитой страны. Тем, кто поведёт народ в будущее и подарит ему процветание и надежду. Нет… Это точно не про нынешних женихов!

Откровенно говоря, когда в комнату входил тот самый мальчишка, за которого двор активно драл глотку и поддерживал его, ничего сверхнеобычного я не ожидала. Напротив, уже морально готовилась к тому, что это будет очередной провал на грани фола. Но он, признаться честно, удивил. Не став осматриваться, он сделал один широкий шаг к постели и протяжно выдохнул. Потряс головой и ещё раз внимательно всмотрелся в черты нанятой актрисы. Печально понурил голову и уселся на край постели.

– Я не рассчитывал, что нам вот так просто покажут принцессу, но вы ни разу на неё не похожи, – сказал он, рассматривая пол у себя под ногами. – Напротив, до ужаса нелепы и смешны в своей попытке выдать себя за неё. Я бы больше поверил в иллюзию, чем в такое недоразумение, как ваша игра.

– А не боишься говорить мне подобного рода слова? – актриса открыла глаза и начала отыгрывать данный ей инструктаж. – Вдруг её величество сейчас наблюдает за нами, а ты меня в одно мгновение признал. Между прочим, тут половина замка, когда меня впервые узрела, в ноги кланяться бросилась. Посмотрите-ка на него, не похожа я.

– Если бы она наблюдала за нами, вы бы не открыли глаз и не подтвердили бы мою догадку, – как-то пренебрежительно и резковато для просто принца, у которого даже права голоса не было в семье, – так что свои бредни, сударыня, можете оставить при себе.

– Добрый молодец, поостерегся бы ты зарекаться, – хохотнула актриса, – судьба твоя не в твоих руках, и не тебе решать, кому с настоящей мною быть. Может, тебе, а может, и тому первому, кто достоинством своим на всю округу сверкал. А может, и второму, с маниакальными наклонностями. Благо не моя уже судьбинушка, а её.

– Не смей своим поганым ртом произносить о моей любимой даже слово! – взвился он и отвесил пощёчину девушке. – Посмеешь меня ослушаться, и я прикажу вырвать тебе язык и вывесить тебя на главной площади на потеху публике. Не забывайся, челядь, ты жалкая простолюдинка, а я принц и будущий король!

– Ой, не зарекался бы ты, – сверкнула глазами та, – не зарекался бы, а то накличешь беду на головушку смоляную. Попомни моё слово, с лаской надо к тёще, да с поклоном. А не злословить у неё за спиной. Это вам там не слышно, что в покоях происходит, а остальной люд уж знает. Хороша королева да пригожа, а ты не ровня ей. Придёт расплата, да в смурной час, когда и пикнуть не посмеешь.

– Сомневаешься во мне, ведьмино отребье? – сверкнул глазами паренёк. – Ничего, я запомнил тебя хорошо. Как только час расплаты подойдёт, ты у меня за все ответишь! Как пройти испытание, мерзкая простолюдинка?

– Вон там дверь, – хмыкнула актриса, – только зря ты, молодец, пытаешься из себя героя строить перед другими, вся гниль проявляется в такие минуты. Иди с богом, да не поминай меня лихом. Ибо я сама тебе припомню, за что поругана моя доля женская.

Тот лишь звонко фыркнул, поднялся на ноги и, отвесив ещё одну оплеуху женщине, чеканя шаг, направился к выходу. И только на пороге комнаты подозрительно обернулся, когда актриса захохотала и утёрла слезящиеся глаза. Рухнув обратно в объятия простыней, она заливисто смеялась и причитала о том, что один хуже другого. И, пожалуй, этот хотя бы смог пройти условно и с натяжкой. Так что в зал к аристократии он выходил под вялые овации и тихие смешки относительно его мужской добродетели.

Я же с тихим стоном откинула голову на подголовник кресла и прикрыла глаза. Чем дольше мы смотрели на женихов, тем сильнее становилось осознание полного краха всех изначальных планов. В этом мире царил какой-то непонятный хаос. То ли из-за того, что сюжет изменился, то ли из-за того, что эта история написана неправильно, то ли я оказалась тому причиной. Но и этот раз исключением из правил не стал. Слуги принялись наводить порядок, а я уже прикидывала, не сделать ли нам перерыв и не вызвать ли лекарей для несчастной актрисы. Но, кажется, на это у нас не было в запасе временных ресурсов, так что смотр должен продолжаться.

Глава 22

Четвёртого участника этого театра абсурда в комнате ждали с нетерпением. Каким психом окажется он, было любопытно всем. Даже больше. На несчастной актрисе уже лица не было, к тому же покрасневшая щека выдавала то, что совсем недавно к ней прикасались в стремлении доставить боль. Но на это решили не обращать внимания. Меньше паники, больше дела. По крайней мере, так должно было быть в теории. На практике же картинка получилась совершенно иной. Я бы даже сказала: чокнутой.

Мужчина средних лет, далеко не дурак и явно не клинический придурок, вошёл в комнату с низким поклоном. Поняв, что никого нет, и вообще-то благородной публики не предвиделось, он стянул с плеч сюртук, расстегнул рубашку и завалился в кресло. Припомнив мои слова о том, что все включено, гаркнул подать ему индейку в винном соусе, самый дорогой коньяк и прекрасную танцовщицу, которая непременно усладит его усталый взор. Такая фирменная наглость меня удивила, но я махнула рукой, давая дозволение.