Ведьма Страны Туманов
Шрифт:
– Да-а-а, – протянула Урсула. – Совсем ты, Багник, ума лишился. Горькая твоя тебе глаза залила. Жена-то у тебя кто?
– Кто? – повторил вопрос дух.
– Утопленница!
– Ну да, – кивнул Болотник и непонимающе уставился на ведьму мутными глазами. – Утопла она в болотах той весной. Красивая была – свадьбу сыграли…
– Да помню я, – ухмыльнулась ведьма. – Гуляла ведь на свадьбе той.
– Ну так и что… – Багник всхлипнул.
– А то, что человеком твоя жена была. А стало быть, ребёнок на неё похож! – Ведьма нахмурилась. – С чего ты взял, что он непременно должен
– Чтоб меня крылатки заклевали! – заорал Багник и со всей силы стукнул себя по лбу огромной ладонью. – А ведь правду говоришь, хозяюшка! А ведь правду!
– Завязывать тебе надо из клюквы да морошки брагу гнать! – Урсула стряхнула со своего башмака грязь. – А то и себя скоро в отражении не узнаешь! А ну неси скорее мне сына своего, пока вы его, дураки, не загубили! Запеку в печи, послезавтра придёшь ко мне – он как новенький будет!
Дух подскочил и радостно прыгнул в трясину:
– Сейчас, хозяюшка! Сейчас!
– Постой! – окликнула его Урсула, когда голова Багника почти погрузилась в болото по самые бегемотьи уши. – А с чего это горькая твоя такую крепость заимела, что ты в беспамятстве неделю здесь провалялся?
– Да это бабка Мора мне насоветовала в брагу сахару своего чудотворного добавлять. – Болотник высунулся из трясины. – Пей, говорит, хоть ведрами, а голова болеть не будет…
– Ну и как, не болит голова-то? – спросила старушка и прищурилась.
– Болит, как же не болеть, – дух опять обиженно надул губы. – Зато с её сахаром в браге сплю как мёртвый и сны залихватские вижу.
– Залихватские, значит? – Урсула задумалась. – Ну давай торопись за сыном, чтобы поздно не было! Торопись!
Багник исчез в зловонной топи, а Урсула вздохнула:
– Выходит, это баба Мора расстаралась… Ну что ж, поглядим ещё, поглядим…
Суматошные Матохи
Юсинь пыталась не прислушиваться к скребущим звукам, пробирающимся в её спальню через все щели. Но, чем дольше девочка их игнорировала, тем явственнее они становились.
«Ширк-ширк», – будто хотел представиться кто-то.
Юся же была занята: она силилась разгадать одну из самых сложных загадок. Почему Урсула выбрала именно её в свои ученицы? Почему именно она должна распрощаться со всем, что ей дорого и интересно, ради знаний, которые её не увлекают.
«Ширк-ширк», – опять раздался из кухни чей-то призыв.
Юсинь, запретившая себе думать, что это и впрямь могли быть суетливые Матохи, зажала уши руками.
– Мыши! Обыкновенные мыши, – произнесла она вслух и внезапно спохватилась. Если это действительно грызуны – кот-охотник давно бы с ними разобрался, – а если на кухне скребутся Матохи… Значит, в скором времени их ожидает изюмная приманка от Рыськи или, что ещё хуже, яд от Урсулы… – Ладно! – сказала Юся и высунула из-под одеяла босые ноги. – Посмотрю, что там такое…
Девочка на цыпочках подошла к двери: в доме было темно. Вышла из комнаты.
«Ширк-ширк», – упрямо скребся кто-то.
Ведьмина кухня, вся в аккуратно подвешенных за хвостики травах и кореньях, хвасталась красивыми и редкими чашками, чайничками, маленькими блестящими кастрюльками, начищенными сковородками, половниками и сахарницами. Но центральное место здесь занимала кирпичная печь с чугунной четырёхконфорочной
плитой. Именно ей Юся отчего-то неловко поклонилась, когда впервые сюда попала.«Ширк-ширк», – теперь звук был совсем рядом.
Юсинь подкралась к печи и неуверенно заглянула в то тёмное пространство, которое оставалось между ней и стеной.
«Ширк», – повторилось снова. И Юсинь показалось, что её приглашали вовсе не знакомиться, а играть…
– Я не обижу, – произнесла Юся извиняющимся тоном. – Я хочу посоветовать не шуметь. Хозяева дома злятся.
Ответа не последовало, и Юсинь ощутила себя настоящей идиоткой.
А может, Рыська просто потешался над ней, рассказывая о проделках суматошных Матох? Невозможно себе представить, что в Мире Живых, где на одно загадочно-волнующее происшествие отыщется два десятка банальных объяснений, бок о бок с людьми обитают невидимые золотые жуки. Непрошеные гости из Страны Туманов.
Юся стояла посреди ведьминой кухни в одной ночной рубашке, в окружении диковинных предметов и чувствовала своё сходство с мандарином, по ошибке упавшим в наваристый бордовый борщ. Юся чувствовала, что она здесь чужая.
– Ну, Рыська, ну, выдумщик, – девочка помаялась ещё немного в своей неудобной растерянности, вздохнула и уже собралась уходить, когда вдруг из-за печи вынырнуло множество карманных солнц. Жужжа, как гигантские африканские пчёлы, они осветили тыквенные волосы и бледную кожу Юсинь золотым светом, превратив ее в сверкающую ночную фею.
– Мамочка! – вскрикнула Юсинь и зажала себе рот ладошкой.
Матохи действительно имели сходство с жуками. У них были крылья, тонкие лапки и усы. Разумеется, они тоже летали, но на этом сходство заканчивалось. Главное, чему тут же поразилась Юсинь: у Матох (теперь не оставалось сомнений, что это они) были младенчески любознательные лучистые глаза. Они уставились на неё с разных точек и, очевидно, чего-то ждали.
– Боже мой, я их вижу, – прошептала Юсинь. – Я вижу Матох… Неужели это означает, что я ведьма?
Некоторые золотые шарики отважно подлетали к самому Юсиному носу, другие кружили над головой, отчего волосы Юси наэлектризовывались. А один жук, желая стать особенным, уселся девочке на плечо.
– Вы не скребитесь, пожалуйста, слишком уж шумно, – сказала Юсинь и отметила про себя, что её голос стал совершенно кисельным. Таким обычно говорят те, кто был вынужден долго молчать. – Вы доставляете Рыське немало хлопот, и если не перестанете этого делать, то вам… вам не поздоровится…
Матохи переглянулись, прожужжали друг другу что-то невнятное и неожиданно разлетелись по разным углам.
– Нет-нет, я вас не пугаю, – Юсинь старалась говорить как можно мягче. – Я лишь хочу вас предупредить…
Но Матохи не слушали. Может, имя Рыськи их так напугало, а может, что-то другое, но они, словно потеряв способность к полёту, принялись биться о чашки и чайники, о кастрюли и сковородки. Они сталкивались друг с другом, падали и снова взлетали. И самое страшное, что вместе с ними упали, разбившись, изумительно красивое блюдце и кофейная чашечка.