Ведьма в Царьграде

Итак, Ольга согласилась на уговоры патриарха выдать ведьму – догадался Свенельд. И так страшно вдруг ему сделалось! Тяжесть в сердце разрослась и залила тело, как свинцом. Еле смог вздохнуть.

Когда и куда пошел дальше священник Григорий, он и не заметил. Зато увидел сидевшего у крыльца Косту. – А ты не пошел со всеми на службу, волхв?

Тот отрицательно покачал головой. Свенельд в вечерних сумерках различил его продолговатое, покрытое морщинами лицо, высокие залысины на лбу, откинутые назад волосы, побитые сединой. А ведь воевода помнил его еще совсем юношей. Некогда Коста в отряде Свенельда состоял, до того, как ушел к чародеям учиться волхованию.

Неожиданно Свенельд схватил его за руки, встряхнул, будто пробуждая.

– Коста, ты в моей дружине служил, да и потом немало нами с тобой было пережито, выстаивали и против нечисти плечом к плечу. Мы же, по сути, воинские побратимы с тобой. Выполнишь ли мою просьбу?

Коста какое-то время смотрел на него, потом медленно кивнул.

– Если просьба твоя не пойдет вразрез с волей княгини – выполню.

– Не пойдет! А ты поспеши сейчас на корабль «Оскаленный», там Малфрида, да скажи ей, чтобы выпустила белого голубка. Она догадается, о чем я.

– А сам почему не передашь то?

Свенельд вздохнул. Как тут объяснишь, что он Малфриде и в глаза теперь смотреть не сможет. Он ведь все же Ольгин человек. А княгиня уже приняла решение сдать церковникам чародейку.

Коста ушел. Свенельд ждал. Медленно стихал городской гомон. Постепенно возвратились все спутники княгини, женщины ее прибыли. Свенельду говорили, что великая София на Ольгу произвела необычное впечатление, она слушала службу и лила слезы. Все то видели, даже патриарх.

Вернулся Коста. Подходя к Свенельду, кивнул утвердительно. Обычно немногословный, он даже сказал:

– Лодка за ней прибыла. Я видел, как увезли.

– И никто этого не заметил?

Тут на обычно невозмутимом, даже унылом лице Косты появилось какое-то подобие улыбки.

– Не до того им было. Малфрида ведь хитрая. Перед тем как сесть в лодку, какая прибыла сразу, как только голубок взлетел, она рассыпала по кораблю немало монет. Да не каких-то, а настоящих номисм. Я и сам подобрал парочку, – добавил волхв, не устоявший перед силой золота. – Что же говорить о стражниках, прибывших на «Оскаленный», едва ведьма отчалила? Они явно хотели полонить Малфриду, – говорил Коста. – Должны вроде были спохватиться, куда она подевалась, но вместо этого принялись ползать под лавками на «Оскаленном», толкались с нашими и все монеты с ликом Константина Багрянородного выискивали. Ну а лодка с чародейкой тем временем уплыла.

Так вот на что пошло заплаченное за гадание золото! Но сейчас обычно внимательный ко всякому обогащению Свенельд и не подумал сожалеть о нем. Зато при мысли, что Малфриде удалось ускользнуть, ощутил столь сильное облегчение, что даже ослабел. Сел на ступеньку крыльца, усмехнулся довольно. Так, теперь оставалось только ждать, когда явится Ольга.

Она приехала уже в потемках. Шла через двор стремительно.

– Свенельд! Ко мне иди! А вы все, – это уже к свите обратилась, – прочь пойдите!

Но оказалось, что позвала княгиня своего воеводу затем, чтобы с ходу отвесить ему пощечину. Потом еще одну. Хотела и третью, да Свенельд успел поймать ее руку. Поймал и за другую, завел их Ольге за спину, удерживал. Она же сначала билась, сердито сопела, рвалась. Потом застыла, все еще тяжело дыша.

– Ну, будешь еще драться? – спросил Свенельд.

Она отрицательно покачала головой. Удерживая ее руки, Свенельд будто обнимал княгиню, смотрел на нее сверху вниз. Мягкий капюшон пенулы сполз ей на плечи, и Ольга с ее заплетенными в косы волосами вдруг показалась варягу не великой правительницей, грозно карающей и подавляющей своей властью, а запутавшейся в своих ошибках юной девой. Но знал – она не такова. Поэтому спросил глухо:

– Что, справилась? Отдала им чародейку?

Ольга вздрогнула, но промолчала.

– И каково это, когда близкого человека на расправу отдаешь?

Теперь княгиня напряглась и лишь через какое-то время тихо произнесла:

– Ты ведь понимаешь, что выхода у меня не было. Упорствуя, я не только могла бы порушить все связи Руси с Византией – могла и заложницей тут стать. И тогда бы Святослав с пылу молодости таких дел натворил!.. Рано ему еще князем быть.

– Понимаю, – ответил Свенельд, отпуская Ольгу и отходя.

Она смотрела ему в спину, видела, как он заложил назад руки, нервно их сжал. И вдруг выпалила:

– А ведь это ты помог мне решиться отдать им Малфриду!

Он резко повернулся, смотрел острым взглядом. В покое горела одинокая свеча, в ее отсветах лицо его было бледным, застывшим.

Ольга вскинула голову. Заговорила быстро:

– Только не думай, что взревновала тебя. Хотя, – она махнула рукой в широкой накидке пенулы. – Думай что хочешь. Но одно я скажу: не лиши ты Малфриду сил, она бы такого тут натворила, что нам с тобой и не представить. Были бы беды. А так… Ну, случилась с одной из моих женщин падучая во Влахернах… Я им так и говорила. И пока они разберутся, что и как… Гадалок ведь и у них в Царьграде немало, но всех на костер не волокут. Я же еще поборюсь за чародейку. Они и сами учат – не судите, да не судимы будете. Вот я и возьмусь ее защищать, поспорю с ними. И тогда…

– Ольга, – прервал ее быструю, нервную речь Свенельд. – Малфрида уже не на «Оскаленном». Пусть люди патриарха ищут ее, но что найдут… Я очень надеюсь, что не найдут.

Он смотрел на княгиню и видел, как она медленно прикрыла глаза, вздохнула облегченно. Потом как-то устало опустилась на ларь под стеной, будто ноги не держали.

– Ты помог укрыть ведьму? – спросила негромко.

– Нет. За мной бы следили.

– Понимаешь то… Но все же слава Богу, если Малфрида успела скрыться.

Свенельду показалось, что он ослышался. «Слава Богу» – молвила княгиня? Но она подтвердила:

– Да, слава Господу великому и милосердному. Ибо именно о защите ведьмы я просила Его сегодня, опустившись в храме на колени как простая молельщица.

И подняла руку, когда Свенельд стремительно подошел. Будто заслонилась, чтобы удержать его на расстоянии.

– Все. Все, говорю! А теперь уходи.

Глава 12

Ночь была такая же лунная и ясная, как и предыдущая, только Малфрида уже не любовалась ее сиянием. Она была напряжена, сидела на корме быстрой лодки, глядела на раскинувшееся впереди море. Порой на круглый диск ночного светила наплывало легкое облачко и все вокруг сразу темнело, но проходил миг, другой, облако уносило воздушными потоками, и опять впереди мерцало, отливая опаловым светом, широкое Мраморное море.

Небольшая парусная лодка легко разрезала носом водные хляби. Малфрида, спрятав руки в рукава темной монашеской рясы, поглядывала из-под полуопущенного на лицо островерхого куколя [133] . Вот уж никогда не думала, что придется носить одеяние ненавистных ей христиан. Ну да делать нечего, пришлось вырядиться, когда прибывший за ней по знаку странный, неизвестно откуда объявившийся близ Константинополя древлянин протянул ей эту темную одежду.

– Вот, Малфутка, надень, чтобы неузнанной быть.

133

Куколь – головной убор в виде остроконечного капюшона с ниспадающими на спину и грудь полосами материи; носится православным духовенством.