Ведьма Вильхельма

Если вспомнить о браслетах на руках, то по ним сразу можно определить, что муж у меня – светлый маг жизни. Почему? Браслеты белые, и рисунок у них имеет цветочный орнамент. Все элементарно и просто. Да и среди светлых эльфов это самый распространённый тип магических способностей. Они там все почти поголовно маги жизни.

Стандартный мне какой-то эльф попался. Нет бы был каким-нибудь некромантом или черным призывником. Было бы интереснее и необычнее, а тут самый обыкновенный эльф. Наверное, он ещё и лучник отменный. Высокомерный, красивый и так далее по устоявшемуся шаблону. А как иначе? Эльфов другими не делают. Они одинаковы во всех мирах.

При этой мысли весело хмыкнула. Подумаешь, какая невидаль, эльф. Да кто их не видел? Стандарт, шаблон. А ничего, что в прошлом моём мире никаких эльфов никто не встречал, а если и встречал, то после этого прописался в психбольнице?

Казалось бы, ну какая разница? Эльф, человек, строение тела ведь похоже, так, немного отличий. А вот и нет. Даже люди отличались друг от друга. И я сейчас не про внешность. Я про то, что у них внутри. Вот бывает, смотришь на человека, вроде всё то же самое, да только не так. Есть в нём нечто, что отличает, словно что-то исходит у него изнутри, отчего он кажется другим. Более харизматичным, более привлекательным и притягательным. А бывает, человек и красив, и ухожен, а толку никакого нет. Люди смотрят, любуются, но ничего не испытывают. Будто смотрят на куклу в витрине магазина.

Так и эльфы. Кроме красоты есть в них что-то, делающее их непохожими на людей. И это чувствуется. Это невозможно определить, но и проигнорировать не получается. Кого-то это привлекает, кого-то отталкивает, кого-то злит, кого-то заставляет ненавидеть. Но это есть.

– Госпожа, мост почти готов.

Ингрид подошла тихо и незаметно. Как и всегда.

Я подняла голову и посмотрела по сторонам. Неуклонно приближался вечер.

– Пусть заканчивают. Ночевать будем тут. Смысла сейчас идти дальше не вижу.

Ингрид кивнула и удалилась. Я смотрела вслед женщине и понимала, что это путешествие даётся ей нелегко. Она немного осунулась, похудела и в последнее время постоянно молчала. Я вздохнула, поднимаясь, – что ж, сегодня я ещё успею сварить зелье малой регенерации. Думаю, на десять порций компонентов мне хватит.

А ночью мне опять снился сон, в котором я находилась, если я правильно поняла, в каком-то лесу. Была почти ночь, и тот, к кому меня притягивало во сне, спал на земле около костра. Вокруг я видела ещё людей, много.

Стоило мне появиться, как человек вздрогнул и поднялся, повернувшись в мою сторону. Показалось, что он смотрит мне в глаза.

Приблизившись, присела рядом с ним и безотчётно погладила его по руке, замечая, что в том месте есть какая-то неправильность. Я минут пять вглядывалась, пока не поняла, что так выглядит порез. От этого нахмурилась. Я уже поняла, что жизнь этого человека не сахар, поэтому мне захотелось хотя бы немного облегчить боль.

Как в моей руке оказался один из флаконов с лечебным зельем, я так и не поняла. Забегая вперед, скажу, что одного я с утра так и не досчиталась. Даже пустой склянки не осталось.

Так вот, с удивлением я справилась быстро. Откупорив флакон, замерла, не совсем соображая, как именно мне передать зелье. Если я правильно понимала, то мы с этим человеком находились на разных планах бытия. Словно он на лицевой стороны мира, а я на изнанке. Или наоборот. Вполне могло статься, что он вообще в другом мире. Или это всё плод моего воображения.

Но всё это было сейчас не важно. Не придумав ничего лучше, я просто осторожно вылила зелье на рану, замечая, как человек дёрнулся, будто ему причинили боль. Зелье разлилось непонятной кляксой по руке, а потом медленно впиталось. Самое интересное, что я видела – зелье не прилегало плотно к человеку, а висело в сантиметре от кожи, но всё равно медленно впиталось внутрь. Неправильность в теле мужчины стала постепенно пропадать, пока не исчезла совсем. Я видела, как он поднял руку и повертел ею перед лицом, рассматривая.

Опустив руку, он протянул её ко мне, но, естественно, она прошла сквозь.

Улыбнувшись, я хотела прикоснуться к нему, но в этот момент проснулась. Медленно открыла глаза и прислушалась.

На улице шел дождь.

Благо до земли воды долетало не так много, поэтому мы быстро перекусили, свернули лагерь и выступили. Сидеть времени не было совсем – неумолимо приближался сезон дождей. Конечно, до него ещё далеко, но нам за это время надо успеть дойти до гор, найти место, пригодное для жилья, построить хотя бы что-то для защиты от непогоды. Так что вперёд и только вперёд.

К обеду дождь разошелся. Мужчины, которые постоянно бродили поблизости от колонны, нашли неподалёку растение, похожее на лопух. Вот только листья его были просто громадными. Чтобы дать представление о примерном размере, скажу, что один лист такого лопушка спокойно закрывал собой всю телегу, ещё и немного свисал по краям.

Когда я напрягла память, то вспомнила, что это растение вполне можно использовать для зелий. Компонент из него не слишком ценный, да и годился только для настойки от обыкновенной простуды, но листья я велела после дождя скрутить и сложить на одной из телег. Потом надо будет их просушить и подготовить для варки зелий.

Ближе к вечеру приказала вставать лагерем. Дождь шел всё сильнее, и даже тут, внизу, он стал весьма ощутим. Да и температура опустилась – стало заметно холоднее. Ингрид притащила старый ветхий плащ, который я совсем не узнавала. Не было у меня такого.

Все встретили остановку с облегчением, даже немного повеселели, хотя и ненадолго. В лагере закипела работа. Одни начали разводить костры, вторым принялись собирать шалаши, которые потом накрывались лопухами, третьи приступили к готовке.

Мою палатку поставили в рекордные сроки. Рядом развели большой костер и, спросив, не нужно ли ещё чего-нибудь, ушли по своим делам. Люди уже привыкли, что я не прошу для себя ничего необычного. Я хорошо помнила, что аристократы в этом мире весьма капризные существа. Их раздевали, одевали, купали, причесывали, чуть ли не с ложечки кормили. Кажется, в моем прошлом мире тоже было нечто подобное.

Именно поэтому на меня первое время странно косились, ожидая, когда я потребую к себе девушек, чтобы те ухаживали за мной. Но мне это было не нужно, лишнее мельтешение перед глазами только раздражало. Пришлось Ингрид объяснять, что я предпочитаю обходиться собственными силами, чтобы ничто не отвлекало от мыслей. Мол, я стараюсь вспомнить все рецепты, выученные мною, а люди, которые будут постоянно вертеться рядом, станут меня отвлекать.

Кормилица поворчала что-то о приличиях и о том, что невместно мне как обычной девке самой переодеваться, но быстро смирилась, время от времени тоскливо посматривая на меня. Я однажды спросила её, что ей не нравится и почему она на меня так смотрит. На мой вопрос Ингрид расплакалась и сказала, что это путешествие изменило меня и ей страшно, что однажды я стану вместе с мужиками бегать по лесу и буду вести себя совсем неподобающе для дочери аристократического рода.

Я лишь вздохнула на это и ответила: «Если для того, чтобы мы все выжили, мне потребуется пробежаться по лесу, матерясь и ежесекундно сплевывая, то я незамедлительно это сделаю». На это Ингрид округлила глаза и схватилась за сердце, причитая, что невместно, совсем невместно.