Ведьмак

— Ну ладно, если что, то ваше «ни о чем» решается довольно просто. Волосы не разлагаются в течение пятидесяти лет, это в хороших условиях хранения, так сказать. И, насколько мне известно, если взять их у трупа, то они будут обладать точно такими же свойствами, как в день смерти того, у кого они были изъяты. То же самое касается зубов, клыков и ногтей. Это, по крайней мере, относится к существам и другим иным. У человека что-либо изымать и добавлять в зелье мне не приходилось. — Они смотрели на меня пристально, о чем-то задумавшись. — Ладно, я пока пойду осмотрю проход и попытаюсь найти место, куда он выходит. Не хотелось бы попасть в очередную западню. А вы приберитесь тут, пока меня не будет. А то только стрелочки не хватает, чтобы указать, где именно находится выход из поместья. Если что, ныряйте в переход и ждите меня.

Я, уже не слушая их возмущенные крики, закрыл глаза и перешел в туннель, сразу же зажигая несколько шаров света. Шел я медленно и осторожно, пристально разглядывая все вокруг себя, несмотря на боль в глазах и голове, особенно после того, как я прошел через паутину, которая обожгла меня каким-то ядом, оставляя на коже следы от химических ожогов. Больше я такой оплошности не допускал и ни к чему не прикасался.

Виднеющиеся лужи на полу, которые по мере продвижения по коридору встречались чаще и становились больше, тоже были ловушками этого туннеля. Я остановился возле лужи, перекрывающей путь и, не рискуя на нее наступать, бросил в нее одну из монет, не найдя ничего более подходящего для эксперимента. Монета исчезла с легким сиянием, как только прикоснулась к ее поверхности. Будем считать это умеренной платой за информацию.

Никаких других ловушек я заметить так и не смог, но и этого бы вполне хватило, если не вглядываться и не знать, что именно искать, и то периодически мне приходилось усиливать через боль зрение, чтобы разглядеть пятна на полу.

Минут через пятнадцать я наткнулся на развилку, о которой скорее всего и говорил Миша. Никаких ориентиров куда свернуть не было, два коридора, уходящие в разные стороны от основного были совершенно одинаковые. Но только в одном из них камни отличались друг от друга по оттенку, создавая едва видимую дорогу, уходящую вперед. Решив, что сначала осмотрю именно этот туннель, я свернул в него, предварительно проверяя дорогу одной из монет, которую бросал на более темные камни прежде, чем на них ступить. Пока все складывалось не так уж и плохо. Проверять дорожку из светлого кирпича я не стал. Не хотелось бы ненароком активировать ловушку, которая бы поджарили половину коридора вместе со мной.

Сосредоточиться на сторонних мыслях у меня не получалось. Голова болела от звуков моих собственных шагов, но снижать бдительность, отключая один из органов чувств было бы равно самоубийству. Шел я довольно долго, понимая, что туннель ведет меня куда-то вниз. Судя по запаху и внешнему виду этого прохода, можно было подумать, что это какой-то виток старой, уже давно не использующейся канализации. И чем дальше я продвигался, тем тяжелее по какой-то причине было идти, словно двигался вперед под действием некой силы, которая предупреждающе пыталась меня остановить. Что любопытно, монеты из раза в раз спокойно ложились на положенное место, не сдвигаясь противостоящей мне силе, которая действовала, судя по всему, только на меня. Несколько полуразложившихся трупов, встретившимися на моем пути особого оптимизма тоже не вызывали.

Потом это давление внезапно прекратилось, вместе с зажегшимися факелами, висевшими на стенах. Дополнительного освещения мне было не нужно, поэтому я погасил светлячки, которые неотрывно следовали за мной и принялся осматривать место, куда вывел меня этот переход. Я наткнулся на тупик в виде монолитной стены из кирпича. Возле двери, прислонившись к одной из стен, находились чьи-то останки. Скелет, лишенный полностью плоти и одежды, словно был предупреждением об опасности, которая таилась в этом коридоре.

Я подошел к стене и попытался перейти через нее, как через стену в библиотеке, но руки ощущали под собой только твердую поверхность. Открыв глаза, я по привычке осмотрел стену, уже прикидывая время, затраченное на этот переход. Ну не могло быть так, чтобы это оказался обычный тупик.

Как-то ведь все эти мертвые люди смогли сюда попасть. А судя по останкам одного из них, пролежал он тут гораздо меньше времени, нежели остальные. Внезапно глаз зацепился за символ, который едва был заметен на одном из камней. Знакомый мне знак ока Гора вызвал смешанные чувства. Решив лишний раз не удивляться маниакальному стремлению своих родных использовать свою кровь везде, где только это было возможно, я уже привычно полоснул по ладони кинжалом и приложил окровавленную руку к камню, на котором была выгравирована руна.

Небольшое сияние озарило стену, после чего она с легким щелчком подалась немного вперед и отодвинулась в сторону, открывая мне выход из жуткого туннеля.

Я осторожно прошел через открывшийся проем, что оказался выходом в какую-то темную комнату. Судя по обстановке, она было явно нежилая. Мебель, покрытая пылью. Дряхлый, местами истлевший от старости половик и такого же качества покрывало на большой кровати. Это было странно, учитывая, что вокруг комнаты через стены, пол и потолок я слышал многочисленные голоса десятков людей. За дверью послышались шаги, но кто-то прошел мимо, даже не останавливаясь.

Ладно, нужно осмотреться, прежде, чем идти за Мишей и баронессой. Подождав, пока за дверью наступит относительная тишина, я аккуратно открыл двери, которые, на удивление, не были заперты, и вышел, быстро прикрывая их за собой.

Я оказался в светлом длинном коридоре, по обе стороны которого располагались двери с номерами на них. Посмотрев на ту, из которой вышел, я запомнил, что номер ее четыреста четыре.

Увидев в конце коридора горничную, которая шла в мою сторону, таща перед собой большую тележку, я подошел к ней, улыбаясь и перекрывая ей путь.

— Господин, — обозначила она поклон, нахмурившись. Было видно, что она пыталась меня вспомнить. Возможно, знание всех посетителей этого места входило в ее непосредственные обязанности.

Я вздохнул и решил, что и так провел в туннелях слишком много времени, чтобы пытаться просто вести беседы, пытаясь разговорить хоть кого-нибудь.

Я улыбнулся ей и резко придвинулся, устанавливая зрительный контакт.

— Все хорошо. Успокойся, — тихо проговорил, слыша, как ее сердцебиение, сделавшее скачок, как только я приблизился, постепенно выравнивается, а сама она расслабляется.

— Ваши глаза… — пролепетала она, не пытаясь отвести взгляд. Мне было не до сантиментов, поэтому я без зазрения совести использовал способности вампира, которые после поглощения оборотня почему-то стали отзываться легче.

— Что это за место? — ровно спросил я, слыша шаги и голоса людей, но в прямой видимости никого не наблюдалось.

— В гостевом доме, — ответила она, начиная сопротивляться подчинению. Я сосредоточился, усиливая ментальное воздействие.

— Где мы находимся?

— В Новгороде. Возле северных ворот. Кто вы? — нахмурилась девушка.

— Кто живет в этом номере? — продолжил я напирать, указывая рукой на ближайший ко мне номер, понимая, что моих сил не хватит, чтобы длительно воздействовать на нее.

— Граф Покровский.

— Хорошо. Ты помнишь меня, я охранник графа Покровского. Почему комната четыреста четыре пуста?

— Туда нельзя входить, она проклята. Раньше это был сиротский дом и принадлежал семье Морозовых. В комнату нельзя входить, такие правила, — она нахмурилась и отвела взгляд, как только я разорвал контакт, чувствуя, как из носа течет кровь. Вытерев ее рукой, я обошел девушку, которая как ни в чем не бывало продолжила движение по коридору, не придавая значения разговору, который состоялся со мной.