Ведьмами рождаются. Книга 2

Не знаю, как, едва освободившись, он смог забросить на меня магическую нить, но я перелетела в замок вместе с ним, естественно, таща за собой Акитона. Боль была страшная. Я словно увязла в жвачке, которая тянулась из круглой пещеры в жилище Александра. Он, сам едва живой, пытался освободить меня от Акитона, но, естественно, этот упырь присосался намертво, не собираясь упускать такую добычу. Я думала, что сойду с ума. Александр тянул в одну сторону, а Акитон в другую, и когда из меня по живому выдирались ошмётки силы, я почти теряла сознание от боли. Не знаю, сколько это продолжалось, только Акитон понял, что в схватке победителей не будет, ведь Александр, освободившись, сравнялся с ним по силе, и мог держать меня до бесконечности.

Тогда дух Нижнего мира решил сыграть на его чувствах. Он сказа, что отпустит меня, если Александр опять добровольно вернётся к нему в пещеру. Александр, ничего не соображающий от напряжения и страха за мою жизнь, согласился, но я-то понимала, что автономный Источник Акитон никогда не отпустит, поэтому просто перестала бороться. Я отпустила своё тело и душу, и Акитон, почувствовав это, радостно и с огромной силой потянул меня на себя. Но моё стремление почувствовал и Александр.

В тот момент, когда Акитон изо всей силы дёрнул меня на себя, Александр мёртвой магической хваткой вцепился в меня… Дальше я ничего не помню. Очнулась уже наверху, в своём отеле. Надо мной склонился бледный и испуганный Александр, он водил руками над моим телом, но я чувствовала себя так, словно меня выпотрошили полностью. По движениям мага я поняла, что он пытается напитать меня силой, но я ничего не чувствовала. Ни одного магического всплеска. Тогда я попыталась почувствовать свою магию — безрезультатно. Ни в одной клеточке тела не было ни капли магической силы. Когда Акитон потянул меня на себя в последний раз — он вырвал из меня магию полностью. Александр, видимо, понял это уже давно, и с тревогой ожидал моей реакции, — тётя Маруся сейчас тоже смотрела на неё с жалостью и состраданием, Настя улыбнулась, — а мне было всё равно. Я видела перед собой живого и здорового Александра, и понимала, что я счастлива, как никогда в жизни. Мы остались живы, мы выбрались из ада, Акитон, забрав мою силу, теперь полностью лишён необходимости подпитываться жертвами из нашего мира. А у нас впереди долгая и счастливая жизнь. И мне всё равно есть у меня магическая сила, или нет. Ведь самая мощная сила в мире, это любовь! И этой силы у меня так много, что хватит на целый мир.

Целительница смотрела на Настю и видела перед собой абсолютно счастливого человека. Глаза её сияли как два драгоценных камня, а от улыбки шли такие флюиды доброты и покоя, что тётя Маруся без всякой магии почувствовала то же самое.

Да и вся поляна Самоцветов сейчас сияла, словно вытканный светящимися разноцветными нитями ковёр.

И вдруг эту идиллию нарушил леденящий душу вой. Он разнёсся по лесу, тревожа птиц, которые испуганно вспорхнули с веток и кругами летали над землёй, боясь приземляться.

Тётя Маруся и Настя переглянулись. Яшкин вой они узнали сразу, но животное никогда не выло просто так. Неужели опять что-нибудь случилось?

Женщины вскочили и быстрым шагом направились к дому целительницы. За то время, пока они добирались до избушки, Яшка выл ещё раза два, и к концу дороги они уже почти бежали. Насте казалось, дороге не будет конца, но вот лес начал редеть и впереди стала высвечиваться поляна, на которой стояло жилище тёти Маруси.

У кромки леса она увидела две фигуры, согнувшиеся пополам. Это были Пенёк и Александр.

— Александр, что случилось? — Настя, не выдержав, закричала и бросилась к нему со всех ног.

Александр, развернувшись, поймал её в объятия, и девушка поняла, что его и Пенька просто скрутило от хохота.

— Господи, как же я испугалась, — Настя прижалась к Александру, но тут же нервно подпрыгнула, так как Яшка снова завыл.

— Да что здесь происходит? — девушка, наконец, обратила свой взор в сторону дома и её губы тоже помимо воли стали расползаться в улыбке.

На ступеньках перед домом сидели Жмурик и Григорий, руки у них были сложены на коленях, и спины выпрямлены, как у первоклассников на первом уроке. Весь их вид свидетельствовал о том, что они совершили какой-то ужасный проступок, за который их сейчас будет казнить строгая, но справедливая учительница Клеопатра Ивановна.

Клёпа стояла перед провинившимися, нависнув над ними всеми своими килограммами. И даже огромная собака Фантик, сидевший неподалёку, который сначала с интересом смотрел на эту бойкую женщину, испуганно присел. Возле Клеопатры стоял Яшка, словно сторожевая собака, готовая по малейшему знаку хозяйки кинуться и разорвать обидчиков.

— Да как же вам не стыдно? — вещала Клеопатра Ивановна, картинно заламывая руки, — Григорий, ты ведь обещал, что больше не будешь пить!

Гриша, ещё больше вытянувшись, утвердительно закивал. Причём двигалась только голова, тело оставалось напряжённым и неподвижным.

— А вы, Акакий, — Клёпа двинулась на Жмурика, и Насте показалось, что она его сейчас просто расплющит в лепёшку, — вы, образованный, чуткий, тонко чувствующий человек! Как вы могли поддаться на уговоры Григория!

— Да не пили мы, Клеопатра Ивановна, — Жмурик страдальчески скривился, словно собираясь плакать, — поклёп это!

— Да какой же поклёп! — Клёпа повысила голос, и двое провинившихся от неожиданности синхронно подпрыгнули, — если Яков мне подал сигнал о том, что вы пьёте, значит это правда. Яков, скажите, они пили спиртное? — Клеопатра обратилась к пушистому белому комочку, и тот, открыв огромную пасть, издал один из лучших своих звуков.

— Ну вот, — Клёпа уличающее наставила на провинившихся указательный палец, а Фантик укоризненно посмотрел на Яшку, — Яков зря говорить не будет! Где бутылка?

По выражению лиц разоблачённых горе-алкоголиков, Настя поняла, что они будут стоять на смерть, но не раскроют тайны местопребывания заветного сосуда.

— Последний раз спрашиваю, где бутылка? — Клёпа наклонилась к Яшке и ласково потрепала его по пушистой спинке, — значит, бунт?

Женщина некоторое время оценивающе смотрела то на Гришу, то на Жмурика, словно прицениваясь, с какого места их лучше начать есть, а потом, открыла кокетливую маленькую сумочку, висевшую у неё на поясе, и достала оттуда платочек, как Настя потом поняла, пахнущий водкой. Поднеся платочек к мордочке зверька, Клёпа дала ему его понюхать, и распрямившись, скомандовала:

— Яков, искать!

Яшка пару раз чихнул и по-королевски обошёл сидящих приятелей, затем, резко развернувшись, он направился к Фантику, который, при виде этого манёвра, заметно занервничал. Зверёк, подойдя к собаке, некоторое время постоял, а затем открыл рот, и завыл так громко, что даже Клёпа закрыла уши.

Прекратив выть, Яшка, с чувством выполненного долга, приветливо виляя хвостом, вернулся к Клеопатре Ивановне.

Женщина без страха подошла к огромному Фантику и, взяв его за шкирку, мощным рывком оторвала от пола. Под псиной лежала початая бутылка водки, по-видимому алкоголики-неудачники, впопыхах запрятали драгоценное сокровище в первое попавшееся место.

— И после этого вы мне будете говорить, что любите меня? — Клёпа стояла, в одной руке держа бутылку, а в другой трепыхающегося Фантика, и в её глазах блестели слёзы обиды, — да я же не для себя стараюсь, я хочу из вас людей сделать!

Фантику, наконец, удалось вырваться из захвата Клеопатры и он поспешил отбежать подальше от этой сумасшедшей женщины.

— Где вы достали спиртное? — Клеопатра приближалась к мужчинам, держа бутылку за горлышко, так, словно собиралась огреть их ею по головам, — вы два дня никуда не выходили, портал не открывался, а здесь водки нет, я лично всё проверила.

Гриша и Жмурик мужественно молчали.

— Я всё равно вычислю того, кто это сделал, — бутылка в руке Клеопатры вдруг замерла, словно женщину осенила какая-то догадка, — Ну конечно, — Клёпа медленно поставила бутылку на пол, и расстегнула сумочку, — Сол, голубчик, — обратилась она к духу, которого чувствовать не могла, в силу отсутствия магических способностей, но почему-то всегда угадывала место, где он находился, — а не вы ли доставили этим двум несчастным бутылку водки?

Молниеносным движением руки, Клёпа выдернула из сумки баллончик с краской, развернувшись на сто восемьдесят градусов, прыснула из него прямо перед собой.