Ведьменыш

2

Едва выйдя от Тамары Васильевны, сноха увидела соседку, наблюдавшую за лестничной клеткой через приоткрытую на цепочку дверь.

– Зина, Зина, Зиночка! – яростно зашептала та, выскакивая из квартиры и хватая ее за локоть. – Слушай, а это… Скажи, у свекрови твоей живет кто? Там же кто-то есть? Да?

– Кто? – тупо спросила Зина.

– Что, никого там у нее нет? – продолжала допытываться соседка. – Ведь живет же, признайся…

– Кто? – опять не сообразила Зина.

– Да у меня тут, прямо скажу, со вчерашней ночи странные штучки в квартире стали твориться. Нехорошие штучки, – запричитала соседка. – Лежала-лежала вчера ночью в постели: бессонница мучила. Суставы болели, поясница, а на душе все как-то тревожно. Ну, встаю, по нужде пошла – оправляться, и вот прямо чую, будто в квартире кто-то есть. Кто-то тихонечко шарк-шарк по коридору. Шарк-шарк, шарк-шарк. Страшно, конечно, стало, пробрало, а все-таки решилась пойти глянуть. Присмотрелась, темень конечно, но вдруг в лунном свете вижу – у шкафа, что у стены смежной с квартирой твоей свекрови, кто-то мелькнул. Гляжу – и прямо остолбенела, – стоит у двери на кухню небольшой такой мужичок. Как тебе сказать? Метра полтора ростом. Стоит и молчит. Видок какой-то неопрятный, грязноватый. Сам коренастый, щетиной зарос. Лет сорок, не больше. И прямо резануло меня: да это же не человек! Я только тебе, Зиночка, эту историю-то рассказала, потому что работаю в государственном учреждении и не хочу сплетен вокруг своего имени. У меня большая должность, пойми. А то, знаешь, пойдет-полетит по соседним домам – люди-то у нас языкастые. Так вот я тогда оробела, когда этого мужичка увидела, всю меня затрясло, дышать не могу. И вдруг стук в дверь… Это ночью-то! Часа этак в четыре! Пошла я открывать и вижу соседку, напротив живет – Нинка Глазырина. И лицо вроде то. Да не совсем. Она на меня смотрит и вдруг, как робот, не по-людски брякает: «Что это у тебя вид такой странный? А? Никак мужчину тут у себя прячешь?» И вдруг без всякого входит ко мне, как к себе домой, и идет прямо туда, где этот небритый стоял. Я за ней. Только в комнате никого больше не было! И двери, и окна были плотно закрыты! Вот странно… И страшно.

– Да пошла ты в жопу! – заорала на весь подъезд Зина. – У тебя белка! Тебе нарколога надо хорошего! Лечиться…

Соседка остолбенела.

– Такого, чтоб навсегда вылечил! – прокричала она низким и спитым голосом, спускаясь по лестнице на первый этаж.

Глава одиннадцатая Спазм

«Строго секретно.

В штаб ВВС.

22 июня

Время – 10.37

С ближайшего радара управления ПВО сообщают об обнаружении новой неидентифицируемой цели на высоте 2000 метров в районе крушения сбитого ночью объекта.

Цель такая же – шарообразная. Она передвигается со скоростью 1000 км/ч. Визуально объект напоминает круговую модель дифракционной решетки. После того как в эфире прошла команда закрыть воздушное пространство района ПВО для своих бортов на ближайших гражданских аэродромах и готовиться к поднятию перехватчиков, объект мгновенно скрылся.

Капитан П. Назарчук

Сверено с рапортом дежурного.

Начальник в/ч 25840 полковник

Г. Шершень».

1

Как будто кто-то без предупреждения включил свет, и Николай очнулся. Было бы правильнее сказать, что он ощутил себя живым. Все остальное нуждалось в уточнениях.

Он лежал прямо на земле и не мог шевельнуться. Тело ощущало колючую хвойную подстилку, уколы всяких трав и шишек, бег муравьев, пауков и укусы комаров.

Тело все это чувствовало. Но оно было парализовано и лежало, прикрытое большими лапами старой, стоявшей прямо над ним ели. Правда, когда он смог открыть глаза, то увидел, как сквозь иголки пробивается солнечный свет и тепло разгоравшегося дня.

Слышалась дробь дятла. Юркая трясогузка пробежала прямо возле него и не обратила на тело никакого внимания. Где-то под ним шла другая, еще более мелкая жизнь, суетная и юркая. Наверное, нечто подобное переживал Гулливер после того, как стихия выбросила его на берег Лилипутии.

Потом он услышал знакомый звук проносящихся фур и понял, что находится недалеко от дороги.

«Я жив! – подумал он. – И что же дальше? Снова неизвестно».

Все тело было парализовано чем-то похожим на заморозку, как когда-то, когда выдирали зуб и щека совершенно одеревенела от укола стоматолога.

Николай услышал голоса. Это были еще далекие звуки. По интонациям можно было понять, что кто-то отдает команды и распоряжения. Кто-то сбивчиво отвечал, получал нагоняй, снова все затихало, чтобы через минуту-другую опять повториться в похожих модуляциях речи. Где-то рядом шла и большая, великая жизнь.

Постепенно из мешанины звуков выделилось несколько четких. Это были шаги, приближавшиеся к месту, где лежал Николай.

«Ах, если бы они только меня нашли! Просто нашли. Подняли еловые лапы и увидели, что я здесь лежу. Какая же это беспомощность – быть паралитиком», – думал шофер.

Их точно было двое. И они были офицерами. Полковник и капитан. Николай увидел обоих сквозь хвою. Они брели по поляне прямо к той самой ели, однако, не дойдя до нее, разошлись в разные стороны.

Полковник отошел отлить и стал громко рассказывать капитану:

– Теперь сам видишь, Пантюхин, все это не ерунда. Как говорится, опыт подтвержден практикой. Диалектический материализм в действии. В прошлом году, еще до тебя, в Ясненской ракетной части они похитили дежурного прапорщика. Тот ночью пошел к объекту, который, на беду, сел прямо на плацу… Представь себе. Да, прапорщик исчез прямо на плацу. Одни подметки остались. Видимо, пришлись им не по вкусу.

Вернувшись на поляну, полковник продолжил, застегивая ширинку и поправляя форму:

– Потом тело нашли в лесу грибники… Труп, конечно, у которого почему-то были вырезаны лимфатические узлы. А в другой раз уже на той же Базе 10 они утащили часового, солдата-срочника. Сделали трепанацию черепа и вживили в мозг паразита, который питался серым веществом.

– Паразита? – удивился капитан. – А зачем это им?

– Поди разберись. Они ведь не ответят. По этому случаю из Москвы прилетал какой-то большой чин из Института медико-биологических проблем. Из того, что на космос работает. Слыхал? Нет? Ну, не важно. Труп прапорщика полночи потрошил в местном морге и целый кусок мяса с собой в Москву увез. А с рядовым… Ну с тем вообще мрачная история получилась. Из носа-то у него ту фигню специальными щипцами вынули – вроде все хорошо. Да только парнишка потом повесился.

Полковник задумался и вдруг нервно продолжил:

– А знаешь, что меня вчера насторожило? Их было только двое.

– Ну да, – согласился Пантюхин.

– Что «да»? А должно быть три.

– Три? Почему три?

– Три. Я когда прошлым летом ездил в Москву – на оперативное совещание, – был в Дубне в закрытом НИИ. И там майор Абдулов – большой спец по всем этим гадам – сказал мне: «Знаешь, Шершень, что экипажи у них из трех гуманоидов»? Да и кресел в салоне было три.

– Точно! Как я сразу не сообразил?

– Так что третий должен быть. По всему видно – одного нет.

– Я в первый раз с такими делами столкнулся… Я без понятия. А может, он сгорел?

– Не, что-нибудь да осталось бы. Вот чую – кто-то нас опередил, Пантюхин. Но кто?

– А вы что думаете?

– Я-то? Подозреваю, что казахи.

– Казахи?

– А то! Они наш эфир слушают. Я тебе точно говорю. Тут до границы вообще рукой подать. Уверен, они на своих РЛС заметили эту дрянь, когда она над частью кружила. И какому-нибудь своему зашифрованному агенту в Кыштыме скомандовали: «Давай-ка, Ахметка, проберись туда и стибри что возможно». Ты не смотри, они, знаешь, ух какие хитрые! Я когда курсантом был, у нас там в училище был один казах. Вот был пройдоха! Наш зам по учебно-воспитательной работе, майор Полыгалов, тогда нам прямо перед строем сказал: «Там, где Велиханов прошел, хохлу и еврею делать нечего». Ну, да ладно, сейчас отвезешь обоих на метеостанцию, передашь тела доктору Веберу в «Зеленую комнату». Понял? Обязательно актируй, не забудь, а то потом всех чертей на тебя повесят и еще под трибунал подведут. В Москве такие бесы на этом сидят! Ну вот, а разрулишь с этими делами, дождешься меня – сразу в Екатеринбург махнем. Там лично доложишь начальству округа, как ты ночью со своими орлами кладбище брал…