Ведьмин дом на отшибе

– Да не выдумывай ты, – рассердился папа.

– Ничего я не выдумываю, – отмахнулась мама.

– Я же тебе говорил, что тоже видел силуэт, а ты мне не верила, – укорил я маму.

Ее всю трясло. Она круглыми глазами подозрительно осматривала гостиную, словно ожидая, что сию минуту опять появится таинственный силуэт.

– Мне страшно жить в этом доме! – воскликнула она. – Я не могу понять, кто здесь на самом деле живет – я или силуэт! Игорь, надо что-то делать.

Нервы мамы были на пределе. Наконец-то она поняла меня.

– А что я сделаю? – поинтересовался папа. – Он же уже убежал!

– Идем спать, – заявила вдруг мама. – Если еще раз увижу силуэт, тогда буду думать. Может, вызову священника или охотников за привидениями.

Я снял ветровку и отправился в свою комнату. Мне стало еще страшней, еще некомфортней находиться в этом доме. Какой-то силуэт в саване разгуливает. Кто это может быть?

Загадка на загадке…

На следующее утро мама разбудила меня в школу. Я нехотя встал, притворился, что мне все еще плохо, но мама была непоколебима.

– Вставай, Ваня, – сказала она. Ее глаза были припухшие, мама зевала. – Отнеси классной руководительнице справку и принеси мне от нее записку, что справку ты отдал. Не надо прогуливать уроки, – она словно прочла мои мысли. – Я сегодня ночью глаз не сомкнула, этот силуэт здорово меня напугал. Я вот подумала: а может быть, все то, что ты мне рассказывал, – правда?

– Как хочешь – так и считай, – довольно грубо ответил я. – Я не собираюсь тебя ни в чем убеждать, раз ты с первого раза мне не поверила.

– Но как тогда ваза оказалась целой? – поинтересовалась мама, пропустив мои слова мимо ушей.

– Не знаю. Волшебство.

– Волшебство… – повторила мама, задумчиво посмотрев в окно. Как и положено поздней осенью, на улице утром было темновато.

Мне показалось, что мама начинала верить, просто не хотела это открыто показывать.

Подойдя к школьному двору, я увидел стоящего возле входа в школу Эдика и его компанию. Проходя мимо них, я явственно почувствовал, как от Эдика веет злобой и ненавистью. Меня схватила за руку какая-то девочка в очках со смешными косичками. Первоклашка или второклашка. Я остановился.

– Это правда, что ты живешь в страшном доме на отшибе? – спросила она. Странно, но эта девочка была первой, кто улыбнулся при виде меня.

– Правда, – ответил я.

– Это правда, что баба Валя была твоей бабушкой? – последовал новый вопрос.

– Она была моей прапрабабушкой, – уточнил я.

Девочка отвела меня к стенке, рядом с которой было мало людей. Опасливо осмотревшись, она понизила голос до шепота и сообщила:

– Вся наша школа против тебя. Тебя все ненавидят и боятся.

– Я это знаю, – усмехнулся я.

– Но я тебя не ненавижу и не боюсь, – произнесла моя собеседница. – Потому что я знаю – баба Валя была доброй.

– А почему ты меня не боишься? И откуда ты знаешь, что она была доброй? – заинтересовался я.

Девочка поправила очки.

– Она спасла моего папу.

– Как? – удивился я.

Малышка покраснела и опустила глаза.

– Ну, мы с ребятами хотели перелезть через забор и понаблюдать за бабой Валей, правда ли она варит зелья и летает на метле. Мы почти уже перелезли, но тут она вышла из дома и увидела нас. Все спрыгнули с забора и с криками убежали, я тоже спрыгнула, но зацепилась свитером за острую пику на штыре и повисла, как картина на стене. Я думала, что она меня убьет. Но она сняла меня с забора и повела к выходу. И когда я почти ушла, баба Валя вдруг окликнула меня и пригласила в дом. Я испугалась, не хотела идти, но у нее было такое доброе лицо, что я согласилась. Мы зашли в дом, она посадила меня в кресло и принесла чай с пирожным. Потом сняла с меня свитер, что-то пошептала над ним, встряхнула его, дырки исчезли. Клянусь тебе. После этого она угостила меня вкусным яблоком и сказала, чтобы завтра мой папа не ходил на рыбалку, а потом отправила меня домой. И велела, чтобы я никому не рассказывала, что это она велела мне отговорить папу от рыбалки. Я пришла домой. Там папа разговаривал с мамой. Говорил, что завтра собрался с друзьями порыбачить. Ну, я, конечно, стала его отговаривать. Но он не слушался меня. Тогда я соврала, что учительница вызвала его завтра в школу. Ну, и папа на следующий день отправился к учительнице, а на рыбалку не пошел. Мне сильно влетело за то, что я папу обманула, но все равно он пришел в школу не зря – учительница попросила его заклеить окна. А вечером оказалось, что в лодку с папиными друзьями, которые были на рыбалке, врезался частный катер, им управляли пьяные дядьки, и все папины друзья погибли. Кто-то утонул, а кого-то порезал мотор от катера… Вот так. Если бы я тогда не зацепилась на заборе и если бы баба Валя не предупредила меня, то папа тоже умер бы. Так что я не верю в то, что ты злой. И баба Валя была доброй. Я очень плакала, когда она умерла.

Прозвенел звонок. Девчонка ойкнула и, подмигнув мне, убежала.

Ну вот, оказывается, не всем я здесь как кость в горле. Самое главное, что я никому не давал никакого повода. И еще неизвестно, как ко мне относились бы все одноклассники и остальные, если бы не Эдик. Это он настраивает всех против меня, одному ему я не даю покоя. Что ему от меня надо? Непонятно…

Я вошел в класс. Урок уже начался. Учительница укоризненно на меня взглянула и бросила:

– Первый день в школе за столько времени и уже опаздываем.

Нет бы поздравить меня с выздоровлением.

– Он думает, если ведьмин внук, значит, ему все можно, – вставил Эдик реплику.

– Эдик, следи за тем, что говоришь, – одернула его Роза Николаевна.

– А что, разве я сказал неправду? – вскинулся он.

Не знаю, что на меня нашло, но я с вызовом ответил:

– А если и так, что с того? Тебе-то что, завидно? Чего ты мне покоя не даешь? Не к кому больше приставать? Ты поосторожней со словами, иначе я превращу тебя в лягушку.

Эдик аж побагровел:

– Нет, вы это слышали? – Парень победоносно всех оглядел. – Только что Ткаченко публично признался в том, что он колдун!

– И что с того? – съехидничал я.

Этим простым вопросом я загнал Эдика в тупик.

– Ну… – растерялся он. – Пока что ничего, а дальше будет видно.

И как-то странно на меня посмотрел. Мне не понравился его взгляд. А еще больше пришелся не по душе весь его облик. Эдик был с темными глазами, темными волосами и неестественно белой кожей. Наверное, на солнце он сразу обгорает. И вот эти несоответствия – темные волосы, глаза и белая кожа – вызвали во мне антипатию. У брюнетов должна быть смуглая или хотя бы смугловатая кожа, но никак не такой контраст. В книге по физиогномике я читал, что у таких людей не в порядке со здоровьем и на душе у них творится полный беспредел.

– Все, хватит! – Роза Николаевна постучала линейкой по столу. – Разбираться будете потом.

И начался урок. Эдик все время поглядывал на меня. На его лице блуждала загадочная и противная улыбка, явственно что-то подразумевающая.

Все перемены я проводил в одиночестве. Ко мне никто не подходил, не осведомлялся о здоровье, о моих интересах и вообще обо мне. Я решил устроить эксперимент. В одну из перемен сел за парту к однокласснице, имя которой не помнил.

– Привет.

– Привет, – ответила она.

– Как дела? – осведомился я.

– Нормально, – девчонка сразу отвернулась.

Я задал ей еще пару вопросов, но она сделала вид, что не слышит меня, а потом встала и ушла. Что и требовалось доказать. Это очень неприятное ощущение, когда весь класс на перемене сбивается в кучу и время от времени на тебя поглядывает, кивая головами и задерживая на тебе недобрые взгляды.

Чтобы лишний раз не мучиться, я решил прогуляться по этажу. Было интересно наблюдать, как все буквально расступаются при виде меня, образуя что-то наподобие дорожки. Точно так же море раздвигалось перед Моисеем.