Ведьмин подарок

— Запомни, Милочка, мы в агентстве живем одной семьей и знаем друг о друге все, вплоть до мелочей. Поэтом)', если хочешь влиться в наш коллектив, ты не должна иметь он нас никаких тайн. К сведению, твоя замкнутость, неразговорчивость могут помешать пройти кастинг, — вдохновенно врала я.

— Вы же говорили, что требуется только сняться для фотосессии! — встревожилась девочка.

— Это — главное, но кроме этого с тобой будет беседовать психолог — он должен определить, склонна ли ты к неврозам, затем пройдешь собеседование с нашим руководством — проверка интеллектуального уровня. Это только по телевизору модели кажутся бессловесными машинами, вышагивающими по подиуму. Думаю, что твои внешние данные пройдут на ура — ты не писаная красавица, но в тебе есть изюминка, притягивающая взгляд.

— Вы так думаете?! — вскинулась Мила.

— Я всегда говорю то, что думаю. Какой смысл тебе льстить? А вот остальные испытания тебе будет трудно пройти. — И я с сожалением покачала головой.

Я выбрала для разговора отдаленное кафе «Кукушку» на Парковой аллее — в это время здесь всегда свободно. Мы вошли в длинный зал, оформленный в национальном стиле, со столиками, выстроившимися друг за другом, словно в очередь, и на каждом находился гриль.

— Чтобы тебе помочь советом, мне нужно знать, что за камень лежит у тебя на душе. Смотрю на тебя и вижу: девчонку что-то мучает, она чего-то боится. Давай рассказывай! — категорическим тоном потребовала я.

— Одноклассница моя несколько дней назад пропала. А мы с ней дружили, — с трудом выдавила Мила.

— А ты здесь при чем? — равнодушно поинтересовалась я. — Может, и не пропала вовсе, а сбежала с каким-нибудь курчавым мальчуганом. Вон Джульетта у Шекспира из-за любви жизни себя лишила, а ей пятнадцать годков всего-то было.

— Я тут ни при чем, — испуганно произнесла Мила. — Не могла Инга ни с кем сбежать — нет у нее никого. Что-то плохое с ней случилось.

— Плохое? — Я передернула плечами. — Нет девочки пару дней, так сразу и плохое? Хотя я вижу по тебе, что ты чего-то недоговариваешь, таишь в себе. Наверное, у тебя есть причины так думать. Поделись со мной — сразу на душе станет легче, а там, глядишь, может, я что-нибудь и посоветую. Облегчи душу, сними груз, который на ней лежит. Я посторонний для тебя человек — можешь смело мне все рассказать.

— Не знаю, что и сказать, — тяжко вздохнула Мила, и по ее лицу я поняла, что ей хочется выговориться. — Есть подозрение, что пропажа подруги — это результат вражды между готами и эмо.

— Готы — это те, которые пудрят лицо мукой и подводят глаза черным, одеваются во все черное? — Я неоднократно встречала в городе группы молодежи в возрасте до двадцати лет, отдававшей предпочтение черному цвету во всем, вплоть до губной помады, и длинным темным одеждам, а также коже и серебру. Я не замечала у них агрессии, как, например, у бритых скинхедов в камуфляже и тяжелых армейских ботинках, которым явно не терпелось кого-нибудь отдубасить. — А эмо — кто такие? — В моем воображении почему-то возникли страусы эму.

— Эмо — это мировоззрение, это состояние души, это стиль жизни! — горячо заговорила Мила, сразу раскрасневшись. — Эмо признают ЭМОЦИИ, НАСТОЯЩИЕ ЧУВСТВА, а не жалкое их подобие. Эмо — настоящие и внутри, и в поведении, это проявляется и в здоровом образе жизни!

— Я не поняла, что это такое, но то, что ты, как и твоя пропавшая подруга, — эмо, мне ясно. Несмотря на то что считаю себя довольно молодой, я упустила это направление молодежной субкультуры. Так что если буду задавать глупые вопросы, ты меня извини. Готы в моем представлении — это некое карнавальное направление, старающееся выделиться своим видом, одеждой, поведением, но отнюдь не агрессивное.

— Готы ненавидят эмо, особенно тру-эмо. Пазеров они не принимают всерьез, но Инга как раз была тру-эмо! — воскликнула Мила.

— Ты можешь перевести, что ты сказала, на понятный язык? — занервничала я.

«Тру» означает «настоящий». Есть пиплы, которые рядятся под эмо, надевают наши одежды, увлекаются нашей музыкой, но они лишь пазеры. Тру-эмо всей душой принимаают такие идеалы, как верность, преданность, дружба, любовь на всю жизнь. Эмо любят жизнь во всех ее проявлениях и боль для них — всего лишь еще одна эмоция, новое ощущение и новое состояние. Они никогда не уйдут на жизни по собственной воле, веря в то, что они в этом мире не просто так и должны получить от жизни ВСЕ, и они берут ВСЕ. Эмоций должно быть по максимуму, потому что жизнь одна и нужно сегодня испытать все, ведь завтра уже не испытаешь сегодняшние чувства. Они верят, что живут не для того, чтобы обгаживать других и причинять кому-то вред, они не АНТИ, они не ПРОТИВ чего-то, они стремятся лучшему и хотят, чтобы жизнь стала лучше и каждый человек стал счастливее, они живут, чтобы украсить этот мир и сделать ею чуточку светлее, хотя и не считают его плохим.

Слушая горячую, искреннюю речь этой девочки, которая была моложе меня всего на одиннадцать лет, я почувствовала себя по сравнению с ней старухой. Возможно, и я в ее годы так же увлекалась, только теперь этого не помню, но увлекалась я не эмо, а романом Александра Грина «Алые паруса», песнями трупа «Spice Girls», «Машина Времени», тяжело переживала смерть принцессы Дианы и мечтала вырваться из рутины провинциального городка, районного центра, уехать в большой город и встретить там своего принца. В моей жизни настоящие эмоции подарили мне двое мужчин — Антон и Егор, из-за обоих я испытала боль и горечь утраты. В последнее время в моей жизни часто присутствует страх — тоже неподдельное чувство.

По количеству драм в жизни меня в тру-эмо должны были принять уже давно, но я прервала поток се слов:

— Стоп, стоп! Значит, ты подозреваешь, что готы имеют отношение к исчезновению твоей подруги, но не пояснила, почему. То, что тру-эмо — люди прекрасные и безобидные, я уже поняла, но неужели готы могут пойти на криминал, похитить человека? Ведь не из-за того, что одеваются иначе, чем эмо, и слушают другую музыку?

— Вот посмотрите! — Она полезла в сумку и достала несколько смятых бумажек. Я расправила их и начала читать, на каждой было написано всего по паре фраз: «Эмо — ублюдки! Убирайтесь вон!»; «Эмо — дерьмо! Пошла вон!»;

«Педовка, сука печальная! Не уберешься, с тобой то же самое будет, что и с твоей подружкой!»

Последняя записка меня крайне заинтересовала.

— Похоже, это уже не детские игры! — произнесла я. — Ты знаешь, кто это написал?

Девочка вздрогнула, странно взглянула на меня и одним быстрым движением сгребла все записки в кулак. Похоже, излишним любопытством я себя выдала.

— Мы разве на кастинг не едем? — с вызовом спросила она. — Кофе вроде мы уже выпили!

— Сейчас поедем. Вот только ответь… — начала я, но девочка вскочила и кинулась к выходу, бросив на ходу:

— Больше я ничего говорить не буду! Какая я дура!

Мне пришлось на несколько минут задержаться в кафе, чтобы расплатиться, и, когда я вышла, ее нигде не было видно. Вокруг простиралась огромная парковая зона, где было легко затеряться целому духовому оркестру вместе с инструментами, не то что худенькой девочке. Не исключено, что она уже вышла на парковый серпантин и по нему упускается к набережному шоссе.