Ведьмин рассвет

– Хвастаешься, – заверила я.

– Хвастаюсь. Немного… хоть чем-то, – Лют не обиделся, но улыбнулся. – Одно время я пытался приносить роду пользу.

– Но?

– Меня попросили не мешать людям работать. И вернуться к историческим изысканиям. Хотя я искренне старался!

– Верю.

Просто… бывает так. Вот со всеми бывает. Почему людей не удивляет, если кому-то боги не дали слуха там или голоса. Или таланта к живописи. И удивляет, что кому-то не дали таланта быть управленцем.

– Не подумай, что я совсем беспомощный. Все-таки учили меня с детства и неплохо. Только… я могу оценить работу управляющих. Бухгалтерию там проверить. Ну и в целом присмотреть. Но когда доходит дело до развития там, расширения… лучше мне не вмешиваться. Так что… следует признать, что я на редкость бестолков.

– Расслабься. Я и собственной жизнью не управляю, – я откинулась на сиденье.

А ведь могла бы и отказаться.

У меня машина имеется. Служебная формально, но по сути даденая мне в личное пользование. И никто бы не стал возражать, воспользуйся я ею. Поехала бы одна.

Справилась.

Я всегда справляюсь одна.

Но почему-то больше не хочется. Устала? От одиночества? Проблем? Понятия не имею.

– А что за медаль?

– В смысле?

– Ты сказал, что у тебя награда имеется…

– Орден, – поправил Лют. – Орден Белого пламени.

Даже так?

Это же… за что историку могут дать Орден Белого пламени?

– Довелось… выкопать одну вещь… довольно опасную. Честно говоря, предполагай кто, что она в том могильнике будет, нас бы и близко не подпустили, – Лют смотрел на дорогу. И лицо изменилось. И мелькнуло на нем что-то. – Главное, что я, когда сканировал, всплеск ощутил, но такой, слабый… истолковал… в общем, там вроде как поселение было. Довольно крупное, торговое. А в таких местах всегда артефакты остаются, ну а они всплески и дают. Мы еще, помню, обрадовались. Значит, не впустую, значит, с находками пойдем… а находки – это статьи. И информация. О том, что было тогда. Как оно было тогда… это, пожалуй, даже важнее, чем сами находки и статьи.

– И что…

– Было поселение. Не сказать, чтобы огромное, городом не назовешь, но вполне себе приличное. Тын там, ров. И терем имелся не только княжеский. Дома… люди… нам бы сообразить, что… люди эти в один день жизни лишились. Только… раскопки – это порой на гадание похоже. Тем более, когда почвы и климат такие, что органика за пару десятков лет разлагается. Вот и остается… тут вроде дом стоял. Там еще один. Кости? Людей и скотьи, но вперемешку. Иные тоже растворились, находишь там, скажем, нижнюю челюсть и по ней предполагаешь, кто это был и как помер. Там… там изначально костей было больше, чем должно бы. И лежали так… есть разница, и можно сказать, допустим, что вот тут кладбище, потому что кости в одних позах. Или вот, что мор был, кости в домах и позы другие. Или нападение… по следам на этих костях, повреждениям и прочему, есть признаки… мы решили, что мор случился.

Слушаю.

И отвлекаюсь. Потому что на кладбище стыдно появляться. Там… что там от могилы осталось вовсе?

– Кстати, мор и был, если технически сугубо. Но не естественной природы. Не болезнь.

– А что?

– Всплеск темной силы. Там… в общем, там умерли все и в один миг. Артефакт, который пытались подчинить, вышел из-под контроля.

Такое случается. Не то, чтобы нам рассказывали… достоверных случаев всего-то пару, и те благообразно именуются «происшествиями». Причем информация о таких происшествиях как правило закрыта. Но случается, да.

Да.

– И что это было?

– Темный венец. Его нашли на местном владетеле… кстати, тот вот отлично сохранился. Мы, как до терема добрались, то… все и понятно стало. Терем сам неплохо сохранился. Тоже вот… голову бы включить, что ненормально это. Но нет, мы уже учуяли… находка, открытие… и Гришка все подбивал меня силу использовать. Мол, копать обыкновенным образом – долго, муторно. Этак и год провозиться можно, а вот чтобы аккуратно и верхний слой убрать. Я сперва отнекивался, но… я моложе был. Дурнее. Да и не думалось тогда о плохом. Вот и взялся помочь рабочим. Расчистил… там стены остались. Крыша… осела большей частью, но с крыльца пройти можно. А внутри – ни крупицы земли. Зато костьми пол выстлан. Люди иссохли… а он остался. Ни одежды не истлели, ни сам мертвец. Сидел в резном кресле и улыбался. А потом… потом верно, артефакт почуял присутствие живых.

Лют выдохнул.

И потер лоб.

– Или еще раньше… скорее всего раньше, когда я рабочим помогал. Или вовсе на разведке. Я почти успел… понять. Старые вещи опасны. А тот венец, он не просто старый, в нем была иная сила. Понимаешь?

Не та ли, что сокрыта в Источнике?

И не та ли, к которой стремилась ведьма Наина, то ли жизнь себе продляя, то ли посмертие откладывая? Не та ли, что Источник изменила.

– Гришка… Григорий Аленьев. Мой старый приятель. Он хорошим был ученым. Перспективным. И куда более талантливым, чем я.

Был.

– Мы тогда вошли и… и я сказал, что нельзя трогать. Надо особистов звать. Штука опасная. Только связи нет. Связь не слишком с этими вот дружит… Гришка и сказал, что, мол, иди. А я тут. Покараулю, чтоб из рабочих никто не сунулся. Что… мне бы сообразить… увидеть, учуять след… но там такая аура смерти висела, дышать тяжко было… я и вышел.

А Гришка остался.

И не устоял.

– Я только и успел, что деда набрать… на его звонок быстрее ответят, как почуял, что он ожил.

– Гришка…

– Гришку он подмял. И еще двоих выпил… к счастью, мы только двоих вниз взяли.

– А дальше?

– Дальше я… блок поставил. Как учили. И Гришку вытащить попытался. Эта тварь… я даже не уверен, что оно когда-нибудь человеком было. Навалилось тогда на блок… ему ведь сила нужна, чтобы восстать. А у Гришки силы – пара капель.

То ли дело княжич, может, не больно талантливый в том, что экономики касается, но родовою силой сполна одаренный.

– Тогда… щит затрещал. И я понял, что если не удержу, что… плохо помню. Только что я против… немертвого? Неживого? Смешно еще стало. Мол, история – наука тихая, спокойная… и деда жаль. Он бы расстроился. А потом провал. У нас случается… родовая особенность. Когда перед глазами марево и все такое… раньше вроде как полезное качество. Боевое безумие.

Не вяжется.

Лют и боевое безумие. Это что-то из древних сказаний или любовных романов, где это самое безумие приходит в очень нужный и важный момент. А чтобы вот так по-настоящему…

– Я в больничке уже в себя пришел. Сказали, что сумел тварь накрыть. Удержать… удерживать почти десять часов, пока подмога прибыла. Если бы она на свободу вырвалась, было бы тяжко. Жертвы были бы… тем более, что копали мы рядом с городком одним… а она после сна голодная.

Княжич вздохнул.

– Гришка вот…

– Умер?

– Откачали, но… разум человеческий – хрупкая вещь. Я… семью его не бросил, но все равно чувствую себя виноватым.

От совести не откупишься. Мне ли не знать.

– Он в хорошем заведении. И за ним смотрят. Сейчас вот тихий, спокойный. Спит. Мультики вот любит. Раскраски еще. Рисует иногда… лепит. Венец тот. Подробно так. Его произведения изымают, да и сам он под особым надзором. Даже если очнется, вряд ли выпустят. Потому что…

Потому что опасное это дело, древние неушедшие за грань твари.