Ведьмин род
Шрифт:
– Я не могу так сказать! – Ивга посмотрела на него с ужасом. – Клав… Ты хочешь, чтобы я ее подставила вместо себя… обвинила Эгле… в нелояльности?!
– Речь сейчас не об Эгле, речь о тебе. У нее совсем другая история, и заниматься ее делом я буду отдельно. – Он поймал в своем голосе сухие рабочие интонации.
– Клав, – сказала она после секундного колебания. – Нашу «правду» можно при желании повернуть так и эдак… Я готова пойти в тюрьму. На время или… на долгое время, если это поможет Эгле, ведь у нее ситуация хуже, она инициирована… Переведи стрелки на меня, мы поехали на моей машине, по следам моих исследований…
Надо было знать, что означает для Ивги ее свобода, чтобы оценить по достоинству это предложение. Клавдий в первую секунду не нашел слов – просто потянулся к ней, чтобы обнять, но в этот момент пискнул телефон тем особенным звуком, который заставлял его просыпаться среди ночи: экстренное, важнейшее сообщение из провинции.
Мартин молчал, глядя на дорогу, молчал уже пятнадцать минут. Эгле поглядывала на него с беспокойством:
– Все в порядке? Ничего не болит? Ты хорошо себя чувствуешь?
– Отлично. Как новый. Не беспокойся.
– Март, это твой отец, а не посторонний злобный судья.
– Тут, видишь ли, сама ситуация – злобный судья. Жизнь – вообще озверевший судья… Если увидишь заправку – давай остановимся.
Впереди показался еще один большегруз, занимая собой почти всю трассу, обе полосы. Эгле, сжав зубы, приняла вправо, встала у обочины и пропустила его. Поток грязи снова хлестанул по инквизиторской машине, заливая тонированные окна бурой жижей с еловыми иголками. Эгле включила аварийную сигнализацию.
Пискнул ноутбук. Мартин содрогнулся, Эгле вцепилась в руль:
– Что?!
– Распоряжение, – пробормотал Мартин, пробегая глазами текст. – Он… отправляет по тревоге своих людей из Вижны… сюда. Оперативников. Для расследования инцидента в Тышке.
– Что это значит?!
– Что он не доверяет никому из здешних… из Ридны. И не доверяет мне. Это вмешательство в дела провинции, очень грубое. Предупреждение о неполном служебном соответствии. И он вызывает меня срочно. Экстренный Совет кураторов…
Даже в полутьме Эгле видела, как сильно Мартин побледнел.
– А как это скажется на наших планах? – тихо спросила Эгле.
– Он приказывает доставить тебя в Вижну. – Мартин смотрел на монитор, свет экрана отражался в его глазах. – Доставить. В Вижну…
Сделалось очень тихо.
– Зачем? – шепотом спросила Эгле.
Будь на месте Мартина любой другой инквизитор, тот лишился бы всех постов и привилегий в одну минуту. Ему не позволили бы даже уволиться, нет; он отправился бы в самую глухую глушь, на самую тяжелую и грязную работу, без надежды оттуда выбраться – до пенсии, и Клавдий бы лично за этим проследил.
Он намеренно приводил себя в ярость, гневом выжигая ужас и отчаяние. Сколько же можно получать известий о гибели сына?! Сколько сил у этой девчонки, которая вытаскивает его раз за разом, но ведь когда-нибудь и она не справится?!
Он поднялся в кабинет и отправил распоряжение Мартину – сухое и очень короткое. Потом активировал линию спецсвязи, поднял дежурную опергруппу и направил в Ридну – без консультации с куратором, поверх его головы. Расследование должно было начаться еще до утра, результаты Клавдий заранее объявил секретными
и приказал докладывать о деле ему лично.«Ведьмин самострел». На фоне расследования герцога и заговора кураторов. Спасибо, сынок, ты, похоже, ее убил.
Положив на место трубку служебного аппарата, Клавдий вдруг подумал, что все эти годы не боялся прослушки. Не сомневался в ближайших сотрудниках и успевал поймать любое предательство на стадии намерения. Не считал молодого герцога хоть сколько-нибудь влиятельной персоной. Возможно, был слишком самоуверен. Или постарел и потерял чутье. Одна мысль о том, что его разговоры, возможно, слушают, показалась кощунственной, но вовсе не такой безумной, как несколько минут назад. Я паникую, сказал себе Клавдий. Интересно, с чего бы. Я видел кое-что пострашнее, чем заговор кураторов… Собственно, одних только заговоров на моем веку я видел шесть или семь. Почему мне так нехорошо? Потому что Ивга? Потому что Эгле?!
В доме стояла тишина – такая плотная, что немного болели уши. Ивги не было ни в спальне, ни в гостиной. Клавдий торопливо спустился вниз; она сидела на кухне, сгорбившись у стола, и, когда он вошел, посмотрела с таким ужасом, что ему сделалось совестно.
Умение понимать друг друга без слов иногда приходилось очень кстати – он не мог представить сейчас, что ей говорить. Мартин рассказал историю своей смерти канцелярским языком, сыпучим, как стиральный порошок, и столь же лишенным эмоций; рано или поздно Ивга этот текст прочитает, но не сейчас. Только не сейчас.
– Все хорошо, – сказал Клавдий. – Иди сюда.
Тонкий свитер на ее спине был влажным, сердце колотилось. Почему же я не могу ее защитить, подумал Клавдий сумрачно. Почему она снова ждет беды каждую секунду?!
– Оба живы, – сказал он Ивге на ухо. – Оба здоровы. И, я надеюсь, в безопасности. Либо скоро будут в безопасности.
– О чем ты думал, когда посылал его в Ридну? – прошептала Ивга.
– Я думал… – пробормотал Клавдий. – Я думал, он станет тушить пожар, вместо того чтобы раздувать… Послушай. Я попрошу тебя сделать одну вещь… срочно, прямо сейчас. Помнишь, у тебя была серия текстов… о субстратной топонимике Ридны?
– Не понимаю, – она жалобно посмотрела ему в глаза. – При чем тут…
– Возьми эти тексты, – сказал Клавдий, – и скомпилируй… Со статьей об оскверненном обряде. Впиши историю «скверны» в литературный, этнографический, какой угодно контекст, но без намека на практику. Утопи «чистую инициацию» в субстратной топонимике. Мы заставим их читать академические исследования, пусть продираются, мучатся, пусть листают словари…
– А что будет с Эгле?!
На оперативной карте светился маячок – далеко в Ридне инквизиторская машина стояла на обочине горной трассы. Неподвижно.
– Зачем?!
У нее в кармане зазвонил телефон – громко и резко, так, что она чуть не прикусила язык.
«К. С.» было написано на экране. У Эгле пересохло во рту: почему-то она не думала, что Клавдий может перезвонить ей, а не Мартину.
– Алло…
– Привет, – Клавдий говорил дружелюбно и небрежно, как на лужайке для пикников. – Вы где?
– В машине…
– «Ридна-служебная», бортовой номер один?
– Д-да…
– Я вас вижу на мониторе, – сказал Клавдий в трубке. – А почему вы стоите?