Ведьмин век

Тот, что был пониже, искоса взглянул на стоящего рядом Клава. Тому показалось, что его подбородка небрежно коснулась ледяная рука. Жест взрослого по отношению к ребенку, жест воспитателя по отношению к воспитуемому — взять за подбородок, смотри, мол, в глаза…

— Парень контактный, — тихо сказал невысокий, оборачиваясь к напарнику. По спине у Клава продрал мороз.

Шофер, уже открывший было дверцу, нахмурился. Второй чугайстер неторопливо подошел к Клаву и тоже заглянул ему в глаза. На плечо ему неприятно, как-то хищно и одновременно вкрадчиво опустилась стянутая перчаткой ладонь:

— С кем ты виделся сегодня вечером?

— Мое дело, — ответил Клав пересохшим ртом. — С чего мне вам докладывать?

— Твое дело, — спокойно согласился высокий. — Но ты контактный по нави. Не хочу тебя пугать…

Я не пугливый, хотел сказать Клав, но промолчал. Стиснул зубы. Пытать ведь не будут?! Откуда им узнать, где он прячет Дюнку?

— Не хочу тебя пугать, — продолжал высокий, — но навы, как правило, общаются с людьми затем, чтобы убить. Уравнять, так сказать, шансы… Ты в первый раз видел эту девушку? Нет?

— Какую девушку? — спросил Клав, упрямо притворяясь тупицей. Он живет в свободной стране, этот тип в дурацкой безрукавке не в состоянии причинить ему хоть сколько-нибудь ощутимого вреда.

— Девушку, с которой ты несколько часов назад имел интимную связь, — бестрепетно объяснил высокий. — Переспал, иначе говоря. Или ты это сделал с несколькими подряд?

Клав почувствовал, что краснеет. Это он-то, не без основания полагавший, что у него железные нервы! А вот как все просто — несколько небрежно брошенных слов, и вот он уже стоит голый посреди людной площади…

— Малыш, ты сегодня прошелся по бритве. Нечего теперь обижаться на меня, который всего только и хочет, что тебе помочь. В другой раз везение может не повториться… Вчера мы вытащили из ванной пятнадцатилетнего паренька. Вскрыл себе вены.

Ванна. Ванная. Какое противное слово…

Вот тут-то Клава и достала невозможная, отвратительная мысль. И отразилась у него на лице таким непритворным ужасом, что рука, лежащая у него на плече, ощутимо потяжелела:

— Тихо… Спокойно, все уже позади, ничего…

Включенный фен на краю хлипкой полочки. Но как он там оказался?!

Дюнка так плакала…

«Ты сегодня прошелся по бритве»…

— Вспомнил?

Клав проглотил густую горькую слюну. Неправда. Дурацкое совпадение. Подставка…

«Вспомнил. Я живу с нявкой, мы снимаем квартиру на…»

— Давай, малыш, говори. Никто никогда не узнает, что именно ты нам сказал. Знать будем только мы.

А водитель?! Вот он, стоит рядом, рот полуоткрыт, в глазах удивление с изрядной долей гадливости…

— Спасибо, — Клав неловко ему кивнул. — Я… уже сам доберусь… Вы поезжайте…

Хмыканье. Звонкий хлопок дверцы; Клав дождался, пока машина отъедет:

— Я…

Как гнусно. Как стыдно.

— Я… был… с девчонкой. Я… на улице… в общем, я ей заплатил. Наверное, она шлюха…

Губы его еле двигались. Сейчас он сам верил в то, что говорил, верил для пользы дела — но ощущение было, будто он купается в сточной канаве.

— Я… ну, у нас в лицее есть такая девчонка, Блоха… Мы с ней… ну, и как-то не очень. Я решил… ну, вышло-то случайно. Она сама ко мне подошла, честное слово… На улице… сейчас вспомню… на углу проспекта и Прорывной, возле подземного перехода…

Перед глазами у него встала картина города. Он ясно видел место, где случилась предполагаемая встреча. Чем больше подробностей, тем достовернее…

Чугайстры молчали. Выслушали до конца.

— Адрес? — негромко спросил высокий, когда Клав, опустив плечи, умолк.

— На улице Вечного Утра. Там такая гостиница… вернее, там несколько. Она взяла номер на час…

— За час справились?

Это не удержался от насмешки другой чугайстер, тот, что пониже.

— Сколько? — коротко поинтересовался высокий.

— А?

— Сколько стоил номер?

Клав захлопал ресницами:

— Не знаю… Она сама платила…

Одно из двух. Либо сейчас его посадят в машину и повезут отслеживать номер, в котором он якобы был, и при некоторой дотошности скоро поймают на лжи. Либо махнут рукой — потому что на улице Вечного Утра полным-полно сомнительных гостиничек, сдающих номера на час-другой и никаких документов при этом не спрашивающих. Плати — и вперед…

Чугайстры смотрели друг на друга. Решали. Им трудно было предположить, что мальчишка-подросток умеет так врать. Они не знали Клава.

— Ты все нам сказал?

— Клянусь чем угодно! Хоть на детекторе лжи меня…

Слабые улыбки.

— У тебя есть с собой документы?

Он вытащил из внутреннего кармана завернутый в пленку ученический билет.

— Хорошо, Клавдий Старж, третий виженский лицей… Мы не станем, конечно же, оповещать твоих наставников об этих сомнительных похождениях. Но в другой раз… Кстати, ты не заметил разве, что она — навь, нежить?..

Слово, как небрежно брошенный нож. Как упавший топор.

— Нет, она человек, — сказал он шепотом. Чугайстры ухмыльнулись одинаково, как братья.

— Самая главная ошибка, — медленно сказал высокий. — Люди часто видят в них людей… И даже боятся выдавать их в наши руки. Мы-де мучители… А они нежить, мальчик. Они навь. Пустые человеческие оболочки, заполненные… э-э-э… мороком. Когда мы убиваем морок, оболочки снова пустеют… Это не люди. Это, как бы объяснить… если бы к тебе пришел убийца в маске красивой девушки. Или, что еще хуже, в маске твоей матери…

Клаву захотелось сесть. Прямо на влажный асфальт.

Клаву хотелось орать: чушь! Что вы городите, убийцы — это вы сами!..

Но он смолчал, заткнув себе рот дешевой удушливой сигаретой.

Глава пятая

— Входи.

Ивга прищурилась от внезапно брызнувшего света. Почему-то она ожидала увидеть здесь грязь и линялые обои — наверное, на нее произвел впечатление темный обшарпанный подъезд; прихожая оказалась чистой и добротной, даже красивой, и единственным ее недостатком была поразительная теснота.