Ведьмой быть не запретишь...

— Что ты ей отдала, Василисушка? Вижу в глазах твоих смерть свою, и сожаления там нет.

Отпираться не стала и ответила:

— Тенью своей поделилась.

Ганна осела на пол, схватившись за седую косматую голову.

— Глупая девчонка, ты же ей часть души своей отдала. Но хорошо хоть свет защитил и только малую частичку отдал. Что ж делать то теперь? Нужно вернуть утерянное и как можно быстрее, чем больше времени пройдет, тем больше душа и сердце очерствеет.

Я поморщилась от громких причитаний ведьмы.

— Ни к чему это, Ганна. Все хорошо, зря кипятишься и на тьму наговариваешь. Она помогла мне и силой поделилась, взяв за это плату справедливую.

Старая ведьма аж взвилась от гнева праведного.

— Справедливую? Да нежели ты и ума лишилась, девка? А коли скажу тебе что по свету сейчас бродит твое отражение и людей губить будет, да души их ко тьме приводить? Во всем баланс должен быть, а так коли есть темная тень, то и свет свое скоро возьмет, и что от тебя в итоге останется? Шиш да маленько.

Ненадолго слова старухи что-то всколыхнули внутри, даже тяжесть навалилась не давая вдохнуть, но тут же словно кто-то убрал этот груз, подарив спокойствие.

— Не твое это дело, ведьма. Я сама так решила, и решение мое твердо, а будешь на пути стоять и козни чинить, в порошок сотру и на подкорм деревьям пущу.

Ганна застыла с открытым ртом, провожая меня взглядом. Не дали здесь мне спокойно отдохнуть, но лес укроет, согреет, накормит. Уже на улице услышала тихий всхлип.

— Беда, Кузьмич, беда. Спасать надо, Василисушку, беги зови круг ее. Она теперь сама не позовет, да и если зов кинет не услышат они ее более. Начудила девка, набедокурила.

— Все ты виновата. Я же говорил что только хуже будет от магии этой, а ты все квохтала что надо так, а теперича что.

Дальше не слушала, да и неинтересно мне было. Пускай круг зовут коли им так хочется, а вот впустить их в лес или нет, то уже я решать буду. Ветки деревьев царапали голую кожу, но я того не замечала, словно завороженная пробираясь сквозь чащу. Туда, откуда зов слышала, сильный, страдающий, откуда мертвечиной тянуло и стоны деревьев слышны были. Тянуло меня исправить неправильное, очистить лес от скверны и взрастить новую жизнь. Сама не заметила как на коже ветви прорастать начали, листья распуская. Сила друидов соединившись с силой ведуньи себя проявить решила, лес приветствовала и себя показывала.

Дойдя до самого края леса, остановилась втягивая спертый воздух. Передо мной стояла причина зловония и скверны. Стена мертвецов окружила лес с одной стороны и методично его уничтожала, пуская свои миазмы далеко за край, пробивая защиту ведьмы.

Немного в стороне возвышался над всеми сам князь Бриар, не сводящий с меня горящего темного взгляда, а рядом с ним стояла сама я, вся в черном, и с глазами в которых клубилась сама тьма. Неужели мне повезло так быстро тень свою повстречать? Князь одними побледневшими губами прошептал:

— Василиса?

Была Василиса, да вся вышла, теперь нет имени у меня, не заслужила его еще.

— Убери мертвяков своих и уходи.

И хотя голос мой был тих словно шелест листвы, он услышал, да только еще больше губы сжал.

— Я за тобой пришел, и только с тобой уйду.

Тень колыхнулась в его сторону, обхватив стан некроманта.

— Ты получил что хотел, уходи. Я жалеть никого не буду, ни живого, ни мертвого.

Тень, глядя на меня, ощерила свой рот, показывая острые зубы. Подняв руку, позвала словно собаку, указывая ей на ее место.

— Ко мне.

Она сопротивлялась как могла, а могла она пока что практически ничего, слишком мало на свете побыла, силы еще не набралась, ни одной души не взяла. Остановившись напротив меня, оскалилась. Да только собака хозяина знать должна, и я опустила руку, указывая на землю.

— На колени.

Тень сопротивлялась, пыталась схватить, да только я сильнее пока что, во мне и свет и тьма бурлили. Приблизившись в своей копии, схватила ее за подбородок и резко подняв ту голову, всмотрелась в клубящиеся тьмой глаза.

— Ты не смеешь на меня свой рот открывать, я твоя большая часть, я целая, а ты всего лишь плата, дань которую я отдала, а потому сила моя больше и сопротивляться ты ей не сможешь. — рассматривая бледную кожу с черными прожилками вен, испытала нечто вроде сожаления, не хотелось мне ее отпускать, хотелось вернуть, но уговор есть уговор. — Хочешь с князем уйти?

Он молча кивнула. Наверное еще и говорить не научилась.

— Иди, отпускаю.

Тень мгновенно подскочила и не касаясь ногами земли поплыла обратно к князю, который все это время пожирал взглядом меня.

— А теперь уходи.

Я развернулась, не сомневаясь что мою просьбу выполнят, но позади раздался рев сотни гнилых глоток. Не хочешь по доброму некромант, будет по злому.

Схватила сухую ветку с земли, очертила круг, обозначая границу леса, а лес это я.

— Кто ни во кругу стоит, кто сгнившей ногой по земле ступает, кто для леса злое замышляет рассыпется да удобрит землю истощенную, да будет так.

Упав на колени с силой хлопнула двумя руками о землю. Пронеслась по земле дрожь, из расщелин полезли лианы диковинные и хватая мертвяков утаскивали под землю. С неудовольствием увидела что скверна никуда не девается и тянется следом за павшими, засоряя собой воздух.

Посмотрела на князя, который успешно отбивался и успевал при этом руководить своим дурнопахнущим войском. Тень в сражение не вступала, а просто взлетела повыше и с насмешкой смотрела на мои неумелые попытки. Силы-то стало хоть отбавляй, а вот умений пока что не хватало, и даже память предков в этом не помощник. Как руки сложить, да как слово сказать подскажет, а вот сколько силы туда вложить неведомо.

Перестаралась я черпая силу земли, теперь не хватит разломы хорошо закрыть, и так и будут красоваться. Задумчиво потерла лоб, возможно это и неплохо, ни одна гадость не пройдет. Князь отбивался и все ближе ко мне подходил, я же отступать не собиралась. Мы с ним теперь на равных, моя сила против его опыта.

— Василиса, прекрати.

Сделала вид что не услышала, еще сильнее выворачивая руки и буквально вгрызаясь пальцами в землю. Расщелин стало больше, а те что до этого были углубились.

— Остановись ведьма, ты себя погубишь.

Да что ж это такое? Все как мухи назойливые окружили и жужжат, сосредоточится не дают. Прямо возле круга в котором восседала я, появились все ведьмы моего ковена. Всеслава черная от гнева сжимала в руке клюку, которую брала крайне редко.

— Что ты творишь глупая, посмотри на себя, в тебе и человеческого то чуть осталось.