Ведьмы в красном

Однако суть всего этого предполагала, что поездка не будет краткой. Это было ясно. Так что Селин попросила Эрину, дочь кузнеца, приходить каждый день проведывать Оливера в магазине, приносить ему молоко и убедиться, что у него есть свежая вода. Селин оставила задний затвор открытым, так что он мог легко войти и выйти, и свободно охотиться, она хотела, чтобы он знал, что не был брошен, что магазин по-прежнему его дом.

И теперь она просто ждала, чтобы отправиться в путешествие, от которого не могла отказаться.

— Я сам выбрал лошадь, — сказал мягкий голос позади нее.

Повернувшись, она обнаружила, что Антон стоит, глядя на её красный плащ.

— Хочешь с ней познакомиться? — спросил он.

Лицо его было нечитаемым, но голос напряжен, глаза блестели от страдания. Внезапно все ее онемение исчезло. Он не хотел посылать ее на эту работу. Он выглядел таким же потерянным, как и она от всей деятельности, происходящей в этом дворе.

Пытаясь улыбнуться, она ответила:

— Да, пожалуйста, представьте нас.

Она последовала за ним к пятнистой серой кобыле с полотняной уздечкой и попоной под седлом.

— Ее зовут Соболь, — сказал Антон. — Она кроткая, но быстрая.

Селин не умела ездить верхом, поэтому просто кивнула, погладил мягкий нос Соболя.

— Спасибо.

Страдание в его глазах усилилось, и он наклонился ближе.

— Селин, я не хотел просить вас об этом … только не об этом. Но я не могу подвести отца, и я не вижу другого выхода. У тебя и Амели есть шанс узнать, что происходит на этих рудниках, тогда Яромир сможет это остановить. Больше никого нет. — Он остановился. — Понимаешь? Дело не во мне. Речь идет о будущем Древинки.

Его обычно высокомерный голос звучал с болью, она не была уверена, как ответить. Она действительно понимала, и не могла даже представить Дамека как великого князя, наделённого властью над жизнью и смертью народа.

— По коням! — скомандовал Яромир.

Селин взглянул на Амели, которая вскарабкалась в дамское седло на маленьком черном мерине. Амели тоже не знала, как ездить, а сидеть на лошади с ногами на одной стороне вряд ли облегчало ситуацию. Само понятие дамского седла поразило Селин, так нелепо, но она и Амели должны быть придворными леди.

Антон схватил уздечку Соболя и помог вставить ногу в стремя. К счастью, она сумела приподнять себя и поместиться в собственном седле с небольшим изяществом.

Затем она опустила глаза. Перед отъездом ей нужно было что-то сказать Антону. Она

чувствовала себя иначе, чем несколько минут назад. Его выход сюда, чтобы увидеть ее, выразить свое сожаление и нежелание, заставил ее понять важность того, о чем он просил.

— Мы не потерпим неудачу, — сказала она. — Клянусь, ваш отец не будет разочарован, он увидит вас лидером, способного подойти к любой задаче, любой проблеме и найти способ ее решить.

Он посмотрел вверх.

— Селин…

— Клянусь, — повторила она.

Затем ей удалось повернуть кобылу и последовать за Амели и Яромиром к воротам замка, с отрядом из пятнадцати солдат и повозок, идущих позади них.

Глава 3

Два дня спустя спина Амели стала нестерпимо болеть. Ноги от верховой езды на лошади спасала одежда, но для спины не нашлось компромисса. Каждый шаг посылал новый раздражающий укол боли в позвоночник. Поскольку отряд путешествовал по грунтовой дороге, сильно заросшей лесом, она всерьез подумала о том, чтобы спросить Яромира, могут ли она и Селин привязать своих лошадей к повозоке и некоторое время проехать на ней.

Только две вещи остановили ее.

Во-первых, «придворные дамы», вероятно, не должны быть замечены, сидящими поверх повозки, будто дополнительный багаж.

Во-вторых… Яромир не смотрел на нее с тех пор, как началось путешествие. На самом деле, он не смотрел на нее с той ночи в покоях Антона. Она ожидала, что он начнет дразнить ее зеленым платьем и шутить о том, что, ее, наконец, заставили нацепить юбку, — и боялась, что он это сделает.

Но он не делал.

Он не сказал ни слова.

С каким-то щемящим чувством, она думала, что знает, почему. Он был так потрясен, когда она потребовала от Антона: «Что нам с того?»- и с тех пор он не смотрел на нее. По правде говоря, она должна быть заинтригована, танцевать от радости, что она наконец-то сделала что-то, чтобы он перестал дразнить ее, флиртовать, пытаясь сделать ее похожей на него. Она знала его репутацию, потому что прошла через череду женщин, и она не собиралась быть просто еще одной девушкой в его длинном списке.

Но все же… он разозлился на нее? Неужели ее слова Антону так потрясли, что его мнение о ней навсегда изменилось? Неожиданно для себя она обнаружила, что невероятно расстроила его.

— С тобой все в порядке? — устало спросила Селин, очередной раз вздрагивая от резкого шага лошади.

— Хорошо.

Понимая, что ее лицо, должно быть, что-то выдало, Амели отодвинула все мысли о Яромире. Вместо этого она пыталась игнорировать свою больную задницу и сосредоточиться на путешествии. Часть ее всегда хотела путешествовать, но шанс выпадал редко. Однажды, в юности, она побывала в великом городе Энске, но сегодняшнее путешествие проходило будто в тумане.

Теперь она попыталась отслеживать путь, которым они следовали.

Замок Шона был расположен на юго-западе Древинки, недалеко от Белашкийской границы. Несмотря на то, что Яромир хорошо ориентировался, у него была карта, он иногда останавливался и сверялся с ней. Сначала он повел их по хорошо укатанной дороге прямо на восток, а затем повернул на север. Она слышала, как несколько солдат заметили, что рязанские серебряные рудники были в верхней Древинке, прямо на Стравинской границе. Но она не могла не заметить, что чем дальше они продвигались на север, тем гуще, казалось, росли деревья, а дорога стала более узкой и извилистой. Осенью здесь будет сплошная слякоть.

Погода в Древинке обычно была склонна к холоду и сырости, порой даже летом. Амели привыкла к этому.

Но к концу второго дня пути она начала находить окружение прямо угнетающим. Дневной свет исчез, а старые деревья вдоль узкой дороги были усеяны мхом, который свисал скудными бородами на некоторых ветвях. Поверх аромата суглинка и дикой листвы витал вездесущий тонкий запах гниения. Кстати, несколько солдат взглянули на деревья, и она увидела, что она не одна заметила жуткое состояние леса.