Ведущий в погибель

– Люди Арвида? – предположил он на ходу, и стриг кивнул, не оборачиваясь, бросив так же коротко:

– Похоже.

Дверь вывела в следующий коридор, уже шире и светлее, озаренный редкими светильниками, с рядом дверей по левую руку. Здесь стражи не было, и меж каменных стен царила тишина.

– Комнаты? – предложил Курт, и фон Вегерхоф кивнул, вновь обнажив оружие:

– Стой рядом, – негромко велел он. – Я открываю двери. Вхожу. Ты следом.

– Готов, – отозвался Курт, взявшись на сей раз за меч, и стриг, помедлив, толкнул ногой створку ближайшей двери.

Та распахнулась, открыв темную комнату с узким окном; нелюбовь к свечам и в самом деле приучила глаза к темноте, выработав некую привычку видеть сквозь нее, однако в первые мгновения Курт разглядел лишь окно, освещенный луной кусок пола и темный массив кровати. Однако стриг уже шел к следующей двери, а это значило, что комната пуста. Дверей было семь, и ни одна не скрывала за собою ничего, кроме безгласных, нежилых пустых комнат.

– Вперед, – не задерживаясь у последней двери, бросил фон Вегерхоф, ускоряя шаг.

Коридор за поворотом оказался галереей, протянувшейся вдоль всей стены донжона, и Курт с некоторым облегчением перевел дыхание – до сих пор ему казалось, что внезапная дрожь и холод за шиворотом есть проявление запоздало проснувшегося страха; однако зябкий ветер не почудился ему – он проникал сквозь многочисленные окна по правую руку, выходящие на замковую стену и сад. Второй ряд окон смотрел в огромный, занимающий весь центр каменного колодца, приемный зал, в иные времена наверняка видавший виды полюбопытнее, нежели попойка, устроенная вдовствующей баронессой. Отблески факелов на стенах виделись отсюда бледными красными пятнами; галерея была полутемна, освещаемая только прозрачной луной, и лишь у двери, отделяющей ее от входа в жилую часть донжона, горели два тусклых светильника. «Бегом» – кивнул фон Вегерхоф, и Курт кивнул, подчинившись распоряжению молча, хотя был уверен, что со двора или стен увидеть две крохотные фигурки, мелькающие в окнах, невозможно.

Дверь оказалась не заперта, стражи подле нее не было, и открывшийся за нею новый коридор с новым рядом дверей на сей раз освещался ярко горящими факелами. «Она здесь», – уверенно выговорил Курт одними губами; фон Вегерхоф не ответил – он приостановился у крайней двери, вновь склонив голову и вслушиваясь, как вслушивался несколькими минутами ранее, учуяв появление Марка. «Что»? – спросил Курт взглядом, и стриг мотнул головой, передернув плечами. «Где-то рядом», – показал он и, помедлив, уточнил: «двое».

Двое… Если Арвид с оставшимся птенцом вздумают напасть разом, им ничего не светит. Арбалет все-таки стоило взять – сейчас, когда можно было уже не скрываться постоянно, он сильно бы пригодился; даже и без перезарядки четыре выстрела подряд – это немалое подспорье, когда дело касается стригов…

За распахнувшейся створкой первой двери обнаружилась все такая же пустая комната, вот только на стене горел забытый светильник, а на столе стоял наполненный водой кувшин и глубокая миска с обкрошенным ломтем хлеба и недоеденными кусками какого-то овощного блюда. «Охрана Арвида?» – предположил Курт, и стриг вновь никак не отозвался, замерев посреди комнаты и настороженно озираясь. «Они здесь» – показал он неуверенно и прикрыл глаза, вслушиваясь. «Не пойму, где» – докончил стриг, наконец, и Курт вопросительно ткнул пальцем в стену, граничащую с соседней комнатой. «Возможно», – согласился фон Вегерхоф и, встряхнув головой, кивнул на выход: «Идем».

У следующей двери стриг снова остановился, перехватив ладонь на рукояти поудобнее, отступив на полшага и явно не решаясь открыть, и когда Курт вознамерился уже поторопить его, одна из створок впереди внезапно распахнулась, и в коридор, ступая твердо и уверенно, вышагал Эберхарт фон Люфтенхаймер. На пришельцев фогт взглянул сурово и, остановясь поодаль, поинтересовался:

– Какого черта происходит в моем замке?

Молчание и всеобщая неподвижность длились мгновение – всего одно короткое и такое долгое мгновение, и лишь после, лишь по памяти, возможно было воспринять все то, что случилось, когда упала песчинка этого мига.

Дверь, у которой стоял фон Вегерхоф, распахнулась с невероятной силой, повиснув на одной петле и отшвырнув стрига в сторону, какая-то смазанная тень мелькнула перед взором, и Курт почувствовал, как пальцы теряют клинок, как в спину и затылок врезается камень пола, уронив на глаза тьму и застлав слух бешеным перезвоном. Воздух встал в глотке горстью ржавых гвоздей, когда на шее словно стиснулся стальной ошейник, пережавший горло и не дающий вздохнуть; что-то неведомое вздернуло его с пола, притиснув к стене, и сквозь затихающий звон пробился голос, уже слышанный однажды на ночной ульмской улице:

– Застынь!

Еще одно долгое мгновение прошло во мгле и гуле где-то под самой макушкой, стальной ошейник на горле сжался крепче, вырвав невольный хрип, и голос повторил – чуть жестче и громче:

– Я сказал – застынь, Александер, или мальчишка труп.

Глава 26

Мгновения падали, как снежинки – медленно и равнодушно, и было невозможно понять, сколько их миновало, таких неспешных мгновений, прежде чем начала рассеиваться тьма, прежде чем стал тише звон – стал тише, но не смолк совершенно, и все так же словно сквозь колючий кустарник продирался воздух в легкие…

Глаза напротив – первое, что Курт смог рассмотреть; горящие ненавистью и злостью глаза того, кто держал его за горло, прижав к стене и почти подвесив над полом. Еще одной вечностью позже взгляд сумел собраться на всем остальном – фон Вегерхоф, замерший в пяти шагах в стороне, фогт, так и стоящий у двери, из которой появился, и на пороге комнаты рядом, в окружении юной девицы и двух стражей – поджарый, как волк, стриг в нехитром, словно у справного ремесленника, холщовом платье.

– Хорошо, – выговорил он, указав себе под ноги. – А теперь оружие. Всё оружие. На пол.

Фон Вегерхоф помедлил, бросив мельком взгляд вокруг, и тот кивнул:

– Верно. Слишком много, слишком сложно… Оружие, или Конрад сломает щенку шею.

Брошенные меч и кинжал лязгнули о пол, со скрипением проехавшись по камню к ногам Арвида, и тот улыбнулся:

– Вот и ладно. А теперь, поскольку ты и сам по себе какое-никакое оружие – на колени и сцепи на затылке руки.

– Не дождешься, – с шипением отозвался стриг; Арвид вздохнул.

– Конрад, – позвал он.

Курт ощутил, как темнота вновь навалилась, стремясь погасить сознание, и голос фон Вегерхофа пробился сквозь звенящую мглу едва-едва:

– Стой.

– Конрад, – чуть другим тоном повелел Арвид, и хватка ослабла, позволив дышать и снова видеть происходящее.

И без того бледное лицо фон Вегерхофа было похоже на меловую маску, закаменевшую и смерзшуюся; замявшись на миг, стриг медленно опустился коленями на пол, подняв руки, и замер, не глядя вокруг.

– Вот так-то лучше, – одобрительно отметил Арвид, выходя в коридор, и, бросив взгляд на Курта, равнодушно махнул рукой. – Конрад, ты проломишь ему кадык.

– А может, и стоило бы? – предположил птенец мрачно; тот улыбнулся.