Век одиночества
Шрифт:
А потом был первый бой. Ползущие со всех сторон огнеметные танки, превращавшие людей в живые факелы. Как называлась та битва? Снова пробел, пустота, будто в голове прошелся огромный беспощадный ластик.
Дальше госпиталь. Жуткое место, достойное самого ужасного ночного кошмара. Там из полуживых, еще как-то способных мыслить кусков мяса делали жалких искалеченных полулюдей. Лаури повезло, он пострадал меньше других — ранение пришлось в правое легкое, часть которого сразу же удалили. Вот только память… Проклятые ментохирурги наверняка поковырялись в его голове. Зачем? Это так и осталось для него неразрешимой загадкой. Кому было нужно красть его воспоминания?
После выписки из госпиталя его отправили в запыленный военный городок, расположенный на дальних окраинах Пандеи и не имевший даже названия, лишь длинный, ничего не значащий номер. Местные называли его Дырой и были правы. Черная, ненасытная, унылая дыра. Место, где умирали любые, даже самые незначительные мечты.
Казалось, очередной грянувший военный переворот наконец вдохнет в прозябающую страну новую жизнь. Но то была всего лишь очередная иллюзия. Как-то сразу стало небезопасно выходить на улицу. Недавние соратники, сражавшиеся плечом к плечу в кровавой мясорубке, теперь шли убивать друг друга, не щадя ни друга, ни отца, ни брата, А потом погибла младшая сестра. От нее осталась только заколка для волос. Лаури до сих пор хранил эту безделушку, точно могущественный талисман. Он был уверен: стоит потерять заколку, и в тот же миг его жизнь оборвется.
Нурминен задумался. Что же случилось потом?.. Революцию, понятное дело, подавили. Вездесущие и всезнающие Радетели вновь оказались на высоте. Ряд генералов, стоявших во главе переворота, были казнены, остальные участники социальных беспорядков пополнили тюрьмы, каторги и штрафные роты. Обществу Пандеи полезно время от времени пускать свежую кровь. Что-то сродни хронической болезни, раз за разом обновляющей дряблое, изношенное тело…
«Стэш», издав жалкое «вжи-и-и-х», распалась прямо в пальцах, превратившись в облачко быстро тающего оранжевого дыма. Лаури с сожалением посмотрел на правую руку, где только что дымило запрещенное развлечение для всех неимущих. «Отличное средство для борьбы с революцией», — как выразился однажды какой-то остряк. И впрямь, зачем бунтовать, когда есть легкие наркотики, которые вредят здоровью не так сильно, как вонзающийся тебе под ребро острый нож?
Собственно говоря, жаловаться Лаури сейчас было не на что: жилось, в принципе, неплохо. Работа есть, сил хватает, относительно здоров. Еще бы поменьше морочить голову прошлым, в особенности — когда совсем один и кажется, что никому во всем свете нет до тебя дела. Страшно. Нет, даже не так… а много хуже…
В конце запыленной пустой улицы возник ранний прохожий весьма примечательной наружности. Был он невероятно долговяз и вдобавок обладал рыжими бакенбардами. Вылитый пират с белой субмарины Островной Империи, вот только столь воинственное первое впечатление портили смеющиеся ярко-зеленые глаза и щегольская темно-синяя форма члена Общества Полезного Досуга. Нурминен хорошо знал этого парня. Рыжебородого висельника звали Сами Лахтиненом.
— Привет, Лаури! — завопил зеленоглазый бандит, нелепо размахивая длинными руками. — Как дела? Что-то уж больно вид у тебя кислый! Я, между прочим, к тебе не просто так, а с утренней инспекцией!
Нурминен вытянулся по стойке «смирно» и дурашливо отдал приятелю честь. Формально Сами был его прямым начальником, но напоминал об этом крайне редко. Именно он взял Лаури на работу, когда тот почти уже загибался от голода в городских трущобах.
— Помнишь,
что сегодня за день? — спросил Нурминен, когда Лахтинен подошел к нему ближе.— А что сегодня за день?
— Да не придуривайся, дружище! Не может быть, чтобы ты об этом забыл…
— А… так ты о Дне Всеобщего Единства?
— Именно!
— Между прочим, у меня отличная память на цифры!
Лаури так и не успел остроумно ответить, потому что в конце улицы появился очередной утренний прохожий. В руках черноволосый парень держал пластиковый пакет с чем-то весело булькающим и бодро позвякивающим.
— Матти, дружище? — Сами заговорщески подмигнул другу. — Ты все-таки раздобыл выпивку?!!
Вместо ответа Матти Порра победно вознес над головой позвякивающую ношу.
— Представляю, чего тебе это стоило.
— Ты лучше представь, чего нам будет стоить уличение в распитии горячительных напитков на рабочем месте? — с совершенно серьезным лицом предложил добытчик. — Если мне не изменяет память — десять лет проживания на зараженных территориях в компании с мутантами.
— Хорош паясничать! — Нурминен хлопнул Матти по крепкому плечу. — Показывай, что ты там сумел раздобыть?
Брюнет усмехнулся и бережно, словно имел дело со взрывчаткой, извлек из пакета прозрачную емкость, в которой плескалась подозрительного вида жидкость.
— Это еще что? — недоверчиво спросил Сами. — Ты, часом, братец, не решил ли отправить нас прямиком к отцам-прародителям?
— Обижаешь! — Матти ловко спрятал бутылку. — Это «огненное пойло»!
— Врешь!
— Самое настоящее «огненное пойло». Прямо из старушки Хонти, будь она неладна!
— Вдвойне врешь!
— Пять бутылок!
— А теперь втройне, врун ты этакий!
— Клянусь своей могучей печенкой, благодаря которой вам никогда меня не перепить!
— Это же целое состояние… — ужаснулся Лаури, подсчитав цену запрещенного вражеского напитка на черном рынке.
— У меня есть связи! Отдали практически даром… В общем, вы пить будете?
Нурминен с Лахтиненом быстро переглянулись. На их лицах читался вполне однозначный ответ, и Матти, не выдержав, громко расхохотался.
— Как ты себя вообще чувствуешь, Лаури?
— В смысле?
— Ну, ведь ты, кажется, на прошлой неделе собирался брать небольшой отпуск… Здоровье, мол, слегка пошаливает, надо бы немного отдохнуть…
— Чувствую себя вполне нормально, отдых подождет!
— Молодец, вот это по-нашему! — обрадовался Порра. — А то когда я твою кислую физиономию увидел, решил, что ты хочешь в самое ближайшее время наложить на себя руки, причем самым болезненным способом…
— Вообще-то была такая мыслишка…
— Рад, что ты вовремя передумал.
— День Всеобщего Единства — штука серьезная, — нахмурился Лахтинен. — Ближе к полудню планируется всплеск всеобщего патриотизма. Грандиозное шествие с портретами Радетелей намечено на вторую половину дня. Если нас сцапают дружинники, придется тащить картонную голову одного из Радетелей через весь город…
— Что ж, мы очень постараемся не попасться бравым дружинникам на глаза… — усмехнулся Нурминен.
К счастью, особенного наплыва клиентов в то утро не наблюдалось. Разве что около десяти у мастерской остановился приземистый черно-белый автомобиль Департамента Правопорядка с простреленным в двух местах задним крылом — плевая работа. Матти быстро залил отверстия универсальным герметиком, покрыл сверху затвердителем, а после задул слоем свежей черной краски.