Век психологии: имена и судьбы

Левин родился 2 сентября 1890 г. в городке Могильно прусской провинции Позен (ныне – территория Польши). Население городка в ту пору составляло около 5 тысяч человек. Преимущественно это были немцы, среди которых крошечной общиной затерялись 35 еврейских семей. В одной из них и родился Левин. По традиции он при рождении был наречен еврейским именем Цадек, а Куртом назван для общения в недружелюбном к евреям социуме (эта подробность известна немногим, как, например, и подлинное имя Фрейда – Соломон). Уже в зрелые годы в одном из писем В.Кёлеру Левин описывал прусские нравы того времени как «стопроцентный антисемитизм наигрубейшего сорта». В детстве он испытал крайнее противоречие между добрыми отношениями в семье и соседской общине и неприязнью со стороны прочего мира. Это противоречие сопутствовало ему почти всю жизнь и, похоже, наложило особый отпечаток на его теорию жизненного пространства. Неудивительно также, что в 1945 г. он охотно принял предложение возглавить Комиссию по общественным отношениям Американского еврейского конгресса.

Курт был вторым ребенком из четверых детей в семье. Если верить одной модной современной теории, сам этот факт должен был определить его новаторский, революционный подход к решению научных и жизненных проблем (первенцы обычно консервативны, хотя пример того же Фрейда этому категорически противоречит). Считается, правда, что положение среднего ребенка затрудняет личностное самоопределение. Первый тезис Левин оправдал всецело. Второй – полностью опроверг.

Другая модная теория гласит, что взаимоотношения родителей формируют для каждого бессознательный сценарий собственной супружеской роли. Вряд ли эта теория применима к Левину. Его родители нежно любили друг друга и детей, атмосфера в семье была теплой и дружеской (не потому ли карьера психоаналитика его не прельстила?). А у самого Левина первый брак был омрачен затяжными конфликтами и распался (пожалуй, единственный его позитивный итог – глубоко прочувствованная статья «Предпосылки супружеских конфликтов»). В 1929 г. Левин женился вторично, на сей раз более удачно. Мириам Левин, его дочери от второго брака, принадлежат трогательные, но и по-научному глубокие воспоминания об отце.

В 1905 г., когда Курту исполнилось пятнадцать, семья, продав в Могильно собственный продовольственный магазинчик, перебралась в Берлин, чтобы дать детям возможность поступить в гимназию и получить классическое образование. Оно включало в себя такие предметы, как начала философии, математика, история, естественные науки, а также латинский, греческий и французский языки. В гимназии Курт учился, мягко говоря, неровно. Классической философией он сильно заинтересовался и сохранил этот интерес на всю жизнь. Впоследствии им была написана замечательная работа, в которой сопоставлялись стили научного мышления Аристотеля и Галилея (не каждому психологу такое придет в голову – хотя бы вследствие недостатка философской эрудиции). Высшие оценки он получал по физике и математике, а также по рисованию и черчению. Невольно напрашивается параллель между его гимназическими успехами по этим предметам и склонностью уже в зрелом возрасте, в статусе ученого, изображать теоретические положения в графической форме, а также использовать физико-математическую терминологию для описания и объяснения психологических явлений. Что же касается языков, то в этой области Курт не блистал, его оценки редко были выше удовлетворительных. Вероятно правы те, кто считает – математические и лингвистические способности редко уживаются в одной голове. Позднее, в Америке Левин столкнулся с серьезными трудностями в языковой адаптации. Это не раз приводило к курьезам недопонимания – порой забавным, порой огорчительным.

Высшее образование он получил в университетах Фрейбурга, Мюнхена и Берлина (для Германии это традиционная практика – проводить по несколько семестров в разных вузах). Первоначально он поступил на медицинский факультет, однако занятий в анатомическом театре не перенес и перевелся на философский, где в том числе углубленно преподавалась психология. Только у профессора Карла Штумпфа Левин прослушал 14 разных курсов по психологической тематике. Позднее, в 1914 г., Левин защитил под его руководством докторскую диссертацию по психологии. Впрочем, формула «под руководством» является сильным преувеличением. Личная встреча с научным руководителем состоялась один единственный раз – на защите диссертации! Даже план будущей работы (которая была посвящена исследованию взаимосвязи между ассоциациями, волей и намерением) соискатель Левин передал профессору через секретаря и ожидал в приемной, когда ему сообщат решение. Впрочем, в Германии начала века такие отношения являлись нормой. Левин эту суровую традицию не поддержал. Со своими аспирантами он общался на дружеской ноге, частенько приглашал их к себе домой, где скромность товарищеского застолья с лихвой восполнялась оживленными дискуссиями на самые разные темы – как научные, так и житейские. Обаяние, эрудиция и демократичный стиль руководства привлекали к Левину множество учеников и последователей. Для них он регулярно организовывал встречи в форме дискуссий в «Шведском кафе» напротив Берлинского института психологии. Именно там непроизвольно рождались идеи многих экспериментов, которые прославили и учителя, и учеников. По воспоминаниям Б.В. Зейгарник, работавшей под руководством Левина в 20-х гг., его отличала удивительная способность переводить житейские наблюдения в подлинно научные психологические исследования. Кстати, и знаменитый феномен Зейгарник – явление лучшего запоминания незавершенных действий по сравнению с завершенными – был сначала «подсмотрен» в кафе, а затем с достоверностью выявлен в лабораторном эксперименте.

Впрочем, отношения с младшими коллегами никогда не были либерально-попустительскими, скорее – демократичными. Товарищеская открытость сочеталась у Левина с высокой требовательностью. Он любил повторять: «Наука не терпит лени, недобросовестности и глупости» (!!!)

Защита докторской диссертации совпала с началом I мировой войны. Левин, как и его младшие братья, был сразу же призван в армию. Один из братьев, Фриц, погиб в первом же бою. Курт в ходе боевых действий (доктор психологии начал службу рядовым в пехотном строю) был ранен – настолько тяжело, что провел в госпитале 8 месяцев. Во время отпуска, в феврале 1918 г., он женился на своей бывшей однокурснице Марии Ландсберг, также докторе наук. Вместе они прожили 9 лет. После развода Мария с двумя детьми эмигрировала в Израиль.

Даже в суровые военные годы, на передовой, ученый не оставлял размышлений на психологические темы. В 1917 г., во время короткого отпуска, он опубликовал статью «Ландшафт войны», в которой проанализировал мироощущение солдата. Уже в этой ранней работе им использовались понятия «жизненное пространство», «граница», «направление», «зона», вошедшие впоследствии в терминологический аппарат его теории поля. Статья была посвящена сравнительному анализу жизненных пространств мирного обывателя и воюющего солдата. Например, тенистая тропинка, огибающая живописный утес, наводит обывателя на приятные мысли о прогулке или пикнике, а солдата страшит как опасное место, которое, возможно, использовано противником для засады.

За воинскую доблесть Левин был удостоен нескольких наград, среди которых была и наивысшая – «Железный крест». Демобилизован он был в звании лейтенанта – случай исключительный, ибо для евреев офицерское звание было недоступно. Вспоминать военные годы, Левин, однако, не любил. Что ни говори, а война была Германией проиграна. Впрочем, никакого особого унижения или озлобленности против победителей он не испытывал. Среди его аспирантов было несколько выходцев из России, и отношения они поддерживали самые добрые.

Сразу после демобилизации Левин вернулся на работу в Берлинский университет, сначала – в скромной должности ассистента, с 1922 г. – приват-доцентом (лектор этого звания получал жалование в зависимости от количества студентов, посещавших его курс). Профессорский пост он занял только в 1926 г.

В это время он публикует две статьи, посвященные организационному поведению. В первой рассматривалась проблема удовлетворенности сельского жителя своей жизнью, вторая была посвящена критике системы Тейлора. Левин искренне полагал, что в будущем каждый человек сможет получать удовлетворение от своей работы, и задача психологов ему в этом помочь. Изучение жизненного пространства заводских рабочих убедило Левина в необходимости учитывать при организации труда психологическое поле каждого человека. Вполне в сократовском духе он писал: «Мы живем не для того, чтобы производить, а производим для того, чтобы жить».

В 1922 г. увидела свет значительная для его последующей работы публикация «Понятие причинности в физике, биологии и науках о поведении». Именно эта статья считается первой вехой в создании психологической теории поля. Современные исследователи усматривают в ней некоторые аналогии с идеями Эйнштейна, который, кстати, также жил тогда в Берлине и читал лекции в Берлинском университете. Более того, известно, что многие коллеги Левина поддерживали с Эйнштейном дружеские отношения. Однако никаких свидетельств общения Левина и Эйнштейна в тот период не сохранилось. Известно лишь, что они несколько раз встречались много лет спустя, уже в Америке.

Левина отличала широкая эрудиция в самых разных областях науки и культуры – биологии, физике, математике, искусстве и литературе. Но на первом месте всегда была психология. Он был влюблен в эту науку и мог рассуждать о ней в любых условиях. Часто озарения заставали его в самых неожиданных местах. Бывало, ученый застывал посреди тротуара, чтобы торопливо записать в блокнот пришедшую мысль. (Забавно, что когда Эйнштейна спросили, не имеет ли и он такой привычки, тот иронично ответил: «Ценные мысли посещают меня так редко, что не составляет труда их запомнить».) Много времени он уделял работе со своими учениками, среди которых были выходцы из разных стран. Эксперименты, проведенные ими под руководством Левина и получившие впоследствии всемирную известность, были всего лишь практическими разделами их дипломных работ! Эти работы стали теперь хрестоматийными – «О забывании завершенных и незавершенных действий» Б.В. Зейгарник; «О забывании намерений» Г.В. Биренбаум; «О фрустрации» Т.Дембо; «О психическом пресыщении» А.Карстен; «Об уровне притязаний» Ф.Хоппе. Ставшие классическими методики исследования самооценки и уровня притязаний – плоды этого продуктивного периода научной деятельности Левина и его школы. В результате обобщения этих экспериментов и появилась концепция «топологической психологии».

Разумеется, возникла она не на пустом месте. Концепция поля приобретала все больший вес в физике. В ходе физических исследований выяснилось, что электромагнитные явления невозможно объяснить на основе атомистического подхода, сформулированного Ньютоном. Наука все в меньшей степени стала использовать принципы атомистики, предпочитая им новую концепцию, основанную на идее существования силового поля.

Эта идея была воспринята и в психологии сторонниками нового направления, получившего название гештальт-психологии. Один из его основателей, Вольфганг Кёлер, полагал, что «гештальт-психология стала своего рода приложением физики поля к некоторым важным разделам психологии». Поскольку аналогичных представлений придерживался и Левин, в ряде источников и его причисляют к гештальтистам. Однако, более справедлива, была бы, пожалуй, советская формулировка «и примкнувший к ним…» Потому что чистым гештальтистом Левин не был. Основное внимание гештальт-психологии было приковано к познавательным процессам, его же более интересовали личностные феномены. В известном смысле можно сказать, что гештальт-психологи (Вертгеймер, Кёлер, Коффка) сосредоточились на ощущении, Левин – на мирооощущении. В то же время, основные положения гештальт-психологии нашли отражение в его теории. А именно следующие.