Век здравомыслия

– Я готов поменяться моим прошлым с любым образцовым мужем, - оборвал ее Рой.

– Терпеть не могу, когда ты шутишь на эту темя, - голос Элис начал дрожать, и Рой тут же раскаялся в своей резкости.

– Послушай, бэби. Быстренько прилетай сюда. Как можно быстрее. Тогда мы не будем ссориться изза ерунды.

– Извини, - голос Элис заметно смягчился.
– Все дело в том, что последние годы мы слишком часто расставались. Вот я и веду себя глупо. Кто платит за звонок?

– Компания.

– Это хорошо, - Элис хохотнула.
– Это кошмар, ссориться по телефону за собственные деньги. Ты меня любишь?

– Прилетай побыстрее.

– Ты намерен ответить на мой вопрос?

– Да.

– Отлично. Я тоже. До свидания, дорогой. До скорой встречи.

– Поцелуй за меня Салли.

– Обязательно. До свидания.

Рой положил трубку. Покачал головой, вспомнив перепалку. Улыбнулся, вспомнив окончание разговора. Поднялся со стула, подошел к настенному календарю, чтобы прикинуть, когда ему ждать жену и дочь.

Телеграмма пришла через три дня:

"ЗАБРОНИРОВАЛА МЕСТА НА ДВУХЧАВОВОЙ РЕЙ 14 МАЯ С ПРИБЫТИЕМ В БЕРБАНК В 10 УТРА ПО ТВОЕМУ ВРЕМЕНИ. ПОЖАЛУЙСТА ПОБРЕЙСЯ. ЛЮБЛЮ ЭЛИС".

Рой улыбался, перечитывая телеграмму, но потом вдруг почувствовал некое беспокойство, пусть и никак не мог понять, в чем причина. Весь день проходил с этим, невесть откуда взявшимся чувством тревоги, и лишь когда засыпал, его словно громом поразило. Сон сняло, как рукой, он вскочил, вновь схватил телеграмму. 14 мая. Не стал гасить лампу, закурил, сел на узкую кровать в безликом номере отеля и медленно, очень медленно, вернул себе контроль над нервами.

Суеверным он не был, даже не ходил в церковь и всегда смеялся над матерью, которая во всем, а уж особо во снах, находила пророчества и знамения. Элис тоже не была чужда суевериям. Если она хотела, чтобы какоето событие произошло, никогда не говорила о нем, чтобы не спугнуть. Он не раз ее за это высмеивал. Во время войны, когда все газеты и журналы уверяли мир, что в окопах нет ни одного атеиста, он никогда не молился, даже в самые тяжелые и опасные моменты. И за всю свою взрослую жизнь ни единое его телодвижение не вызывалось суеверием или предчувствием. Он оглядел маленький, ярко освещенный, удобно обставленный номер двадцатого столетия и почувствовал себя круглым идиотом: он, инженер, здравомыслящий человек, вскакивает с кровати, словно на него плеснули холодной воды, изза давнишнего кошмара, не имеющего ровно никакого отношения к реальной жизни.

Сон, конечно, был уж очень конкретный. Его сестра умерла 14 мая. Но сны никогда не трактовались в лоб, а Элизабет и Элис выглядели такими похожими... Они много времени проводили вместе, стали близкими подругами... Он достаточно знал о снах, чтобы понимать, что в том таинственном, малоизученном мире, где правит подсознание, жена вполне могла сойти за сестру, а сестра - за жену. И вот теперь выясняется, что его жена и дочь выбрали именно 14 мая для того, чтобы пролететь три тысячи миль над реками и горами из НьюЙорка в Калифорнию.

Свет он погасил гораздо позже, так ничего и не решив, попытался уснуть. Смотрел в темный потолок, прислушивался к редкому шуршанию шин по асфальту: ктото из припозднившихся автомобилистов спешил домой. "Для человека, который не верил в судьбу, - думал Рой, - полагал, что в мире все определяется причинноследственной связью, пребывал в уверенности, что ни одно событие не является неизбежным и то, что произойдет завтра даже в следующую секунду, невозможно определить изза множества возможных вариантов, чувствовал, что ни смерть человека, ни место его похорон не зафиксированы в пространственновременном потоке, не сомневался, что не существует книги будущего, в которую уже все занесено, а человечество не получает намеки и предупреждения от сверхъестественного источника, это не самый удачный способ ночного времяпрепровождения. Всетаки он с проходил под лестницами, с улыбкой разбивал зеркала, не обращался к гадалке, чтобы та предсказала ему судьбу по ладони или будущее по картам". Рой чувствовал, что ведет себя неадекватно, но заснуть не мог.

Утром он позвонил в НьюЙорк.

– Элис, я хочу, чтобы ты приехала поездом.

– А в чем дело?
– спросила она.

– Я боюсь самолетов, - услышав от ответ ее веселый смех, упрямо повторил.
– Я боюсь самолетов.

– Не говори глупостей. Этот самолет еще не потерпел ни одной аварии, и так будет и дальше.

– Даже если...

– И я не собираюсь три дня развлекать Салли в купе, - прервала его Элис.
– Потом мне понадобится целое лето, чтобы прийти в себя.

– Пожалуйста, - не отступал Рой.

– На поезд билеты забронированы на месяц вперед, а квартира уже сдана в аренду. Что с тобой?
– в голосе послышались подозрительные нотки.

– Ничего. Просто я боюсь самолетов.

– Святой Боже!
– воскликнула Элис.
– И это говорит человек, налетавший двести тысяч миль.

– Да. Поэтому я и тревожусь.

– Ты пьян?
– спросила Элис.

– Элис, дорогая, - Рой вздохнул.
– У нас одиннадцать утра.

– У тебя такой странный голос.

– Я не спал всю ночь, волновался.

– Тогда перестань волноваться. Увидимся четырнадцатого. С тобой действительно все в порядке?

– Да.

– Должна отметить, ты меня удивляешь.

– Извини.

Они поговорили еще несколько минут, не пойми о чем, и Рой положил трубку, подавленный, чувствуя свое поражение.

Позвонил через два дня, предпринял еще одну попытку.

– Не задавай никаких вопросов. Сделай это для меня, а по приезде я тебе все объясню. Если ты хочешь лететь самолетом, пожалуйста, но только не четырнадцатого. Прилетай пятнадцатого, шестнадцатого, семнадцатого. В любой день. Но не четырнадцатого.

– Рой, ты меня просто пугаешь, - ответила Элис.
– Что на тебя нашло? Я спрашивала Элизабет, и она говорит, что раньше такого за тобой не замечалось.

– Как она?
– спросил Рой.

– У Элизабет все хорошо. Она советует мне не слушать тебя и следовать намеченному.

– Скажи ей, что нечего совать нос в чужие дела, - Рой много работал, плохо спал, так что сорвался на крик, и Элис не оставила это без внимания.

– Кажется, я знаю, в чем дело, - от ее голоса тянуло холодком.
– Моника сказала мне, что четырнадцатого будет большая вечеринка у Кондонсов. Ты, наверное, собрался туда когото пригласить и не хочешь, чтобы жена путалась под ногами...

– Прекрати!
– проорал Рой.

– Или ты думаешь, что я зря прожила с тобой семь лет? Я не слепая.

– Прилетай сегодня!
– вопил Рой.
– Прилетай завтра! Прилетай тринадцатого! Только не четырнадцатого!

– Ты не хуже моего знаешь, если я откажусь от брони, но смогу заказать билеты только на июнь. Если ты больше не хочешь меня видеть, так и скажи. Совсем не обязательно разыгрывать для этого целый спектакль.

– Элис, дорогая, - взмолился Рой, - заверяю тебя, я очень хочу тебя видеть.