Вексельное право
Шрифт:
– Четверо. – Старший предъявил документы.
– Вооружены хорошо?
– Всего хватает…
– Ладно! Отправь телеграмму при первой возможности, Серафимов. А из вас кто-то один должен безотлучно находиться при мне. Ясно? Приказываю как старший начальник.
– Есть!
– Слушай, Серафимов, – сказал я, – можно проверить подачу шифровки?
– Нет, связь пока односторонняя.
– Пойдем, Барабанов!
У меня в каюте мы долго смотрели друг на дружку. На столике лежала расшифрованная Барабановым РД. Я взял дешифровку и… фамилию Серафимова вычеркнул.
Чекист пожал
Я снова взял химический карандаш и вместо Сергеева вписал Волкова, а вместо Зотова – Литвака. И опять Барабанов пожал плечами. И мне стало вдруг зябко, и я чуть ли не физически ощутил, как на меня наваливается огромная тяжесть. Тяжесть ответственности, не предрешенной свыше… Черт с ним, буду действовать!
– Пойдем, химик, подготовим все для операции.
– Прокуратура – око государево. Пожалуйста!
– Спокойнее, Волков, не горячитесь! Прошу, лицом к переборке, рук не опускать. Записывайте, товарищи: зажигалка японская, портсигар французский, карманный словарик англо-японский… Одну минутку, товарищ уполномоченный! Так… Добавьте в протоколе: словарик… словарик… крапленый. Вероятно, свой собственный кустарный шифр. Этого не записывайте. Приступим к сапогам… Тише, тише, Волков! Помните, на вас наведены два нагана… Ага, вот оно: пистолет «Парабеллум-намбу», новенький. Японский. Как мне благодарить вас, Сергей Семенович, за этот подарок!..
Я и в самом деле почувствовал нечто вроде признательности механику: огромный груз сразу свалился с моих плеч.
– Товарищ следователь, я хотел бы поговорить с вами наедине.
– Иены или доллары, Волков?
– Да нет, что вы! Я же вижу, с кем имею дело. Другое…
– Через час, Волков! Товарищи, ведите его куда условлено.
– Куда вы меня хотите посадить?
– В канатный ящик левого станового якоря.
– А если придется отдать якорь? Ведь это же гибель!
– Что вы! Разве мы допустим? Вы для нас дороже золота, которое вы готовили японцам.
– Тут какое-то недоразумение. Конечно, я проявил малодушие, но обвинять меня, красного партизана…
– Возможно, возможно… Ступайте вперед! Придется бежать через палубу – держитесь за леера. Прыгать за борт не рекомендую, – пристрелим…
– Привет, Литвак! Ну, как настроение? Слышали – наши подошли? Серафимов наладил двухстороннюю связь с «Красиным». Все идет хорошо.
– Да, да… Очень важно, что вы не поддались этим отсталым настроениям и нас удержали от необдуманного шага.
– Вот, вот… С места не вставайте, руки на стол! Ладонями вверх, пальцами можете шевелить. Впрочем, мы быстро. Записывайте, товарищи: бумажник с документами, пистолет «Намбу», две запасные обоймы… Где получали, Литвак? В Токио или Иокогаме? А иены где? В каюте?..
Литвак дрогнул и молчал, пока я тщательно обшаривал его одежду. Когда личный обыск был закончен, он сказал со вздохом:
– Иены обменял на доллары. В рундуке они, в правом углу, под бельем… Ничего не буду скрывать, для меня все уже понятно. Только не разберусь – как и почему?
– Я так и думал, что мы найдем общий язык. Вы – человек воспитанный и достаточно умный.
– Спасибо за комплимент! Я – офицер генерального штаба.
–
Японского?– Нет, русского, царского. Хотя знаком и с некоторыми японскими штабистами. Из второго отдела. Черт побери!.. Как все это глупо! Безбожно глупо! Собственно, я предвидел. И камчатскому консулу докладывал: авантюра. Меня не послушали, и вот – результат…
– Сообщите состав группы, Литвак!
– Не Литвак, а подполковник Николаев. Волкова взяли? Тогда остается кок Рожков. Начальник группы – я. Ничего скрывать не намерен, прошу учесть…
– Безусловно. Капитан Корганов?
– О, нет! Просто бесхарактерный тип.
– Так. Старпом Сергеев? Радист Серафимов?..
– Да нет же!.. Что это вам пришло в голову?
Чувствовалось, что о телеграмме-шифровке он ничего не знал.
– Товарищи, отведите! Идите вперед, Литвак-Николаев!
– Учтите, – арестованный предупреждающе поднял руку. – У них еще будет эсминец. Так, для демонстрации и психического воздействия… Возможно сообщение, что Россия и Япония начали войну…
– Поздно, наши корабли подошли.
Литвака-Николаева увели, и тогда я сказал Барабанову:
– Проверь, как шифр оказался у японцев. Чего смотришь? Вот, взгляни: с «Красина» ответили.
Я передал Барабанову только что сунутую мне Серафимовым РД – ответ на нашу «поверочную».
« Шифровка номер 608 дробь С нами не посылалась тчк Шифр исключен из кода тчк Дальнейшем не считайтесь ».
– Так, – сказал Барабанов. – Очевидно, Токио позаботилось?
И я ответил:
– Так, очевидно. Ну, пойдем к знаменитому пассажирскому коку!
– Что на обед, товарищ повар? Рожков, кажется?
– Так точно! Рожков мое фамилие. Арестуете? За расторгуевские балыки?
– А вы что думали? Хранили спекулянтское добро – извольте отвечать. Снимите фартук. Руки – за голову, на затылок! Не шевелиться! Записывайте… Сверток с пачкой долларов… Тысяча, или уже распочали?
– Девятьсот шестьдесят…
– Так и запишем: девятьсот шестьдесят. Доходное дело – кетовые балыки! Оружие, Рожков?
– Зачем мне? Человек мирный, и мухи не убью… Впрочем, все равно каюту перероете.
– Обязательно!
– Под койкой… вон в том чемодане.
– Давайте чемоданчик, ребята! Сюрпризов нет, Рожков? Учтите: я успею всадить вам пулю в затылок.
– Да нет, ей-богу!
– Хорошо! Еще доллары? Ага!
Чекисты извлекли что-то тяжелое, завернутое в суконку и в пергамент.
Это был третий пистолет «Намбу».
– В «убежище» номер три его!
– Это куда? – насторожился кок.
– В канатный ящик кормового якоря.
– Не имеете права. Закон запрещает.
– Ну-ка шагай, сволочь законная! – прикрикнул на него конвоир.
Шли пятнадцатые сутки страшного рейса.
Тайфун начал сдавать, терял силу. Час за часом стихал ветер, и все чаще среди тяжелых громад свинцовых туч появлялась солнечная дорожка. Тогда светлел горизонт и чашечки анемометров кружились уже не в бешеной коловерти. Только волны все еще были гороподобны.