Велец Дьма

Кафе Шмидтов предлагало достаточное обширное обеденное меню на любой вкус и стоило это не дорого. Поэтому большинство рабочих предпочитало питаться у него. Жена Мартина, то ли Фрида, то ли Грета, Леонид так и не запомнил, исполняла обязанности главного повара и надо признать, готовила она превосходно. Выглядела ещё эффектней. Сто двадцать килограмм живого веса с грацией линкора. Её обширные бёдра, обтянутые белым фартуком, с неторопливым величием, двигались заданным маршрутом: плита, холодильник, барная стойка. Дочери Мартина, а их у четы Шмидтов было пятеро, работали официантками.

Лёня смотрел, как рабочие поднимаются на террасу, переговариваясь на ходу и скидывают фирменные куртки с логотипом «Роук-Инк», вешая их на спинки стульев. По причине удушающей жары, что воцарилась в Роуке недели две назад, некоторые из рабочих носили комбинезоны на голое тело, что лишало Леонида всякого аппетита. Торсы мужчин, загорелые, жилистые, волосатые, лоснящиеся потом, никак не способствовали поглощению еды, но открыто возмутится он не мог, боясь реакции хозяина. Раз Мартин позволяет в таком виде приходить к себе обедать, значит здесь это в порядке вещей. Тем более львиную долю выручки заведению приносили как раз работяги. Лёня понимал, что предъяви он претензию сейчас, завтра его просто могли не обслужить в Обедах, а днём в городе просто было негде убить время.

Лесорубы, грузчики занимали места, рассаживались по шатким пластиковым стульям, шумно галдели, смеялись в голос и по традиции громко требовали еды, хотя знали, что у Шмидта и его семейства к этому времени уже всё готово. Стандартный обед состоял из супа, салата, котлеты с гарниром и стаканом лимонада. Основным же источником дохода считалось пиво. Каждый из рабочих с завода выпивал за трапезой как минимум по две кружки, закусывая фирменными сосисками, и Леонид никак не мог понять, почему им разрешено употреблять алкоголь в обеденное время? Правило компании? Поблажки со стороны руководства? Или форменное разгильдяйство и недосмотр? Раза два-три за эти две недели, проведённые в Роуке, Лёня видел людей из руководящего состава лесопилки. Это были молодые люди в нежно зелёных рубашках с галстуками и с планшетами под мышкой. Они никогда не приходили обедать в Горячие обеды, видимо стараясь держать дистанцию с рабочими, зато их часто можно было видеть на местном рынке уплетающих шаурму с киоска.

Лёня вздохнул, откинулся на спинку стула и снова погрузился в чтение книги, которую в это утро прихватил с полки. Это был старый детективный роман Чейза. Как раз то, что поможет убить час времени. Солнце пекло. На столе перед парнем стоял большой стакан лимонада со льдом, вокруг звеня ложками, обедали люди, впереди было лето каникул, и Лёня подумал, что ему очень хорошо.

ВД

Вы замечали наверно, что всяким гадостям в жизни предшествует прекрасное и беззаботное время. Может, стоит иногда в такие моменты счастья и благоденствия остановиться, оглядеться и сказать самому себе «Друг, солнце светит, ты счастлив, никаких проблем, будь предельно осторожен, беда идёт». Тогда глядишь и последующее дерьмо проскользнёт мимо. То, что оно будет наверняка, не аксиома, но как практика показывает явление частое. А может просто на фоне безоблачного неба, любая тучка кажется грозовым предвестником апокалипсиса.

С таким началом истории, никто не ожидает подобного финала. Тут даже сравнение тяжело подобрать. Разительный, режущий сознание контраст. Всплывая из памяти, вся эта гнусь начинает причинять душевную боль. Невыносимую порой, зудящую вибрацию в голове. Эта та боль, от которой хочется избавиться быстрым, эффективным способом. Убийством. Застрелить эту суку да поскорей! Осталось дело за малым: найти, где она обитает, в какой норе прячется. В каком-нибудь астрале? В параллельном мире? В твоём собственном мозжечке? Вопрос на миллион. Ладно, предположим, найду я её, и даже удастся уничтожить мерзкую тварь, искоренить душевные муки путем жёсткого убийства, а дальше…? Будет это Дальше? Общеизвестно, что душа неразрывно связанна с телом до самой кончины. Получается смерть этой боли аналогична самоубийству? Суицид не иначе.

Мартин за стойкой сонно щурился, отмахивался от назойливых мух и из-за всех сил боролся со сном. Его друзья-завсегдатаи разошлись по домам на время пока рабочие обедают. Кто дела по дому доделать, кто просто подремать. К вечеру они снова стекутся в кафе посудачить, поиграть в карты и выпить уже чего покрепче чем разбавленное пиво. Ритуал этот повторялся из-зо дня в день. Старшая дочь Мартина, некрасивая с лошадиным лицом, скучающе курила возле ванны для мойки посуды.

«Семейный бизнес» подумал Леонид, бегая глазами по строчкам в книге и ничего не понимая из прочитанного. «Интересно, какого это всю жизнь прозябать в глухомани вроде городка Роук: без перспектив уехать из семейного гнезда, выйти замуж и пожить по человечески? Наверно, тоскливо»

Рабочие, закончившие свой обед, откидывались на спинки стульев, удовлетворённо вздыхали, закуривали. Некоторые неспешным шагом двигались обратно в сторону спуска на лесопилку. Перед проходными воротами на завод, штабелем лежали доски, на которых они до конца обеда любили отдохнуть, развалившись и щурясь на слепящем солнце.

Придремавший Мартин клюнул головой, встрепенулся, оглядел полупустую террасу и широко зевнул, осторожно скосив глаза в сторону кухни.

«Фокус» улыбнулся про себя Леонид, периферийно уловив аккуратные манипуляции рук Мартина под стойкой. Глаза немца выражали безмятежность, тогда как руки доставали из-под прилавка бутылку водки, стакан. Жидкость без единого всплеска лилась в сосуд, бутылка исчезала. Фрау Шмидт отворачивается к плите перевернуть шипящие котлеты и в это время стакан взлетает ко рту Мартина и так же быстро исчезает. Фрида или Грета, Леонид так и не вспомнил, поворачивается к стойке, подозрительно смотрит на раскрасневшееся лицо мужа, но, не заметив стакана, успокаивается.

ВД

Превратности судьбы хладнокровно переносить никто не в силах. Всегда есть НЕЧТО, что собьет с ног, выбьет из привычной колеи жизни, раздавит, поваляет и уничтожит. Удар, если он достаточно силен, с маской безразличия встретит только безумец, который смотрит на мир сквозь свою сумасшедшую призму неизбежности. Человек, с уравновешенной психикой, обязательно угробит сотню другую нервных клеток, что впоследствии выльется в психоз. Повторюсь, всегда есть Нечто.

И все подсознательно боятся это НЕЧТО, а страх порождает сомнения, и человек, достаточно мнительный, порой задаётся вопросом, нужно ли жить, стоит дальше обременять свет своим боязливым существованием? Мысли атакуют ослабевший от нервной встряски мозг. Они, противным роем злобных пчел, жужжа в голове, пожирают остатки терпения, потихоньку сводя с ума.

«Зачем ты сделал это? Ты виновен, виновен, виновен…». Нашептывает совесть своим отвратительным, визгливым и всюду проникающим голоском. «Куда хочешь беги, что хочешь пей, колись, нюхай всякую дрянь, от меня не избавиться».

И правда. Укоризненный глас души не заглушишь. При жизни от него можно лишь частично абстрагироваться и то не всегда и ненадолго. Уж лучше сразу искоренить и уничтожить путем убийства… самоубийства как выясняется.

Сумбурные мысли. Сумбурная писанина. Простите…

Меня зовут Леонид Дачников. Я пишу эти строки, лёжа на кровати. На данный момент, мое душевное состояние оставляет желать лучшего. Сегодня 12-ое октября. Наверно.

Все эти размышления, плод пораженного бедою мозга. Почерк очень корявый, потому что руки трясутся. Возможно от дикого похмелья.

Меня атакуют воспоминания. Набегают как ледяные волны на берег обнажённых нервов сознания. Жуткие воспоминания, о которых лучше забыть и не вспоминать. Тяжелая депрессия душит меня длинными, корявыми пальцами, и выбраться из ее цепких объятий нет ни единого шанса. Безысходность данного положения, добавляет лишнюю тонну на уже изрядный груз, весящий на душе, и никуда от этого не денешься.