Велесовы сыны

У нас, там, куда Макар телят не гонял, на деревьях тока шишки еловые, да кедровые. Никакой экзотики не растёт, хотя грибов тоже много бывает, ежели по сезону. Но зато, тут у вас, все гораздо наряднее обстоит, ежели конечно знаешь чего искать!

Я, у вас, даже мандарины попробовал! А ещё алычу, персики, фейхоа! И все это, впервые, за триста лет! Представляешь!

— Кто же, дедушка, до такого додумался, негодяй?! Старого, больного, заслуженного и на такую неблагодарную работу поставили?

А у нас ведь, почитай в каждом регионе, свое областное руководство имеется! А переводов таких, быть не может и не должно. По тому как, не положено этого по закону! — Может быть и фантазирует старый хрыч?! Или проверяет, меня на вшивость? Ну, а может и перепутал чего? — Куда ж это леспромхоз ваш смотрел? Жаловаться надо было в прокуратуру! Или в лесничество! На край, можно и в администрацию иск подать! Чтобы, их там, вздрючили поголовно.

Аристарх и сам, всю свою жизнь, прожил на окраине леса. Рядышком с отрогом Большого Кавказского хребта. А потому понимал, о чем толкует тут старый пень.

«Ежели кости ломит — это тебе к врачу надобно на приём. Санаторий, массаж, растирания на основе камфоры и змеиного яду. Мануальный терапевт, так сказать, а не юга переводиться, черт его знает, откуда! Так у нас вся Сибирь, с Якутией, скоро будет на Чёрном море загорать. И все, по состоянию слабого здоровья и больных лёгких! Вешает мне старик «лапшу на уши»! Простофилю во мне увидел, вот и лечит, будто лоха какого-то несмышлёного! Дед Пихто — с Кудыкиных гор! Это же надобно, такое придумать!»

— Ежели, по чесноку брать, то я и сам сюда не хотел? У нас там, как бы тоже неплохо, особенно если привыкаешь за столько лет? — Стоял на своём мелкий пенёк, в разноцветных валенках. Ни в какую не признавался, долбаный конспиратор, как оно все на самом-то деле происходило. — Сам что-ли не знаешь, как оно по жизни бывает? Привычка — это ведь вторая натура!

— Да не знаю я, старина! Знать не знаю, ведать не ведаю! Потому-то и тебя спрашиваю, что да как? Ты выходит у нас потомственный северянин. Покоритель сибирских просторов.

— Да какой же я тебе северянин, если я на севере, так ни разу и не бывал. Там где я службу нёс — ни Юг, ни Север, ни Запад, ни Восток! Место Силы!

Кудыкины горы — места запретные, заповедные. Туда, кого ни попадя не пускают.

В Кудыкиных горах, все всегда по особому происходит. Весной, рак на горе свистнет — и сразу лето. Ещё свистнет — и сразу осень. Так, все время, по свистку и живём, спортсмены, мать его за ногу! Врагу, такого не пожелаю, а куды денешься, приграничная зона.

На то, оно — Страхолесье и Страхолюдье! И так — испокон веку там происходит! Всё, только лишь через пень-колоду идёт и будет идти до самой Ишачьей Пасхи!

А когда Пасха эта наступит — никто не знает, не ведает! А всё потому, что нету там, ни одного ишака и никогда не было! Ни одного, понимаешь ты?! Ни единого!

Самого захудалого ослика! И взять неоткуда! Понимаешь?

Вот всё и движется по накатанной, век от веку. Хотя задолбало такая жизнь, мочи нет! А что делать,то?! Только Скотий Бог и поможет, если захочет!

Смотреть и слушать этого мухомора было весьма интересно и занимательно. Но всё, что он тут рассказывал было более похоже на сказку, былину или рассказы сбежавшего из психушки.

— Ну не водятся у нас в лесах ишаки, понимаешь? Они, всё больше по Средней Азии — Самарканд, Коканд, Бухара. Вот где, настоящий, ишачий рай! Ослов кругом — пруд пруди! Вагон и маленькая тележка. — Передохнул маломерок.

— А у нас, все больше свои. Оттого, и флора, и фауна без экзотики.

Олени, лось, кабарга, вепри дикие бегают. Когда-то бывает, что и изюбри заходят, во время гона! Ну, а волков, тех вообще немеряно расплодилось. Безобразят собаки, прям как хотят, ну и Волчий пастырь, вовсю в этом им потакает.

«Тут-то до меня и дошло. Разом и до самого копчика. Будто бы пелена с глаз упала. Чистую, неприкрытую правду, мне этот старичок рассказал. В одночасье, таких подробностей не придумаешь.

Это Гербертом Уэллсом надо родиться! На худой конец — Жюлем Верном или Александром Беляевым, чтобы вот такие вот истории сочинять. Между тем, новые обстоятельства и подробности были мне сейчас только на руку, — логически рассуждал бывший участковый, придя в себя уже окончательно, — И чем полнее, будет вся информация, тем я скорее смогу понять, что же мне теперь надо делать!»

Потому-то он и не перебивал старичка, пусть вещает, пока вещается.

— Это уж, когда со здоровьичком у меня совсем плохо стало, решили меня из опасного места убрать! Самолично самим Святобором, его ещё кое-где, по старому, Берстуком величают, вот сюда и переведён! Зато, сам я этого, не просил! Он, у нас на Руси, за все леса ответ держит, и поэтому лешими безраздельно командует! Ему, с высоты его положения, всяк виднее, не зря его Древобогом назначили! — Леший, от всего этого повествования, даже как будто и росточком повыше стал. Никогда не слыхивпл Аристарх таких баек, хоть и прожил довольно долгую жизнь. Ну, а Леший разговорился вовсю и уже разглагольствовал в полный голос.

— Старый стал, кости ломит — организм красно солнышко требует! Потому, сюда и направили, — он в растерянности развел большими, натруженными, как две лопаты руками, — Видишь сам, недосуг, лапти на валенки поменять. Сходняк ночью будет, потому-то и поспешал! Торопился успеть к началу всего представления. Может быть, что кто-нибудь из Великих объявится, не ровен час!

Аристарх Витимович пораженно молчал, впитывая и переваривая полученную от дедушки информацию.

— Это из каких-таких, из Великих? Объясни-ка мне по простому, что ты все загадками говоришь? — Может и действительно «крыша» протекает у дедушки? Да только вроде бы, непохоже?

На наркомана старик не похож, наркоты, поди и не пробовал никогда в жизни. Ни героину, ни ханки, ни конопли.

Макоедов, за свою жизнь, Аристарх Витимович навидался больше, чем предостаточно! Но на старика они непохожи! Вот если только, что мухоморов дед обожрался? Ну так и их пока ещё не достать, рановато для мухоморов! Ещё, вроде бы, не сезон!

— Ты как будто только что на свет народился! — Рыжая борода, у деда Пихто, от злости задралась колом, а глаза смотрели подозрительно и колюче, словно он чего-то непозволительного ему сказал.