Величайшая загадка в мире

— Обрезки мяса, говорите?

— По-моему, в кладовую кто-то лазает. Кто-то, кому там делать нечего. Я уже дважды находила дверь открытой.

Кухарка ушла, а Холмс без промедления вызвал Вайна. Лакей явно нервничал и казался таким же неловким, как за ужином. Из его бормотания мы поняли, что накануне он видел белую лису, но больше ничего странного не заметил.

— Но еда-то с кухни пропадает.

— Так кухарка говорит.

— Кто крадет — цыгане, бродяги?

— Я никого не видел. Да и наследили бы воры на снегу.

— Блестящая мысль! Наверняка наследили бы.

— Я видел буквы, — выпалил Вайн. — Мисс Кастон склонилась над ними, зажав рот рукой. «Посмотри, — сказала она. — Кто это написал?»

— И кто же?

Вайн уставился на Холмса:

— Сэр, вы знаменитый сыщик, а я простой парень. Вы меня подозреваете?

— А должен?

— Я никогда не делал ничего плохого! — закричал Вайн. — Зря я здесь остался, а не ушел вместе с Люси. Мисс Кастон была слишком строгой.

Я нахмурился, а Холмс вкрадчиво проговорил:

— Ей ведь пришлось уехать к больной матери.

— Новая хозяйка даже траур по умершей тете не носила! — не унимался Вайн. — Она любит только книжки, пианино и свои мысли. Я попросился домой на вторую половину рождественского дня. Мы живем в Крауби, около мили отсюда. К вечеру я бы точно вернулся, а она ни в какую: «Ах нет, Вайн, без тебя я не обойдусь».

— В это время твое место здесь, — заметил я. — Ты единственный мужчина в доме.

Холмс отпустил парня.

Я бы еще высказался, но Холмс не позволил. К нам пришла служанка Рейнольдс, которая подавала ужин. Ничего интересного она не сообщила. Да, шорохи слышала, но списала их на мышей. Она служила здесь при старой мисс Кастон и считала, что ту погубило больное сердце, ослабленное суеверным страхом. Все это Рейнольдс выложила Холмсу без малейших колебаний, а мне представила подробный, хотя и дилетантский, диагноз хозяйки.

— Как доктор, вы, сэр, наверняка меня понимаете.

Последней в гостиную вошла Нетти Принс, преемница Люси, новая личная служанка мисс Кастон. В этом доме она жила всего несколько месяцев.

Нетти разговаривала вежливо, не смущаясь, и, к удивлению Холмса, обращалась с ним как с сообразительным полицейским.

— Ваша хозяйка справедлива по отношению к вам? — сразу спросил мой друг.

— Да, сэр, очень справедлива.

— Жалоб нет?

— Ни единой, сэр. На прежнем месте хозяйка была вспыльчивая, а мисс Кастон никогда из себя не выходит.

— Но вы ее не любите?

Нетти Принс удивленно подняла глаза:

— Сэр, любить хозяйку совершенно не обязательно. Главное — по возможности угождать. Она это по-своему ценит.

— Верите, что одинокие женщины из рода Кастон прокляты?

— Я и пострашнее сказки слыхала.

— Неужели?

— Мисс Кастон проклятия не боится. Думаю, сэр, она справится с любым мужчиной — хоть с убийцей, хоть с вором, хоть с призраком. Ее бы сам сэр Хью де Кастон побоялся.

— Почему вы так думаете?

— О своем прошлом хозяйка не говорит, но чувствуется, что в люди она выбралась только благодаря мозгам. Женоненавистника она не потерпит. Мисс Кастон очень умная.

— Тем не менее она вызвала меня.

— Да, сэр. — Нетти Принс потупилась. — Хозяйка рассказывала о вас, сэр, и я поняла, что вы важный джентльмен и тоже очень умный.

— Однако?

— Не понимаю, зачем она вас вызвала, сэр. Зная хозяйку, я думала, что она раздобудет пистолет или кинжал и даст бой кому угодно!

— Так что, Ватсон? — спросил Холмс, когда мы снова остались в гостиной одни.

— По-моему, последняя девушка, Нетти Принс, абсолютно права. Мисс Кастон — женщина необыкновенная. Храбрая, как львица.

— Но при этом бесчувственная эгоистка. Черствая и нетерпимая к слугам. Что-нибудь еще вас удивило?

— С именами странно получается.

Холмс повернулся ко мне:

— Просветите меня, Ватсон, будьте так любезны.

— На снегу буквы ЭНРУ. А здесь у нас Нетти, Рейнольдс и Вайн.

— А первая Э?

— Вероятно, сама Элеонор Кастон.

— Вы так считаете? А как насчет сходства фамилий Касл и Кастон? Или, например, Кастон и Ватсон? Только первый слог не совпадает. А ваша фамилия и фамилия нашей замечательной хозяйки заканчиваются на «сон».

— Холмс!

— Дорогой мой Ватсон, вы все усложняете. Подумайте еще раз.

Я подумал и покачал головой.

— ЭНР — сокращенная форма имени Элеонор: Э — в начале, Н — посредине, Р — в конце.

— Но еще есть У, Холмс.

— Буква У — условная, потому что на самом деле это римская цифра пять. Предупреждение о пяти опасных днях, или что мисс Кастон станет пятой жертвой проклятия. Та же цифра написана на стене кабинета, который я намерен сейчас осмотреть.

Мисс Кастон еще не легла. Пожалуй, удивляться не следовало, однако она не задала ни единого вопроса, появившись в коридоре второго этажа, тускло освещенном газовыми светильниками.

— Кабинет здесь, — проговорила Элеонор, открывая дверь. — Минуту, сейчас зажгу свет.

Мисс Кастон переступила порог, чиркнула спичкой, и свет лампы выхватил из мрака ее точеную фигуру. Когда Элеонор подняла лампу, ярко вспыхнуло кольцо на указательном пальце правой руки. Драгоценный камень квадратной огранки я сначала принял за бледный сапфир.

— Вот она. Мистер Холмс, доктор Ватсон, вам видно?

На оштукатуренной стене, почти полностью закрытой книжными полками, выше человеческого роста нарисовали крупную красную пятерку.

— Видно. — Холмс подошел к стене и взял стремянку, с помощью которой мисс Кастон, вероятно, доставала книги с верхних полок. Он поднялся по ступенькам и внимательно осмотрел цифру. — Можно лампу поближе? Благодарю. Мисс Кастон, у вас чудесное кольцо.