Величайший рыцарь

Вильгельм указал брату на стул.

– Сядь, – приказал он. – Несколько минут роли в исходе дела не сыграют, а я не могу с тобой разговаривать, пока ты рычишь, как затравленный медведь.

Все еще продолжая бросать гневные взгляды, Иоанн опустился на стул, который заскрипел под ним. Тут Иоанн обнаружил присутствие невестки и слегка кивнул ей. Судя по выражению лица, ему стало стыдно. Изабель милостиво ответила. Она заметила, как его взгляд остановился на ее неприкрытых светлых косах и округлившемся животе, и накинула покрывало на голову, а потом поправила платье, чтобы беременность меньше бросалась в глаза. Она ни в коей мере не смущалась: это были ее личные покои, в которых она могла одеваться так, как захочет. Но она чувствовала смущение Иоанна. Эта картина домашнего уюта явно была солью на незаживающую рану его неудачного брака.

– Если дело дойдет до решающего момента, я буду сражаться под знаменем своего господина, причем с гордостью, – заявил Иоанн с вызовом. – Я дал ему клятву. Я его сенешаль и его вассал. Ты тоже его вассал, брат, из-за Картмеля и Ленстера. Возможно, тебе стоит об это подумать.

– Я думаю постоянно, – ответил Вильгельм. – Но я также и юстициарий короля. У меня есть долг и обязанности, которые стоят выше, чем мои личные желания и владения.

– Ну, так или иначе, тебе придется решать, – заявил Иоанн. – Если у тебя есть хоть немного здравого смыла, ты присоединишься к принцу.

Вильгельм почувствовал, как Изабель вздрогнула рядом с ним, и украдкой ответил ей успокаивающим жестом.

– Я с радостью поговорю с лордом Иоанном, – сказал он. – Но не буду присоединяться к его отрядам. Покинув этот дом, я поеду к Вальтеру де Кутансу и другим юстициариям. Ты можешь считать, что у нас нет мозгов и головы не отличаются от задниц, но уверяю тебя, что головы у нас работают.

Иоанн уже собирался ухмыльнуться, но Вильгельм остановил его, подняв руку в предупреждающем жесте.

– Поверь мне на слово… и можешь передать это принцу. При случае архиепископ Руанский подтвердит мои слова.

Иоанн резко поднялся на ноги.

– Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – резко сказал он.

А я – что ты, – ответил Вильгельм и раздраженно провел рукой по волосам. – Боже, я не хочу с тобой ссориться. Если дело дойдет до решающей схватки и, Боже упаси, Ричард умрет во время крестового похода, то я поддержу Иоанна как следующего короля Англии. Но только при этих обстоятельствах. Никаких других.

Брат напряженно кивнул.

– Я тоже не хочу с тобой ссориться. Однако я запомню твои слова и в случае необходимости напомню тебе о них.

– Необходимости не возникнет. Я это сказал, и этого достаточно.

Братья обнялись, хотя чувствовали себя скованно. Иоанн отказался от предложения перекусить, но взял еду с собой, и выехал из Кавершама. Его сын сопровождал его несколько миль, чтобы хоть какое-то время провести с отцом.

Ожидая возвращения Джека, Вильгельм готовился к отъезду.

– У меня есть подозрение, что сегодня было затишье перед бурей, – сказал он Изабель.

Она обняла его за шею и поцеловала.

– Но ты и другие юстициарии сможете удержать страну от войны и развала, тем более что у руля стоит Вальтер де Кутанс.

– Молюсь об этом, – мрачно ответил Вильгельм. – Что будет, если не удастся – даже не хочется думать.

Глава 38

Кавершам, Беркшир,

октябрь 1191 года

Приход Ричарда Маршала в этот мир затянулся и превратился в напряженную борьбу. Ребенок оказался большим, и, хотя лежал он головкой вниз, но не под нужным углом. Изабель очень мучалась и поняла, что они оба могут умереть. Она еще не была готова оставить этот мир, но Господь часто не обращает внимания на желания людей. Женщина испытывала ярость, страх и жалость к самой себе, и молилась, и сжимала в кулаках четки, и при очередной схватке пыталась сдержать крик. Повитуха утирала пот со лба Изабель, старалась ее ободрить и советовала молиться деревянному образу святой Маргариты, покровительницы рожениц. Фигурка стояла на аналогии [24] , окруженная зажженными свечами. Они уже два раза догорели до основания и заменялись новыми.

24

Аналогий – высокий столик с покатым верхом, на который кладут иконы и богословские книги, с подставкой для коленопреклонения.

Когда схватки отпустили, Изабель с облегчением вздохнула. Дышала она тяжело и хотела, чтобы Вильгельм был рядом и успокаивал ее, но в то же время радовалась, что его здесь нет.

Он занимался советником Лонгчампом. Изабель не видела его полмесяца и все это время жила в Кавершаме, а до этого видела лишь урывками, когда он заезжал к ней между делами. Возможно, она никогда больше его не увидит, возможно, она умрет в этой комнате. Женщина больше не могла вынести темноту, духоту и какой-то металлический запах, стоявший в помещении, и велела служанкам:

– Откройте ставни, я хочу увидеть дневной свет.

– Но, госпожа, холодный воздух будет совсем не на пользу и вам, и ребенку. Вы простудитесь, – запротестовала одна из служанок.

– Откройте! – повторила Изабель. – Я приказываю вам. Если вы этого не сделаете, я сама встану и открою!

Поджав губы, служанка отодвинула щеколду и распахнула ставни. За окном стоял серый день. Изабель вдохнула холодный влажный воздух. Снова начались схватки, и Изабель вдруг почувствовала, как что-то изменилось у нее внутри и надавило на таз.

* * *

Ветер дул в спину Вильгельму и его отряду на всем пути от Лондона, свистел в ушах и помогал скакать быстрее. Временами начинался холодный дождь. Люди запахнули плащи. Всадники приехали в Кавершам вскоре после полудня.

У Вильгельма глаза закрывались от усталости, в них будто набился песок, но, как и всегда, настроение улучшилось при приближении к дому, который быстро стал одним из его любимых. Он находился недалеко от Лондона и Уилтшира и был удобным местом для остановки на пути к портам проливов, отделяющих Англию от Европы. Несмотря на то что дом стоял недалеко от многолюдных мест, он представлял собой тихую гавань. Вильгельм мог в нем отдохнуть, снять напряжение и груз с плеч.

Когда он соскочил с потной лошади и перебросил поводья конюху, то заметил, что, несмотря на непогоду, ставни верхних окон открыты. Он нахмурился и вдруг услышал крик боли, долетевший через окно. Вильгельм замер на месте.

Потом он бросился вверх, перепрыгивая через две ступеньки, и ворвался в зал, словно викинг в монастырскую дверь. Слуги и вассалы пораженно уставились на него, когда он пронесся к лестнице, идущей вверх от возвышения в большом зале. Повитухе сообщили о его приезде, и она уже спешила вниз по лестнице ему навстречу, чтобы преградить путь.